Дмитрий Рындин - Мощь твоего меча

“Как приятно…” – мелькнула мысль и парень потерял сознание.

Из сладкого плена забытья его, вырвали заботливые нежные прикосновения. Кто-то умело обрабатывал его раны, накладывая какую-то мазь. От этих прикосновений было так спокойно и сладостно, что воину не захотелось открывать глаза и показывать, что он уже пришел в себя. Мазь приятно пахла эльфийскими травами.

В памяти против воли начали всплывать воспоминания о его матери – целительнице, так же заботливо обрабатывающей его детские ссадины. Как же давно это было? Одиннадцать ужасных лет назад, полных гнева, презрения и боли… Что он сделал этому миру, что все ополчились против него?? К горлу подкатил противный ком и против его воли слезы навернулись на глаза.

Он готов был расплакаться, как последний мальчишка, но почувствовав осторожные прикосновения к ране на животе, остолбенел от охватившего его страха. Даже не страха – панического ужаса. Только не ОНА! НЕТ!!!

Парень вскочил отталкивая руки прочь от себя, кажется он даже закричал, потом он не мог этого точно вспомнить.

Девушка выронив баночку с целебной мазью в страхе отшатнулась от него, глаза ее были расширенны от ужаса.

Было похоже, что парень сражается в воздухе с призраками, так он размахивал руками.

Сознание видно на мгновенье вернулось к нему и он судорожно вцепившись руками в кожаную, короткую, едва прикрывавшую грудь, рубаху, облегченно вздохнул. И тут же обессилено рухнул на постель.

У девушки был такой вид, как будто она вот-вот разрыдается.

Наверное парень почувствовал это, потому что повернув свое лицо к ней, он внезапно пересохшими губами прошептал :

- Прости… Я не хотел… Я должен был…

Дальше он не договорил, потеряв сознание.

Девушка тихо всхлипывая и шмыгая носом опустилась на колени и начала бережно соскребать с пола остатки целебной мази. Но через мгновенье поняв тщетность этих усилий, разрыдалась.

Мазь была безвозвратно потеряна, перемешавшись с грязью и кусочками битого стекла. Эта баночка была последней. А нужные травы, росли только в туманных лесах Саммерсета – родины эльфов.

Придется просто промыть оставшиеся раны и попробовать целительской силой залечить их. Но ведь она не целительница! Она ученица не завершившая и первого года учебы и оставшаяся без мастера. Она не сможет…

Должна… Или начнется заражение… - тихо проговорила девушка и приблизилась к кровати.

Парень был красив по человеческим меркам, да и по эльфийским тоже.

“Не был ли кто из его родителей эльфийской крови?” – мелькнула мысль, - Его надо раздеть, чтобы обработать раны на ноге и груди.

Девушка начала стаскивать с воина сапоги, удивленно отметив про себя что они эльфийской работы. Отвернув голенище, она разглядела метку мастера – Гвилион, мастер Тар-Кабола.

“Хм… Тар-Кабол… Что-то знакомое… Ах да. Это же пограничная крепость, разрушенная скайвенами одиннадцать лет назад.” - Девушка нахмурила брови.

“Откуда у него эти сапоги? Может он мародер, случайно забредший в развалины?” – она посмотрела на измученное бледное лицо юноши, и шмыгнув носом, поняла, - “Врядли… Где же он тогда смог взять сапоги которым одиннадцать лет?”

Бросив задумчивый взгляд на меч парня, который лежал на столе, она подумала, - “Рукоять двуручная, гарда почти с ее руку размером, лезвие широкое и исписано какими-то рунами. Меч похож на клинок Паладинов Света. Но размер? Их мечи больше метра в длину и драться ими могут только они.”

Девушка подошла к столу и провела рукой по мечу. Ну конечно! Вот же на конце следы грубой ковки! Меч действительно Паладинский и он был сломан. И потом правлен, в кузнице снова, кем-то абсолютно не разбирающемся в кузнечном деле.

Девушка посмотрела на парня, и взгляд ее спрашивал – “Кто ты?”

Потом девушка увидела снова начавшуюся кровоточить рану на животе юноши и обругав себя, бросилась к нему.

Она быстро начал обрабатывать эту рану чистой мокрой тряпкой. Покончив с этим она положила на рану руку, сморщив носик, от неприятного прикосновения, закрыла глаза и расслабилась. Через пять минут вытерев тыльной стороной ладони капельки пота выступившие у нее на лбу, она убрала руку с раны и с удовлетворением увидела розовую кожу, точно там, где лежала ее рука, точно повторяя контуры.

“Не осталось даже шрама.” – удовлетворенно подумала девушка. Ее наставница могла бы ей гордится…

При воспоминании о наставнице ей захотелось опять разрыдаться.

“На слезы еще будет время”, - решила она, - “а сейчас надо обработать еще рану на груди и ноге.”

Девушка начал поднимать кожаную рубаху вверх, стараясь не потревожить рану и в замешательстве остановилась. Рубаха не понималась выше середины груди! Что-то не давало это сделать.

“Магия? На зачем?? Что скрывается под ней?”

Девушка взяла разбитую баночку с мазью и старательно собирая со дна остатки мази, постаралась пропихнуть ее в рваный разрез на рубахе. Оставшись более или менее удовлетворенной своими действиями. Она отложив баночку в сторону, расстегнула широкий ремень на штанах парня, а затем зайдя ему в ноги, начала их стаскивать.

Через мгновенье поняв что на парне ничего нет кроме этих брюк, эльфийка смущенно зажмурилась, размышляя что ей делать дальше. Стягивать штаны или распороть их? Придя к какому-то только ей известному решению девушка натянула, не глядя на парня, брюки назад и воспользовавшись ножом, разрезала их. Ее взгляду предстала очень глубокая рана на мышце.

“Такую не легко будет заживить. Я не изучала этого…”

Целительница долго разглядывала ее, изучая, а потом снова положила на нее руку и сосредоточилась.

На заживление этой раны ушло почти двадцать минут, и по окончании девушка была абсолютно опустошена и обессилена. Она присела рядом с кроватью на пол и закрыв глаза расслабилась.

Она так и не смогла понять, когда же сон сморил ее…

Он проснулся внезапно. Впрочем как и всегда, сразу открыв глаза, как будто и не спал вовсе. Над ним нависал старый деревянный потолок. Юноша повернул голову в сторону окна – на улице начиналась ночь.

Парень бросил взгляд на свою правую руку. На полу привалившись плечом к его кровати и положив голову ему на руку спала его юная спасительница.

Парень невольно залюбовался тонкими чертами ее эльфийского лица, и тут же жестокая мысль обожгла его – “Что будет если она узнает кто он?”

Он испуганно посмотрел на свою кожаную рубаху, - “Вроде бы на месте”, - успокоившись подумал он.