Сергей Дорош - Светлая сторона Луны (трилогия)

Да, это был не тот Магнус, совсем не тот, которого я встретил на Плутоне. Что-то произошло с ним, вселило уверенность, добавило деятельности и словно бы избавило от вечного страха.

— А ты изменился, — заметил я.

— Конечно. — Магнус пожал плечами. — На Плутоне, чтобы выжить, нужно было одно, здесь — другое. Мне просто нравится жить. Я не спешу умереть, потому и поддерживаю тебя. Все-таки в управлении доменом я понимаю больше вас, плутонцев.

— Тогда объясни мне, что происходит.

— Тебя хотят убить.

— Но почему? Я ведь дал плутонцам целый новый мир.

— И они тебе за это почти благодарны. — Магнус рассмеялся. — Что ты им дал? Бесконечная война на Плутоне сменилась бесконечной войной здесь. Но там они хоть знали, как применить свои умения, чтобы выжить. А здесь? Один легион раздавил целую армию. Это не потому что плутонцы трусы или не умеют драться. Они не умеют драться так, как нужно здесь. Естественно, каждый воспользуется первым же поводом улизнуть с поля боя.

— Но ведь заговоры строят не простые бойцы.

— Нет, конечно. Во главе каждого из них стоит бывший вожак племени или главарь банды. Они привыкли приказывать. А ты, Миракл, построил обратную пирамиду.

— Это как?

— Обычная пирамида опирается на три-четыре угла, потому устойчива. Твоя же стоит на вершине. И эта вершина — ты сам. Устрани тебя — пирамида рухнет. Но каждый вожак считает, что справится на твоем месте не хуже. Они сами хотят стать вершиной.

— А перебежчики?

— О, с этими все интереснее. Они считают, что этот домен их, и по сути они правы. Они считают, что лучше тебя или прочих плутонцев разбираются в реалиях доменов. И это верно. Раньше был закон, была четкая иерархия. Она сдерживала особо честолюбивых. Сейчас же, чтобы пробиться во власть, достаточно убить тебя. Ты сам донес до них мысль, что внутренние войны нормальны, это — естественный процесс, имеющий право на жизнь способ смены власти. Ты сам был учителем и первых, и вторых. Вот только учил их бездарно.

Я покосился на Хорена. А ведь у этого всадника вполне хватит способностей если не довести мою войну до конца, то удержать домен. Он умен, молод, честолюбив, при этом опытен. Не задумал ли он заговор, только гораздо более скрытый? Не выжидает ли момента для удара? Пантера со мной. В ее верности я не сомневался. Магнус… Ему я тоже пока верил.

— На меня не смотри. — Всадник словно прочел мои мысли. — Со своими людьми я остальных в узде просто не удержу. Северяне-перебежчики за мной не пойдут, как и племена. Ты все-таки нечто высшее, человек, перебивший Конклав. Простые плутонцы тебя чуть ли не богом считают.

— Потому до сих пор и не восстали, — добавил Магнус.

— А я — лишь один из вожаков. Так что мне плести интриги не с руки.

— Он искренен, — подтвердил познавший таинства. — По крайней мере, сейчас.

— И что вы предлагаете делать? Как с этим бороться? Я не могу устроить большие чистки. Во-первых, это возмутит мусорных. Тогда они точно восстанут. Во-вторых, на смену одному вожаку всегда найдется другой. Это — борьба с гидрой.

— Для начала нужно создать нормальную разведку, — недовольно проворчала Пантера. — Мне уже надоело своих девчонок под всякую шваль подкладывать.

Я услышал боль в этих словах. Ее подчиненные действительно были дороги моей сестре. Из-за меня она переступала через себя.

— Для начала легионы не должны стоять на месте, — назидательно произнес Магнус. — Нужно их постоянно тасовать, как колоду карт. Тогда дурные мысли в головах задерживаться не будут. Нужны пограничные бои. А в самые опасные места ставить наших заговорщиков. Там либо их враг убьет, либо наш человек незаметно. Да и опыт будут набирать те, кто выживет. Опыт масштабных войн — это то, чего Плутону не хватает.

— И нужно сформировать элитный легион из верных вожаков и их людей, — добавил Хорен. — Я могу этим заняться. Зримая сила сдержит тех, кто пока колеблется, да и те, кто решился на заговор, будут вести себя поспокойнее.

— А северян нужно разбросать по мусорным подразделениям офицерами и инструкторами. Оставить немногих, вроде Аскеля, при себе — тех, которые понимают, что живут лишь благодаря тебе.

— Время, Магнус, время. У меня нет его. Нужно двигаться дальше, некогда приводить тылы в порядок, — напомнил я.

— Говорил же, что тебе придется мне довериться. Я займусь твоим тылом, если больше не будет разговоров о том, что я слишком много себе позволяю, и прочего такого. Хорен начнет формировать свой легион. А Пантера пока продолжит добычу информации.

— На том и порешим, — согласился я.

Правда, в голове у меня было немного другое. Теперь я уже окончательно не доверял Хорену. Сформированный им легион даст ему ту самую поддержку, которой не могла обеспечить сотня всадников. А ведь неизвестно, может быть, заговорщиков науськивает Мустариб. У него под рукой тоже бойцов немало. Значит, нужно перебросить на Луну как можно больше легионов, укомплектовать офицерами из высших — и пусть доучиваются на границах. А Хорен пусть пока порезвится. Война впереди длинная — обязательно найдется бой, в котором его легион поляжет во славу Плутона и с пользой для меня. Жалко, так просто не избавишься от Магнуса. Он действительно мне нужен и будет нужен еще долго.

— Грешник, спасибо, что не оставил меня, когда я был беспомощным. И тебе, Тер, спасибо.

— Ты о чем? — Белый пожал плечами. — Это твоя пленница тебя на ноги поставила. Даже меня не подпускала. Мы с Пантерой у нее на посылках были. Сама кормила. Жевала пищу и кормила, сама ухаживала, отвары, примочки — все ее.

До вечера оставалось часа четыре, если не пять. Нужно вернуться к себе и все тщательно обдумать, в тишине и покое. Неуверенно я чувствовал себя в последнее время. Ох, не созданы плутонцы для того, чтобы управлять доменом. А может быть, просто нехватка опыта. Слишком мало тех, кому можно хоть чуть-чуть доверять. Я тонул в новых понятиях: тактика, стратегия, снабжение, разведка и контрразведка, поиск возможных мятежников. Погруженный в эти мысли, я прошел мимо четверых гвардейцев в свои комнаты.

Пленница сидела на подоконнике. Она смотрела на сад. Сейчас он был запущен. Старый садовник попал под горячую плутонскую руку во время штурма, а нового так никто и не назначил. Не до того было — война все-таки. Она обернулась ко мне. На лице тревога, и глаза большие, испуганные. Какое-то странное чувство сдавило сердце. Захотелось подойти, обнять, сказать: «Не бойся, маленькая, я больше не дам тебя в обиду». Вот только не привыкли мои голосовые связки к таким словам. Да и попробуй я обнять ее — наверно, напугаю еще больше. Поэтому вместо того, что хотелось, я произнес:

— Того, что было, больше не повторится, не бойся. Тебя никто не посмеет тронуть. Уже завтра я разгоню этих чиэр из замка. А если кто посмеет…