Олег Микулов - Закон крови

– Замыкаю Круг.

– Это пламя – не колдовское, – проворчал старый охотник.

– Это пламя надежнее моего, – ответил Колдун.

Страх отступил. Еще не отступила Тьма, все так же падал серый летний снег (или он уже иссякает?), но страх – отступил! Нужно принимать роды – встречать новое дитя Мамонта.

Женщина не может рожать в жилище своего мужа – это закон. Шалаш – есть, хотя и не обновлен. Но в нем сейчас трясутся от страха несколько женщин и подростков, – забились в самом начале, было не до этого. А ведь нужно еще очистить, и огонь принести из домашнего очага, и…

Но возможно и другое. Женщина может родить в своем доме (это даже хорошо!), если только мужу и детям есть куда уйти на это время. Если у мужа есть второй дом.

Сейчас все было ясно, все складывалось удачно. Арго обнял своего сына; Айя плакала – от радости.

– Йом! Скорее неси Нагу домой. Забирай все необходимое – и во второй свой дом! К отцу и матери. Вернется твой брат (быть может, голос вождя и запнулся на этих словах, но почти незаметно), – вернется, будет рад. А с Нагой будут Колдун и Айя.

(А снег-то стихает!..)

После, когда пришла настоящая ночь – со звездами! – Арго и Йом долго сидели у домашнего очага, прихлебывая горячий, чуть хмельной отвар. Посапывал на постели Дрого измученный Ойми – сладко спал, десятый сон видел. А мужчины были не в силах сомкнуть глаз.

– Дрого не пропадет, выдюжит, – говорил Арго. (Впервые за весь этот неистовый день произнес он имя своего кровного сына.) – Выдюжит. Остальные – тоже.

– Отец! Вождь! Все будет хорошо! Они – мужчины, так! Завтра я сам встану на тропу – она мне давно знакома.

– Нет! Нет, Йом! Завтра они вернутся до заката. Если не вернутся… И если ничего не случится, то на следующее утро тропа – твоя!

Уже под утро, когда розовый свет стал растворять сизоватые полусумерки (пришло! пришло оно, хотя уже и не чаяли!), появилась у входа измотанная Айя. Ее привел Колдун. Арго поспешно вскочил, поддержал свою любимую жену, осторожно ввел ее в жилище. Обратившись к Йому, она улыбнулась и сказала:

– Радуйся! У Ойми – сестренка! Живая, все хорошо. А сейчас – спи! И мужу моему дай поспать.

Арго хмыкнул, почти не слышно, про себя… За всю жизнь никогда прежде жена его ничего подобного не говорила о нем, муже и вожде Рода!

Айя удивила его еще раз. Уже в постели прошептала:

– За Дрого не бойся. Все хорошо. Вернутся завтра.

Снег, так пугавший людей в эту необычно долгую ночь, поутру казался совсем безобидным: хоть и не тает на солнце, да улететь готов при малейшем дуновении ветра, уплыть с первым же дождевым ручьем. Пыль. Искрящаяся пыль, не более. Мир не пострадал, жилища, очаги не пострадали… казалось, ничто не пострадало от вчерашнего катаклизма. И все же мир этот стал в чем-то иным.

Люди, стоявшие до последнего, отсыпались. Покинули жилища и столпились у общих очагов те, кто накануне из-за дверных пологов не казал носа. Детишки занялись новой сверкающей игрушкой. (Это даже лучше, чем песок у Большой воды! Жаль, что мало.) Взрослые не препятствовали. (Все равно не убережешься! Везде эта непонятная гадость!) Но смотрели хмуро. Самые осторожные пытались совершить невозможное – не коснуться этого странного дара.

И в умах и на устах был один вопрос: что же произошло? Ничего подобного не было никогда; Мир едва не погиб! Дело ясное: предостережение оттуда, из Земли сновидений, Мира предков и духов. Они чем-то очень сильно разгневаны, – почти так же сильно, как в те давние времена, когда Мир и все живое было погружено в пучину вод, когда один лишь Нок-прорицатель догадался связать воедино стволы огромных сосен и спас на них свою семью и многих-многих зверей, а потом умолил предков даровать им прощение и позволить жить на обновленной Земле.

И теперь предки вновь готовы покарать Мир, утопить его, но уже не в воде, а в этой вот сверкающей пыли. Быть может, только пение вождя и охотников и умилостивило их… Но за что? Ответ был ясен: в их Роду был нарушен Закон крови! Значит, все, что было сделано потом во искупление, оказалось недостаточным. Значит, нужно что-то иное, большее, а иначе… Теперь они уже знают, что произойдет иначе: Тьма пожрет день и исторгнет из себя вот этот нетающий снег. Только во второй раз рассвета не увидит никто.

Солнце поднималось все выше, все сильнее грели его лучи. После многих холодных дней с пронизывающим ветром и дождями, после прошедшего кошмара вновь возвращалось лето. Но люди не торопились скидывать рубахи, чтобы тела их могли впитать последнее летнее тепло перед долгими холодами. Казалось, они никак не могут поверить, что счастливо вернувшееся солнце действительно греет: их все еще пробирал озноб.

Колдун! На то он и Колдун, чтобы узнать и сказать, что теперь делать. Это очевидно, и все же…

– Ха! – говорили одни. – Колдун? Да с ним предки, очевидно, и разговаривать-то не хотят! Иначе предупредили бы. И сейчас ничего ему не откроют. Может, это все из-за него, может, на ученика великого Хорру они и гневаются!

– Не скажите! – возражали другие. – Колдун был с теми, кто не убоялся Тьмы. Быть может, ради них-то и настало утро! И потом, если бы предки гневались на Колдуна, его бы вчера и покарали…

Спорили, но договориться ни до чего не могли. Соглашались только в одном: волю предков понять очень трудно, и простым охотникам это вряд ли под силу. Но можно ли верить Колдуну? Даже его защитники в глубине души чувствовали сомнение.

К счастью для всех, Йага была в роковой день в стойбище Серых Сов, и ее уверенный глас не смущал никого. Во всяком случае, никого из детей Мамонта.

В этот теплый, тихий, солнечный день никто так и не покинул стойбища, хотя работы было не много – гораздо меньше, чем после той страшной ночной грозы, когда водные потоки едва не унесли в ручей все их жилища. Сейчас же люди постарались только убрать, насколько возможно, эту странную сверкающую пыль. А ручей и сам очистился, – похоже, вода в нем стала еще прозрачнее, еще вкуснее.

Йом, как и вождь, не заспался, несмотря на неимоверную усталость, – торопился поскорее увидеть своих чудом обретенных жену и дочь. Хотя жить под одним кровом со своей женой и новым ребенком можно лишь через три дня после родов, когда мать даст ребенку его первое имя, – навестить роженицу не возбраняется и на следующий день. Сына будить не стал – успеет еще познакомиться с сестренкой.

Нага лежала на своей постели, слабая, истомленная, но счастливая. Колдун уже ушел; поутру его сменила неутомимая Айя и еще одна пожилая женщина из Рода детей Куницы, вдова, оставшаяся жить в общине покойного мужа.

– Заходи, Йом, тебя ждут, – улыбнулась Айя.