Сергей Дорош - Светлая сторона Луны (трилогия)

— Ну и из-за чего вы меня оторвали от работы? — недружелюбно поинтересовался спартанец.

— Время идет, а мы все топчемся на месте, — ответил за всех Бьярни. — Мы посоветовались и решили, что хоть Лин-Ке-Тор и остался признанным предводителем, сейчас мы не можем ждать его возвращения. Нам нужен тот, кто возглавит нас и будет принимать все решения.

— А я при чем?

— Но ты — Судия.

— Вот именно, Судия. Я — не Вершитель. Я могу лишь рассудить, к чему приведет тот или иной поступок, но не могу решать, как поступать. Вреда от того будет больше, чем пользы. Понимаете?

— Понимаем, — ответил Луи. — Бьярни и хотел сказать, что нам нужны твои советы.

— Не очень-то вы им следуете, — покачал головой старый кузнец. — Даже если и спрашиваете. А в последнее время это все реже происходит.

— Да потому что от тебя только и слышно: «Этого лучше не делать», а в лучшем случае: «Тебе не стоит идти туда, пошли кого-нибудь другого». Тебя послушать, так всем нам лучше запереться в чулане, а дела пусть делают простые воины.

— А может быть, дело не в моих советах, а в ваших планах? — прищурился Агий. — Вспомни, что я говорил Снорри? Тебе не рассказывали?

— Рассказывали. — Луи сник.

— Вот то-то и оно. Он не послушался моего совета, в результате погиб вместе с Леонидом. И чего они этим достигли?

— Но что нам тогда делать?

— Если бы я это знал, то был бы Вершителем, а не Судией. Вершитель способен определить, куда дальше двигаться братству, чем заниматься. Я могу лишь вынести суждение, к чему это приведет и что будет, если этого не сделать.

— Да и этого хватит! — вдруг воскликнул Публий. — Если бы у меня был человек, который расскажет о всех последствиях моего решения, для меня его слово было бы важнее слов Сената. Вы дети, если не понимаете и не цените этого! Просто дети!

— Не дети. — Агий печально покачал головой. — Герои. Они все никак не могут понять, что есть время для геройства, а есть для кропотливой работы. Подвиги нужны вначале, чтобы увлечь людей своей идеей. А потом — много труда, чтобы придать зарождающемуся братству форму. И это тоже подвиг, возможно, более великий, чем совершаемые на поле боя. И я должен признать, что большинство из тех, кто собрался здесь, этот подвиг уже совершают.

— Вот затем мы тебя и позвали. — Бьярни склонил голову.

— Вы слишком долго склонялись перед авторитетом ваших отцов, ваших прежних вождей. Настолько долго, что время было упущено. И теперь вы зовете меня, когда мое слово уже мало что изменит.

— Ты можешь предсказать что угодно? — Публия интересовала практическая часть умений Агия.

— Я не предсказываю. Я выношу суждение. Когда я вижу человека, у меня появляется понимание его прошлого и возможностей в будущем. Когда человек говорит о своих планах, я понимаю, к чему они приведут. И точно так же я понимаю, какие решения вели его до настоящего момента. Если вопрос не задан, я не знаю на него ответа. Если человек не пришел, его для меня не существует.

— И что мне нужно совершить, чтобы получить ответы от тебя?

— Спросить, — усмехнулся кузнец.

— Просто спросить? — Легат не поверил своим ушам. — Никакой платы, никаких ответных услуг?

— Если я отвечаю на твои вопросы, значит, ты уже в душе один из нас. А мы все делаем одно дело. Какие счеты между братьями? Но по тебе я вижу, что не веришь ты еще в мои слова. Хочешь испытать.

Публий опустил взгляд:

— Это правда. Прости, но…

— Тебе не за что извиняться. Это вполне обычная реакция. Спрашивай.

— И что же вело меня по жизни? Что привело сюда? — без колебаний задал Публий первые вопросы.

— Ты хочешь, чтобы я отвечал при всех? — уточнил Агий.

Легат лишь кивнул в ответ.

— Похвальная откровенность, — одобрил Судия. — Ну что ж, тебя вела тень твоего старшего брата. Ты с детства бежал за ней. Ты слишком любил его, когда вы были еще малы. Ты не смог поверить, что он просто предатель. Хотел понять. Но кроме того, ты хотел его превзойти. В глубине души ты сразу узнал его в Леониде. Готовился к вашей схватке. Ты оттачивал свой легион, как точат любимый меч к поединку. Ты развивался, как полководец, стремясь превзойти всех, даже его, которого ты считал величайшим. Но ты никогда не поймешь одной простой вещи, даже после того как я это скажу. Ты уже пошел дальше, чем он. Сейчас, столкнись твой легион с его фалангой, ты безоговорочно победил бы. Ты стал лучшим стратегом и тактиком на Луне. Ты умеешь зажечь боевой дух подчиненных и увлечь их за собой не хуже Леонида. Но твой брат уже шагнул из жизни в легенду. А тебе, как и в детстве, придется доделывать то, на что у него не хватило времени.

— Я мог бы не уйти к вам, — глухо промолвил легат. Впервые на лице его была написана лишь растерянность.

— Мог бы. И тогда те, кого сейчас казнят в Бордовом домене, остались бы живы.

— Что? — Рука Публия рванулась к мечу.

— Сенат вынес решение, что род Вителлиев — гнездо предательства. Приказано истребить до третьего колена любую прямую родню. К счастью для тебя, это не так-то много. Меньше, чем сейчас здесь находится, особенно после того, что сделал Фульк.

— Я пробрался в Бордовый замок, — пояснил сын Луи, — и предупредил родню твоих офицеров. Они успели уйти до того, как весть о твоих действиях дошла до Сената. Наши люди помогут им добраться до Города Ангелов. Семьи простых легионеров, думаю, не тронут.

— Спасибо, Фульк. — Публий вздохнул с облегчением. — У меня ни жены, ни детей нет, потому как-то из головы эта возможность вылетела.

— Жаль, поверили мне не все. Часть вашего рода осталась, так что кровь все-таки прольется.

— Может быть, я зря связался с вами? Другие платят за мой выбор своими жизнями.

— Такова судьба предводителя, — ответил ему Агий. — Не уйди ты, через месяц большинство твоих офицеров были бы мертвы. Возможно, ты сам тоже. Либо уже не был бы собой. Любое твое решение повлекло бы за собой кровь.

— А если бы я с вашей поддержкой развернул свой легион на Бордовый замок?

— Это не спасло бы твой род и принесло бы нам войну. Ненужную войну. Мы бы в очередной раз растратили силы попусту.

— Конечно, я бы так не поступил. Просто интересно твое мнение. А что ты думаешь о том, кто должен возглавить нас?

— Это будешь не ты, — жестко произнес Агий. — Тебе никогда не стать во главе иллюминатов.

— Вообще никогда?

— Вероятность этого мала, — поправился старый кузнец. — И если это все-таки случится, значит, братство умрет.

— Я настолько плох как правитель? — удивился Публий.

— Нет, ты гораздо лучше многих. Но если ты станешь первым среди нас, значит, все, кто собрался в этом зале, будут к тому времени мертвы. Пока они живы, ты можешь быть правой рукой предводителя, а можешь — гвоздем в сапоге, выбор за тобой. Но первым тебе не быть.