Сергей Дорош - Светлая сторона Луны (трилогия)

— И многих подгребет?

— Суди сам: у меня своих людей не больше десятка. Марс и Меркурий. Адепты Юпитера прочно увязли в корпусе Таинств, твоя мать уже имеет на них большое влияние. А она как паучиха: если из сетей сразу не вырвался — считай, пропал.

— Все с ней?

— Не все, но шесть из десяти точно. Все остальное — законная добыча Аскеля.

— И сколько всего выходит? — задумался я.

— Сотни три с половиной. А это, как ты понимаешь, настоящие высшие, самые опасные.

— Ну они будут разбросаны между мусорными легионами.

— Это была хорошая идея. И то, что ты по два вожака в каждую армию назначил, тоже хорошо. Они станут мешать друг другу склонять бойцов на свою сторону.

— С таким расчетом все и планировалось. А что про Хорена скажешь?

— Это умный человек. Ты заметил — он больше слушал, чем говорил. При этом делал выводы. Он будет полезен тебе.

— Может быть, и он — змея, которую я пригрел на груди?

— Не знаю. На первый взгляд он очень открытый и простой. Если и есть у него тайные замыслы, он держит их в себе. Я еще за ним понаблюдаю, когда вернусь из похода.

— Хорошо. Хотя я не склонен ему доверять.

— Ты никому не склонен доверять, — отмахнулся Магнус. — Ладно, отправляйся на свой Плутон. О заговорщиках позабочусь. И в посольства подумаю кого назначить.

— Знаешь, Магнус, иногда мне кажется, что земля уходит из-под ног. Настолько у нас все шатко да зыбко. Я думал, предатели-доменовцы хоть какую-то почву под ногами дадут, а они тоже лезут в борьбу за власть. Разве не понимают, что без нас Альв, вернувшись, их в труху перемелет?

— Они знают, что люди Альва отлучены от алтаря, — тяжело вздохнул Магнус. — Они действительно надеются вернуть себе домен и стать его новой элитой. Они надеются, что защитные чары замка помогут им отбить поползновения как Альва, так и других доменовцев.

— Как-то не нравится мне это все.

— Мне тоже, но остановиться мы не можем. Договорились же: ты — завоевывай новые пространства, оставь тылы мне. Знаешь ли, оказалось, это весьма интересное занятие — стоять в тени правителя и раскрывать тайные поползновения на него.

Гвардейцев возле моих комнат было четверо. По пути почти никто не попадался навстречу. Наверно, северян уже выгнали в лагеря мусорных. Замок почти обезлюдел. Я окинул быстрым взглядом своих бойцов. Те непроизвольно вытянулись по стойке «смирно». Что ни говори, Кот был хорошим капитаном. Не имея опыта в подобных делах, он интуитивно доводил своих подчиненных до состояния настоящей гвардии.

— В комнатах тихо? — спросил я.

— Да, конунг, — браво откликнулся один из гвардейцев. — Наверно, хорошо ты эту кошечку заездил. Устала, спит без задних ног.

Он хохотнул, второй гвардеец тоже рассмеялся, подмигивая мне:

— Правильно, так с ними и надо. Мы в доменах еще таких захватим, если эта не выдержит.

Хохот грянул еще громче — к двоим присоединился третий стражник. Лишь четвертый стоял в стороне и не разделял общего веселья. Был он старше прочих, в волосах кое-где пробилась седина. Наверно, заметил он, что во мне начинает вскипать ярость. Как они смеют касаться ее своими грязными шуточками?!

Первый из зубоскалов отлетел к стене от удара в лицо, второй, стоявший рядом, получил локтем в висок и сполз на пол, теряя сознание. На это мне понадобилось два скупых движения правой рукой. Левая в длинном выпаде врезалась в живот третьего. Я четко осознавал, что на нем кольчуга, потому рефлекторно подкрепил свой удар легким воздействием на стихии. Он согнулся пополам. Я сделал шаг вперед и подсечку, заставившую его рухнуть на колени. Мой топор уже оказался в правой руке и взметнулся в привычном замахе. Я был в ярости, я готов был убить всех троих, но вдруг передо мной встало лицо Аркадии, и ее голос словно бы прошептал: «Не надо. Мне от этого больно». Три удара сердца я боролся сам с собой. Три удара сердца я преодолевал вязкую паутину «инстинкта убийцы». Это было сложнее, чем бой с Конклавом. Какое-то время ничего не видел и не слышал, поглощенный этой борьбой. А потом сквозь туманную пелену пробился чужой голос:

— Не надо, господин, пощади их, они неразумны, но разве они уже не получили за свою наглость сполна?

Передо мной на одном колене стоял четвертый гвардеец. Голову он почтительно склонил, но руки были подняты в готовности перехватить мое оружие. Я медленно убрал топор. Сказал:

— Встань, как твое имя?

— Имени не помню, — ответил он, — а друзья Койотом зовут.

— Хорошо, Койот. Мне нужен капитан гвардии. Им будешь ты. — Решение я принял спонтанно. Показалось, что у этого человека есть ум, интуиция и решимость. Он не принял участия в общем веселье — видимо, почувствовал, чем это может обернуться, — не побоялся вовремя заступиться за своих собратьев. Выходит, была гвардия Кошачьей, а станет Койотской или Койотовой. Дурацкое прозвище.

— Господин, я всего лишь простой боец, — начал отнекиваться он. — Даже главарем банды не был никогда. Не справлюсь я… — На последних словах его тело охватила дрожь.

— Боишься? — спросил я. — Чего ты боишься?

Он замялся в нерешительности.

— Говори, — подбодрил я его. — Не бойся, ничего тебе за это не будет.

Лучше знать, чем живут твои гвардейцы, чем тешить себя иллюзиями, что все хорошо.

— Кот твоим другом был, — хмуро проворчал он. — А и его ты не пощадил. А я неопытен, ошибку допущу обязательно. Может быть, не так и ценна моя жизнь, но у меня она одна, второй не запас.

Эта его простецкая, но при этом заумная манера выражаться развеселила меня.

— Не бойся, — хлопнул я его по плечу. — Будь ты на Плутоне главарем, так и гвардию превратил бы в банду. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Не за ошибку Кот поплатился, а за трусость. Так что отныне ты — капитан Кошачьей гвардии.

Трое остальных гвардейцев уже поднялись на ноги, теперь внимательно слушали все, стараясь держаться за спиной Койота.

— А вы слушайте и запоминайте. Разговоров таких больше не потерплю.

— Да чего мы такого сказали? — удивился шутник, из-за которого все и началось.

Я вновь начал вскипать, но Койот опередил меня.

— Молчать! — рявкнул он. — Конунг сказал «нельзя» — значит, нельзя. Так что закрой рот, пока зубья целы.

— Запомните и передайте прочим, — резко сказал я, — защищать ее вы должны лучше, чем меня. И похабные шутки в ее адрес пресекать.

Только сейчас я понял, почему Луи был так уверен, что никто не зайдет к нам во время разговора. Не звуконепроницаемыми сделал он двери, а создал иллюзию вполне определенных звуков. Отсюда и все шутки-подмигивания. В общем-то толково все было сделано.

Я вошел к себе. Раньше как-то не было возможности осмотреть все комнаты моего жилища. Ну что-то вроде приемной, в ней стол на резных ножках, несколько кресел. Справа — дверь в спальню. Она не закрывалась: видна широченная кровать. Окна выходят в сад, это я помнил. Гобелены на стенах и ковры на полу меня не интересовали. Я всегда отмечал лишь то, с каким мастерством они сделаны. Какие-то сцены боя, но что это были за битвы, мне все равно. В спальне и здесь — несколько шкафов из мореного дуба. В них я тоже не заглядывал. А вот сейчас оказалось, что и слева есть дверь. Она вела в небольшую библиотеку.