Сергей Дорош - Светлая сторона Луны (трилогия)

В ответ ее спутницы лишь стали спиной к спине.

И вновь блаженная легкость полета. Он уже видел холм, видел тела двух девушек и не менее пяти мужчин, видел ее, обезоруженную, связанную, но все еще пытающуюся вырываться. Белый ворон камнем ринулся вниз. Но земли коснулся уже человек, тот, кто называл себя Грешником. Бойцы братства отпрянули от него.

— Хантер, она не хочет идти с тобой, — процедил Грешник сквозь зубы.

— С тобой она тоже не пойдет, — ответил глава братства.

Грешник закрыл глаза, по телу его пробежала дрожь. Шест вдруг словно бы ожил. Его края поползли в разные стороны, оставляя на месте лишь середину длиной ладони четыре. А дальше открывались два тонких, узких лезвия. Сталь сверкнула в лучах солнца.

— Не надо! — вдруг закричала его женщина. — Не изменяй себе.

— Не изменяй себе, и этот мир не изменит тебе, — прошептал я. А перед моими глазами встала картина, как этот человек врывается в ряды врагов, но уже не с шестом, а с двулезвийным мечом, который этот шест до сих пор успешно маскировал. Я видел тела, корчащиеся от смертельных ран. Я видел душу Целителя, корчащуюся от десятков отобранных жизней.

С громким стуком края шеста встали на место. Даже зазора не осталось, и никто не сказал бы, какое смертоносное оружие носит Грешник с собой. Он открыл глаза и издал громкий полурык-полувой. Повинуясь его команде, стаи воронья обрушились на плутонцев. Грешник ворвался в созданный ими хаос, раздавая удары направо и налево.

— Он не может убить! — закричал Хантер. — Он мне нужен живьем!

Черная земля, черные перья кружатся в воздухе, черные одежды детей Хансера с Плутона, черное отчаянье, приходящее на смену радости полета и пьянящей свободе. Красная птичья кровь мешается с красной человеческой. Красное солнце видно сквозь пелену облаков. Красный пояс — единственное цветное пятно на одеждах Грешника, вот только этих пятен становится все больше, потому что плутонцы вымещают на поверженном враге весь свой страх перед ним. Живой — не значит невредимый. Тонкая струйка красной крови течет у Пантеры из прокушенной губы. Она не хочет плакать или умолять врага, и она не может сдержаться. Просто она знает, что Грешник не одобрит ее мольбы, и у нее нет сил видеть его избиение. Он дрался отважно, поломал немало рук и ног, разбил немало голов, почти обратил людей Хантера в бегство. Теперь с ним расплачивались и за это. Хантер стоял и улыбался поодаль. Он знал, что пленник из его рук не вырвется и быстрой смерти не получит. Перья погибших птиц кружатся и падают, подобно черному снегу. Ты этого хотел, Миракл?

Фульк следил за Северным замком. Несмотря на все ошибки Миракла, этот человек показал, что способен удивлять, а запас козырей в его рукаве внушал уважение. Но дело было даже не в этом. Не хотелось нам возвращаться в Город Ангелов по тем же причинам, по которым не хотели этого раньше делать мы с Бьярни. И я ушел вместе с Фульком. Раненые иллюминаты получили мою помощь, новых войн не ожидалось, так что делать в городе мне в общем-то нечего.

Отряд людей в белых одеждах сразу привлек внимание Фулька. Мне тоже хотелось посмотреть на них. Я знал, кто они такие, а мой друг слышал их последний разговор с Грешником. Не верилось, что все плутонцы исполнят его слова. Так и получилось. Около трети отделились от остальных и разошлись в разные стороны, но девятнадцать человек продолжили свой путь, держась вместе. Вели их Жак и Сергий.

Они не особо смотрели по сторонам. Даже менее искушенные лазутчики, чем мы с Фульком, могли бы следовать за ними, ничего не опасаясь. Лица их были печальны, да и вообще не производили они впечатления людей, уверенных в своем пути. Какая-то растерянность — вот объединявшее их чувство. Предводители старались держаться соответствующе, иногда даже подбадривали остальных. Но выглядело это как-то неестественно, натянуто. Я шел за ними в облике гепарда. Иногда до моего обостренного слуха доносились обрывки разговоров. Они говорили о Плутоне, о войне, кто-то делился с кем-то своими лекарскими приемами. Кажется, речь шла об извлечении зазубренных стрел. А вот тема их наставника старательно обходилась стороной. Его имя не звучало, его уход не обсуждался. Никто не решался произнести вслух то, что не давало покоя каждому. Они ведь были неглупы. Слух о том, что Миракл отдал Пантеру Хантеру, разнесся широко стараниями последнего. О чувствах, связывавших Грешника с этой девушкой, тоже знали или догадывались все жившие в Северном замке. Выводы смог бы сделать даже ребенок. Грешник собирался бросить вызов братству детей Хансера. Один.

Вечером они развели один большой костер. Приготовили нехитрую снедь из взятых в замке припасов. Ели в молчании. Да и после еды лишь переглядывались. Никто не решался заговорить. Камень, лежащий у каждого на душе, был слишком тяжел. Мы с Фульком переглянулись.

— Мне никуда от этого не деться, — произнес он.

— Боишься? — спросил я.

— Есть немного. Ты же знаешь, я мгновенно исцеляюсь в конце боя, но, пока он идет, мы с противником в равных условиях. А их все-таки пятеро.

— Зачем тогда ты тратишь время здесь?

— Мы можем помочь им, а они — нам. Разве ты шел следом за ними не потому?

— Потому, — признал я. — Тогда давай не будем медлить. Время утекает.

Мы вышли к костру с разных сторон. Некоторые из белых схватились за шесты. Первым они увидели Фулька. Я в кошачьем обличье ступал абсолютно неслышно, да и не каждый заметит гибкую, поджарую тень.

— Добро пожаловать к нашему костру, если ты пришел с добром, — произнес Сергий. Лишь он сохранил спокойствие.

Фульк присел, кивнул в мою сторону и произнес:

— Этот со мной, не бойтесь его.

Я прошел между двумя замершими плутонцами и разлегся у самого огня.

— Угощайтесь, чем богаты. — Сергий подвинул котелок с остатками похлебки к ногам Фулька.

— Благодарю, мы не голодны.

— Куда держите путь? Это — земли Плутонского домена. Я бы не советовал вам здесь бродить.

— Мое имя Фульк Диэс. Будем считать, вы меня нашли, — прямо заявил мой друг.

Повисло молчание. Ясно было, что плутонцы ошеломлены, не находят слов. Я принял человеческий облик, и сидевшие рядом со мной люди, уже смирившиеся с присутствием большой хищной кошки, отшатнулись.

— Мы идем в Город Ангелов, — произнес Жак просто для того, чтобы что-то сказать.

— Зачем? — спросил я.

— Действительно, зачем? — в сердцах произнес Сергий. — Всех нас тянет совсем не туда.

— Он запретил, — напомнил Жак.

— Некоторые люди запрещают с тайной надеждой, что их не послушаются, — тихо произнес я.

— Я не знаю, стоите ли вы того. — Фульк встал. — Я не Судия. Но мне кажется, то, чему он вас учил, противоречит его приказу. Он говорил правильно — каждый должен быть готов отдать жизнь за брата. Но каждый может не принять этой жертвы. Он ушел один, потому что не мог не идти, но боялся за вас. И теперь решение за вами. Никто его не примет вместо вас. Но если вы решитесь, я могу взять вас с собой. Впрочем, мне плевать, это — ваша жизнь, ваша совесть, ваши принципы. Уговаривать никого не буду.