Сергей Дорош - Светлая сторона Луны (трилогия)

— Ясно, — ответил Хантер. — Я прямо сейчас и отбываю на Плутон.

— Отлично. — Я кивнул. — Тогда исполняйте.

Они потянулись к выходу. А я задержался. Карты, висящие на стене, привлекли мое внимание. Одна из них изображала Северный домен. На нее были нанесены все заставы с примерными численностями войск, хорошо прорисована местность. Некоторые участки снабжены пометками. Рядом — такая же карта Зеленого домена. Я прикинул по надписям. Выходило, что боевую мощь зеленых правильнее было бы назвать боевой немощью. Судя по всему, они не только не сумели увеличить численность высших, как другие домены, но даже не довели ее до прежнего уровня, который был до захвата замка и освобождения его моим отцом. Отряды низших в основном составляли лучники и средняя пехота. Но и она была не той, что прежде. Знаменитые стрелки Харролов и славянские вои ушли к демонам. Те, кто сейчас защищал рубежи Зеленого, — лишь их бледное подобие. Похоже, у Кота не возникнет проблем.

Беглым взглядом я окинул другие карты. Здесь был каждый домен, правда, большинство пестрило белыми пятнами. Но они меня и не интересовали. Я увидел главное — место, где земли зеленых граничат с демонами. Это было недалеко от границы с нами.

Я вышел из комнаты. Снаружи стояли четверо Кошачьих гвардейцев.

— Догони своего капитана и скажи, что я жду его в моих апартаментах, — приказал одному из них.

Гвардеец отдал воинский салют и рысью убежал исполнять приказание. Впереди мелькнули белые одежды Грешника. Нам было по пути, и я поспешил следом. Нужно перекинуться парой слов. Как-никак он полезный человек. А в последнее время ко мне относится все хуже и хуже. Пока что мне нужна его симпатия, его желание помогать.

Он свернул, я еще прибавил шагу, дошел до поворота и невольно отшатнулся. Грешник остановился посреди коридора, а на шее его повисла Пантера. Меня они не заметили.

— Грешник, — шептала она. — Грешник, спасибо тебе.

Если честно, не знаю, кто в тот миг был больше ошарашен — я или Белый. По крайней мере, его растерянность была видна даже со спины. Пантера поцеловала его, а он дернулся как от удара. У меня это вызвало прилив веселья. Вот ведь странный человек. Любить мою сестру, оберегать ее, все время быть рядом, а когда ответная любовь сама плывет в руки — растеряться подобно четырнадцатилетнему мальчишке, стоять, словно истукан, не зная, куда себя деть.

— За что спасибо? — только и пробормотал он, ошалев от поцелуя.

— За все! Прости меня, я была такой эгоисткой!

— О чем ты, котенок? — Он попятился.

А меня его «котенок» как бичом хлестнуло. Так Пантеру называла лишь моя мать да я в детстве.

— Ты все время был рядом, чуткий, понимающий, готовый прийти на помощь и ничего не просящий взамен. Кто-то в детстве рассказывал мне, что у каждого человека есть ангел-хранитель. А я не понимала, кто это. Но теперь поняла: мой ангел-хранитель — это ты. Ты сперва спас меня от этого демона-спартанца, а потом поставил на ноги, не позволив остаться уродливой калекой. А я — я все помнила, сознание так и не покинуло меня. Чувствовала, как ты брал на себя мою боль, вправляя кости, как ты выжимал себя до последнего, залечивая раны и переломы. Ты всегда, всегда приходил на помощь, а я принимала это как должное! Видела и не видела, я не знаю, словно пелена какая-то была на глазах! Воистину нужен был удар спартанским щитом, чтобы они открылись!

Она бормотала еще какую-то ерунду, а Грешник обнял ее и гладил по волосам нежно-нежно. Я ушел в Тени и теперь созерцал это, не боясь быть замеченным. Его пальцы были очень тонкими и чуткими. И не скажешь, что это — рука бойца, остановившего знаменитого Леонида. Его балахон вымок насквозь там, куда стекали слезы моей сестры. А ведь я не видел ее плачущей! Никогда не видел! Она была сильной! У нее были слабости, но она не смела их раскрыть даже перед нашей матерью. А сейчас открывала свою душу какому-то бродяге, о прошлом которого не знала ни черта.

Я помнил, как она жертвовала своей жизнью, спасая меня. Но сейчас в ее жизни появился более важный человек, и это вызвало во мне прилив жуткой ревности. Не думал, что меня это так заденет.

— Ну что ты, котеночек мой, — шептал Грешник, и не было на его лице той маски отрешенности, которая всегда отделяла Белого от прочего мира. — Быть рядом, поддерживать тебя, греться в лучах твоей улыбки — это и есть настоящее счастье. Приятно отдавать тому, кого любишь, приятно жить для того, кого любишь.

— Я тоже люблю тебя! Я и сама не представляла, насколько сильно!

Она вновь прильнула к его губам, и на сей раз он знал, что делать. Пантера радостно рассмеялась, вытирая слезы. Я видел, у обоих словно камень с души спал. Они будто отрастили крылья и готовились взмыть в небо. Я успокоился. Хорошо то, что сейчас произошло, или плохо? Если Пантера все еще видит во мне брата, идет за мной, значит, просто великолепно. Теперь Грешник буквально прикован ко мне. А если нет? Это надо было проверить.

Я покинул Тени и вышел к ним из-за поворота. Они отпрянули друг от друга, словно разбойники, пойманные на горячем. Я сделал вид, что ничего не заметил. Взгляд Грешника буквально пронзил меня. Не надо было входить в Мир Видений, чтобы увидеть: он сейчас полыхает мощью. Сейчас Белый, пожалуй, с легкостью скрутил бы бессмертного. И уж тем более бесполезной была бы попытка проникнуть в его защитную Сферу, которая видна лишь в Мире Видений.

— Тер… — Я улыбнулся, и она ответила мне светлой, открытой улыбкой. — Я сегодня вечером на Землю собрался, небольшой рейд. Хотел бы, чтобы ты пошла со мной. Ты ведь одна из немногих, кому я могу доверять.

— Конечно, братишка! — Она радостно рассмеялась. — Я давно мечтала увидеть Землю.

— Тогда готовься, выступаем на закате. Я так понимаю, и ты, Грешник, с нами.

— Конечно, — ответила за него Тер.

Они ушли, держась за руки, не выставляя своих чувств на всеобщее обозрение, но и не скрывая. И была в них какая-то удивительная сила, от которой не отказался бы любой дайх. А я смотрел им вслед, не понимая. Я понял бы влечение плоти, понял бы и поиск выгоды. В конце концов, моя сестра была бы дурой, не воспользуйся столь сильной личностью, которую она к себе привязала. Но любовь? Ерунда какая-то получается. «Пожалуй, скоро придется и от Грешника избавляться», — подумал я. А ведь это не так просто, как от Шута. И почему их отношения будят во мне такую злость?

Я вернулся в свои комнаты. Кот уже ждал. Он сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и потягивал вино из хрустального бокала.

— Живем, Миракл! — отсалютовал он мне стаканом. — А враги-то наши дохнут. За тебя, вожак!

Я шагнул к нему и отобрал бокал быстрым движением. Он закашлялся, поперхнувшись, на круглой физиономии появилось выражение недоумения: