Сергей Дорош - Светлая сторона Луны (трилогия)

— Да, запасы истощились, — согласился десятник. — Давненько мы домой не возвращались. Увлекся дон Руис.

— Алехандро, верите ли вы мне? — вдруг спросил Гастон.

— Как можно, дон капитан! — возмутился тот. — Столько боев вместе прошли.

— Дождь, — как-то отстраненно произнес баронет. — Их тетивы размокнут, они не смогут нас расстреливать, наши же арбалеты — со стальными тетивами.

— Да, дон капитан, небольшое преимущество.

— Алехандро, я сейчас, возможно, поведу себя странно для всех вас, — вернулся Гастон к прежнему тону. — Я пытаюсь убедить себя, что это поможет. Просто мой отец — повелевающий стихиями. Он мне рассказывал, какие вещи можно вытворять с помощью Портальной башни. Альрик, скорее всего, не сможет увести наших собратьев. А мы не сможем дать им достаточно времени, чтобы уйти обычным путем. Мы ведь не горцы.

— И что делать, дон капитан?

— Я хочу верить, что задуманное мной поможет.

— Я не знаю, что вы задумали, — мне и моим ребятам достаточно вашего слова. Приказывайте.

— Не подпускайте их ко мне. Просто сдерживайте.

С этими словами Гастон отступил подальше в ущелье, резкими движениями расстегнул ремни кирасы.

— Дон капитан, — пробормотал десятник Алехандро.

— Верите ли вы мне? — вновь спросил баронет, и воины тут же отвернулись.

Уже не глядя на него, десятник начал деловито расставлять своих людей. Все-таки они ему верили.

Гастон сбросил с себя доспехи, упал на колени, где стоял, прямо в поток дождевой воды, сложил руки на груди и зашептал молитву. Первые всадники показались и тут же упали, сраженные арбалетчиками. Это не остановило идущих следом.

Троих наблюдателей не мог видеть никто. Они давно сбросили оковы плоти. Но некоторые слабости были и им не чужды. Капли дождя проходили сквозь прозрачные силуэты. Они стояли на самой высокой скале. Картина боя лежала перед ними как на ладони.

Копья остановили напор плутонских всадников, но не нанесли существенного урона. Кони Плутона легко сдержали свой бег, не напоролись на стальные жала, начали бить когтистыми лапами по древкам, раскалывая их в щепки. Призрачные всадники взялись за мечи, но их теснили. Страшные звери были опаснее в бою, чем обычные скакуны. Помесь коня и кошки. Взмах лапы — как удар тяжелой палицей — выворачивал руки, державшие щиты. Кривые когти, страшный оскал, а поверх всего этого — быстрые жалящие удары копьями.

— Не устоят. — Голос одной из прозрачных фигур был слышен лишь тем, кто стоял рядом. — Тактика верная, но иногда численность играет слишком большую роль. Пока они держатся лишь благодаря арбалетчикам.

— Нет, вы посмотрите на это! — воскликнула вторая фигура. — Вот это вера!

— Он зовет ангелов Господних, — меланхолично произнес третий. — Жаль, он не знает, что ангелы не участвуют в человеческих войнах. А эта война — человеческая.

— Но ты посмотри, Черный, какая вера! Небеса трещат! Мы бы могли воспользоваться этой силой.

— Он зовет не нас, Медведь.

— Но мы могли бы! Это не запрещено, хоть и не разрешено. Но раз запрета нет, значит, можно. Вот.

— Он хороший командир, этот Гастон, — произнес первый из говоривших.

— Очень хороший, — саркастично отозвался названный Черным. — И вот теперь он гибнет, унося в могилу всю свою хорошесть. А вместо него спасается молодой сопляк.

— Белый прав, — проворчал названный Медведем. — Он знает, когда держаться позади, а когда разделить опасность со своими воинами. Ему верят, его любят. Вот.

— Разве ты не поступил бы так же? — спросил названный Белым.

— Разве я когда-нибудь говорил, что я хороший командир? — отпарировал Черный.

— Смотрите, отбились! — воскликнул Медведь.

— При этом шестеро уже не бойцы, — сверкнула саркастическая улыбка Черного. Это выглядело странно — улыбка в пустоте. — А еще один молится.

— А может быть, воля Бога в том, чтобы вмешались мы, раз уж мы здесь оказались. Не должен же он любой мелочью заниматься сам. Вот.

— Арканы, — тихо сказал Белый; — Сейчас их растащат — и прорвутся. А потом будут гонять по горам Призрачных всадников, охотясь на них, как на зверей.

— Трое на ногах, один молится. Точно растащат, — подтвердил Медведь.

— Так вмешайтесь, — раздраженно отозвался Черный. — Силы веры Гастона хватит, чтобы призвать легион таких, как вы. Чего ждете?

— Приказа, — ответил Белый.

— Какого приказа?!

— Ты был избран верховным военачальником. Мы ждем твоего приказа.

— Во-первых, Белый, твой дух тогда был в моем теле, так что неизвестно, кого из нас еще избрали. Во-вторых, это было до нашей смерти. А Медведь вообще в тех выборах не участвовал, потому что умер раньше.

— Но согласился с результатами, — вставил слово Медведь.

— У иллюминатов до сих пор не было верховного правителя. И того решения никто не отменял, — добавил Белый.

— Зачем вам это? — устало произнес Черный.

— Чтобы ты наконец-то перестал бегать от себя. Надо же, некоторых даже смерть не меняет.

— Да быстрее вы, спорщики хреновы! — воскликнул Медведь. — Скоро поздно будет!

Всадники Плутона уже неслись на горстку защитников ущелья, раскручивая арканы. Черный встал, коротко бросил:

— За мной.

Раскинув руки, он шагнул со скалы. Вера Гастона действительно была сильна. Полузабытая тяжесть плоти пришла гораздо легче, чем прежде. Они появились между четырьмя оставшимися на ногах иллюминатами и плутонской ордой, словно бы соткались из воздуха.

Подмога подоспела вовремя. Волосяные петли арканов уже захлестнули двоих иллюминатов. Медведь появился в полузверином обличье. Он был поистине огромен, гораздо крупнее друидов-волков. Могучие лапы перехватили веревки. Плутонцы обычно привязывали другой конец аркана к луке седла. Резкий рывок повалил обоих коней на землю. Белый появился с двумя мечами и точными движениями перерубил веревки. Черный возник прямо перед всадником, пытающимся ударить копьем Алехандро, схватил оружие за древко, двумя руками и одним поворотом корпуса, используя копье как рычаг, выбросил плутонца из седла.

— Белый, прикрой Медведя! — крикнул он. — Не позволяйте себя ранить!

Трое умерших перегородили проход надежнее, чем десяток живых. Они не наносили ран, лишь отбивали удары, но плутонцы остановились, словно напоровшись на стену, а потом вдруг попятились.

— Смотри, Черный. — Медведь кивнул на всадников в арабских одеждах. — Один в один ты, когда морду занавесишь.

— Они называют себя моими детьми, — небрежно ответил Черный.

«Хансер, Хансер», — пронесся шепоток по рядам плутонцев. И я вдруг понял: дух моего тезки был настолько силен, что образ его отпечатался в душе каждого чтившего его память плутонца. Он просто не мог остаться неузнанным. Черный шагнул вперед.