Дмитрий Скирюк - Кукушка

— Я видел, — сказал Мануэль. — Он и ещё один наёмник — Фабио — побежали вдогонку за тем парнем, который устроил весь этот погром. Догнали?

— Я не знаю.

— Что за парень? Откуда взялся?

Мануэль поколебался.

— Я... не уверен... — произнёс он и умолк. В мерцающем, неверном пламени двух факелов его лицо показалось, Золтану бледным и немного испуганным.

— В чём ты не уверен? Отвечай, — потребовал брат Себастьян.

— Я, право же, не знаю, — вновь уклончиво заговорил аркебузир. — Мне показалось, он похож... ну, знаете, как это бывает...

Брат Себастьян подобрал подол, чтоб не испачкать рясу, присел возле кровавой буквы на стене и стал её серьёзно изучать.

— «Зет», — задумчиво сказал он. — Очевидно, Санчес написал это перед тем, как умер, или незадолго до того... Что может означать эта «зет»?

— Zank [63] Ссора! (нем.) ! — подсказал ему кто-то из монахов.

Брат Себастьян поморщился:

— Какой смысл перед смертью сообщать о ссоре, когда и так ясно, что она была? Ты ещё скажи «Zecher [64] Пирушка (нем.) !» Нет, здесь явно что-то другое...

— М... м-может, zauber [65] Колдовство (нем.) ? — предположил Томас. Он впервые за сегодня подал голос.

— Какая чепуха! — сказал теперь уже Родригес и потряс Кулаком. — Наш Алехандро был испанцем, и, когда пришло время помирать, он писал не на вашем собачьем языке и не на латыни, а на родном кастильском. Он не очень-то разбирался в этих закаляках.

— Всё равно непонятно, — вынужден был признать брат Себастьян. — Что тогда? Zaino? Zaguan [66] Прихожая? (исп.) ? А может, это не «зет», а цифра?

— Zorro [67] Лис (исп.) ! — хриплым голосом вдруг произнёс кто-то у них за спиной, так громко и отчётливо, что все вздрогнули и обернулись.

В проёме коридора стоял Смитте.

— Zorro rubja! — повторил он на чистейшем испанском тяжело дыша, шатаясь и держась за стену. Толстяк смотрел куда-то в сторону, поверх голов, из перекошенного рта свисала ниточка слюны. Никто не заметил, как он подошёл.

Наверное, монахи не решились остановить убогого, когда он двинулся за ними.

— Вы тоже видели его? — Несколько секунд толстяк смотрел на них, потом погрозил им пальцем, толстым, как сосиска, и мерзко захихикал. — А-а! Я вам говорил, что он придёт! — Он потянул носом. — Здесь пахнет холодом, землёю... Вы уже копаете могилы? Для кого вы роете могилы? Для себя?

Все опять закрестились.

— Не слушайте его — он сумасшедший, — тонким голосом сказал Гонсалес.

— Нет. Он прав, — возразил Хосе-Фернандес. — И не смотрите на меня так, будто я тоже сумасшедший! Говорю вам: это был тот самый brujo, за которым мы гонялись пару месяцев назад. Что ты мнёшься, Мануэль, как девка в первый раз! Скажи, что это он!

— Этого не может быть, — тихо возразил Мануэль. — Ты видел, и все видели, как я всадил ему пулю в грудь на той поляне. Он мёртв. После такого выстрела не поднимаются.

— Тогда я скажу: для мертвеца он слишком крепко стоял на ногах. Можете верить мне, святой отец, можете не верить, но я видел его так же ясно, как сейчас вижу вас. Санчес тоже не верил, и где теперь Санчес? Говорю вам, это был он! Пуля или не пуля, но он выжил и теперь вернулся за своей девахой. Это он устроил весь переполох.

— Если так, — нарушил воцарившееся молчание брат Себастьян, куда он делся?

— А вот это, — сумрачно ответил каталонец, — мне неведомо. Это дело для священника, а я солдат. Приказывайте, если знаете, что делать.

— Пока продолжайте поиски, — ответил монах. — И уведите этого... Томас! Идём. Я должен переговорить с аббоном. Э... господин Мисбах?

— Ja? — выпрямился Золтан, снова напуская на себя личину палача.

— Вы тоже можете идти.

— Но мои услуги...

— Сейчас в них нет нужды. Если вы считаете, что я вам задолжал, составьте перечень и до утра отдайте мне. И поспешите: возможно, нам придётся в срочном порядке покинуть обитель.

— Я... буду должен вас сопровождать?

— Зависит от обстоятельств.

Он сказал — и отвернулся. Спорить не имело смысла и к тому же вызвало бы подозрение. Золтан почему-то был уверен, что девушка жива, хотя откуда бил источник этой уверенности, не сумел бы объяснить. Трое конверсов с лопатами уже сноровисто раскапывали яму. Ход тянулся и тянулся, девушки в нём не было. Пару мгновений Золтан пребывал в растерянности, затем сдержанно поклонился и, не меняя выражения лица, направился к выходу.

— Пойдём, Дважды-в-день, — вполголоса сказал он Иоганну. — Нам снова есть над чем подумать.

— Ваша правда, господин Зо... то есть мастер Людгер, — признал Шольц и огляделся. — Да и вещи надо уложить. Мы ведь теперь опять уедем, или нет?

Золтан не ответил.

В молчании они пересекли в обратном направлении обширный двор, дошли до своих комнат в странноприимном Доме, распахнули дверь... и замерли на пороге.

— Не зажигай свечу.

Человек сидел за столом и листал оставленную Золтаном тетрадь. В комнате было темно, очаг погас, и только бледное сияние лунного серпа сочилось через пыльные стёкла. Разглядеть что-либо на страницах было решительно невозможно, и всё же гость был очень увлечён своим занятием. При появлении хозяев он поднял голову, пригладил пятернёй торчащие вихры и усмехнулся.

— Ты! — выдохнул Золтан, делая шаг назад.

— Здравствуй, Хагг, — сказал Жуга, закладывая книгу лезвием испанского кинжала. — Здравствуй. Что, не ждал?

Золтан сглотнул.

— Ждал, — признался он. — Я встретил стражника испанца, он сказал, что кто-то рыжий выскочил с дубиной, всех поколотил и сгинул. Я почему-то сразу подумал о тебе.

— Очень хорошо! — Жуга издал нервный смешок. — Мне меньше придётся объяснять.

— Где ты прятался?

— В пруду.

И впрямь — с него текло. На травнике была замызганная ряса бернардинца, она была ему коротка — из-под обтрёпанного подола торчали голые ноги в горских башмаках с обмотками. Золтану припомнились слова наёмника про трёх «монахов без памяти». Помимо рясы травник обзавёлся скапуляром, ладанкой и чётками — больше у монаха позаимствовать было нечего. Посох у него был свой, из какого-то дерева с плотной и белой корой; он прислонил его к столу. А меч отсутствовал.

— Так ты жив.

Жуга усмехнулся:

— Вполне.

— Нет, я хотел сказать...

— Я тебя понял, — перебил его травник. — Я настоящий. Я не привидение.

— От тебя никогда не знаешь, чего ожидать, — проворчал Золтан и гулко сглотнул. Иоганн за его плечом хранил молчание. — Значит, пуля тебя не берёт... Я нашёл твоё письмо. Та девчонка — я пытался ей помочь...

— Я знаю. — Травник поднял руку. — Знаю. Не трудись рассказывать. Её здесь нет. Ты сделал всё, никто не смог бы сделать больше. Я даже не надеялся, что ты примешь всё так близко к сердцу. Но сейчас мы ничем не можем ей помочь — она сама выбрала дорогу. Эта девочка с виду тихоня, а на деле своенравна и очень сильна. Может, оно и к лучшему.