Владимир Кучеренко - Серая эльфийка (Эльфийка Серого)

Инфантильное стадо повергло в шок моё выступление. Воодушевлённая такой их реакцией, я продолжила словесную атаку.

— А перед ней, — кивнула я на девку, — у вас есть шанс предстать в виде хвастливых тупых переростков, которым надерёт задницы худенькая девушка. Если сейчас же не извинитесь. Лишь моя удивительная доброта сегодня позволит вашей кучке дурачья немедленно покинуть это место и остаться безнаказанными.

Последнее выпалила, уже переступив черту самоконтроля, и теперь надеялась, что у «мужчин» хватит чести попросить прощения, а не сделать с нами то же самое, что я им только что пообещала.

Как бы ни так! Парни явно не ожидали такого отпора. Однако мой монолог пробудил в них не совесть, а агрессию.

— Ты говори, да не заговаривайся, сука. Думаешь, раз дочка старосты, то можешь дерзить с нами, женщина, — сказал «мужчина» из соседнего поселения.

— Забирай своего маленького борова и вали отсюда, потаскуха, — взвизгнула Малиса. — Пока тебе действительно не показали твое место в обществе.

— Нет уж, за такие слова нужно платить. Подержите пока толстого, а я сейчас проверю: настолько ли она бойкая под мужиком, как на язык, — возразил самый низкий и самый наглый гадёныш и медленно подошёл ко мне.

Девушка захихикала в предвкушении сцены. Сзади за локти меня схватил другой «дубравец». Мидо тут же попытался помочь, но получил удар ногой в живот и скрючившись упал. Дальнейшие события я запомнила только обрывками…

Но как мне потом рассказали свидетели, на всё ушло не более трёх минут. Издав рык взбешённой тигрицы, я резко ударила затылком по «сопетке» державшего меня сзади. Головы у обоих зазвенели, словно церковный колокол. Оглушённый обидчик, истекая кровавыми соплями, рухнул наземь. А я, освободилась и бросилась на потенциального насильника. Впилась ему в волосы и со всей дури врезала коленкой по зубам, половина, из которых посыпалась на песок, а половина застряла у меня в ноге. Низенький как-то сразу погрустнел и обмял, поэтому я «развеселила» его болючим ударом в пах. «Мужчинка» пискнул, словно молоденький петушок и тоже потерял сознание. Третий удар по негодяю пришелся вскользь (наверное, это и хорошо, а то бы убила), потому что меня, на свою беду, оттащили двое его дружков. Первому, отвесившему мне громкую оплеуху, я просто сломала руку. Парнишка тоже заверещал и шлёпнулся, баюкая конечность. Последнего — того, что ударил Мидо — удалось догнать уже на вершине холма. Но видимо память мне тогда изменила, потому что я никак не могла вспомнить, какой именно ногой гад «зарядил» мальчишке в живот. Поэтому, недолго думая, я хрустнула костями врага и на левой, и на правой ходилке. Подонок мгновенно протрезвел и заорал громче всех. Но мне этого мало. Прыгнув ему на спину и, схватив хитрым захватом за шею, я принялась душить обидчика, одновременно ломая ему позвоночник.

— Остановись, Олика! — закричал Мидо. — Ты же сейчас поубиваешь их.

После этой фразы Малиса завизжала, словно недорезанный поросёнок, и кинулась наутёк. А так как дорога была одна, то пробегать пришлось мимо меня. Отпустив одну жертву, я бросилась за другой. Заметив погоню, девка ещё громче запищала и прибавила скорости, аж пятки по ляжкам застучали. Догнав дурочку в два прыжка, я «ласково» провела пятернёй по её роже, оставив глубокие кровавые борозды от ногтей. Малиса заткнулась и испуганно смотрела на меня.

— Олика! Пожалуйста, не надо! — всё ещё пытался остановить мою ярость Мидо.

— Ладно, живи, овца, — прорычала я и отшвырнула описавшуюся малолетку.

— Олика! — парнишка уже добежал к нам, но близко подходить боялся.

С этого момента я уже помню. Ноги понесли меня в лес. Скрыться. Успокоиться. Понять, что же со мной произошло.

Мидо, проводил взглядом сумасшедшую подругу и принялся оказывать первую помощь потерпевшим.

Не знаю, сколько я бежала, пока не наткнулась на огромный дуб. Ширину ствола его не смогут обхватить и пять человек. Мощные ветви раскинулись в стороны, как бы раздвигая соседние деревья и освобождая пространство для себя. Пара толстых корней у основания растения-великана вылезли из-под земли и переплелись, образуя под своим сводом нечто вроде пещерки. Достаточно просторной, чтобы поместиться взрослому человеку. Туда я и юркнула.

Спрятавшись в темноте и прислонившись к дубу, сразу же почувствовала облегчение. Исчезла паника, восстановилось дыхание. Казалось, мудрое древо всё понимает и пытается помочь мне. Приняв позу «грустная Алёнушка — сестрица козлёнка-Иванушки», я задумалась и прокрутила в памяти моменты боя. Правильнее сказать: «бойни». Или ещё вернее: «расправы» над хамившими.

Допускаю, что страх, злость и состояние аффекта способны добавить человеку некоторую силу, улучшить на время кое-какие возможности. Но вряд ли в таком состоянии можно овладеть новыми приёмами. А в том, что мною применялись продуманные технические действия, и это не являлось голой импровизацией — абсолютно уверена.

Что же теперь будет? Как отреагирует отец и остальные? И откуда вообще взялась эта неконтролируемая жестокость? Да, ребятки «перегнули палку», но это же не повод их калечить и убивать? С другой стороны, если бы угрозы действительно перешли в действия, то меня изнасиловали бы толпой. Да ещё на глазах несовершеннолетнего Мидо. Вспомнились злые глаза подвыпивших парней — не гарантирую, что они нас «всего лишь» избили бы.

Громкое жужжание прервало размышления. Послышался глухой стук о кору исполинского дерева. У входа в убежище плюхнулся на спину огромный золотистый жук. В лучах солнца, прокравшихся в пещеру, его брюшко красиво сверкало. Бедняжка никак не мог перевернуться и беспомощно шевелил лапками. Помочь голыми руками насекомому размером с кулак я побоялась. Поэтому подобрала сухую палочку и сунула жуку. Он ловко ухватился, подтянулся, стал на ножки и посмотрел на меня.

«Спасибо, добрая девочка. В благодарность я исполню любое твоё желание. О чём ты мечтаешь сейчас больше всего?» — захотелось мне, чтобы жук оказался волшебным и сказал эту фразу. Тогда я попросила бы вернуть события последнего часа и всё исправить. Или хотя бы безболезненно уладить последствия конфликта.

Но золотая «букашища» подняла закрылки, расправила прозрачные крылья и, набирая обороты, унеслась вдаль. Жужжание стихло. Снова одна. Вздохнув и посмотрев на узкую полоску света, я начала палочкой рисовать в пыли.

«Зравствуй, Олимпиада», — написала моя рука.

«Привет», — ответила я себе. Ну вот, один из признаков шизофрении на лицо: сама с собой разговарию.

«Меня зовут Сергей. Я тоже с Земли. Кажется, по моей вине ты оказалась тут. Извини, — это получилось случайно», — вывела палочка.