Дмитрий Скирюк - Осенний Лис

— Оставь его! — запоздало крикнул он, — бежим!

И в этот миг их настигли.

Распаленные злобой, четверо моряков с ходу бросились в драку. Зерги почти сразу сбили с ног, некоторое время он еще отбивался, отчаянно кусаясь и царапаясь; затем Жуге стало уже не до мальчишки — где-то в схватке он потерял нож, а потом сразу несколько тяжелых потных тел навалились сверху, и сильный удар по голове отправил его в темноту.

«Дым…»

Неровную чашу приморской котловины почти до краев заполнял туман. Был он недвижный и ровный, словно мутное зеркало, и темные башни замка возвышались, подобно островам среди моря. Все остальное утонуло без следа.

«Их приход всегда сопровождается дымом. Как от погасшего костра… Почему я раньше не обращал на это внимания?»

Узкие ступени вьются каменной змеей. Вверх и снова — вверх. Проснулась ставшая уже привычной боль в ногах.

Вот и вершина. Ветер в лицо. Далекий вой.

«Как там Рея? Может, все таки стоит отослать ее отсюда?»

Он напрягся, и почти сразу получил ответ — она никуда не поедет. Он нахмурился. Сомнения, сомнения…

Риск слишком велик — в конце концов, их еще никогда не собиралось СТОЛЬКО.

Там, внизу нарастает шум. Похоже, стягиваются войска. Ожил в туманной глубине большой набатный колокол — звон плывет в холодном воздухе, тяжелый, тягучий… А я так устал… Боги! Если б еще хоть кто-нибудь видел ЭТО моими глазами!

Он обернулся, оглядывая поле битвы с высоты птичьего полета, и вздохнул.

«Сюда никто не войдет,»— подумал он.

Очнулся Жуга в темноте. «Ослеп!»— была первая мысль, и сердце замерло от ужаса, но через мгновенье стало ясно, что попросту не открываются глаза — запекшиеся веки намертво склеила кровь. Браслет его исчез, полушубок — тоже. Лежать на дощатом полу было жестко и холодно, и Жуга совсем бы замерз, если б не ощущал за спиной что-то теплое и живое. Бесчисленные синяки и ссадины жутко ныли и чесались, а голова так и вовсе раскалывалась от боли. Шею, руки и живот стягивала веревка, свободными оставались только ноги.

«Вот гады! — мысленно выругался он. — Живого места не оставили…»

Жуга пошевелил затекшими пальцами и застонал.

— Ну, наконец-то! — с облегчением вздохнули рядом. Веревки на груди натянулись.

— Зерги? — спросил Жуга. Разбитые губы еле шевельнулись.

— Я, конечно. Кто ж еще!

Судя по эху, находились они в каком-то тесном маленьком помещении, лежали, связанные спина к спине. Раз или два сверху слышались шаги, скрип и приглушенные голоса. Воздух здесь был затхлый и спертый.

— Где мы?

— На корабле, — последовал ответ.

— Где?! — Жуга рванулся и охнул, когда веревка врезалась в тело.

— Да не дергайся ты! — полузадушенно прохрипели за спиной. — И так дышать нечем.

— Извини, — Жуга подался назад, ослабляя петлю на шее. — Давай хоть сядем тогда, что ли…

— Сядешь тут с тобой, как же! — пробурчал Зерги, но все же задвигался, заерзал, скребя ногами по полу. Жуга помогал в меру сил.

— Куда ползем-то?

— А то не видишь!

— Ни хрена не вижу, — согласился Жуга, и пояснил, не дожидаясь вопроса: — Глаза залепило.

— А-аа… Тогда ясно.

Оба уткнулись в стену и после долгой и неуклюжей возни ухитрились сесть.

— Да, дела… — отдышавшись, сказал Жуга. — Вот попали, так попали… Зачем мы им?

— Известное дело, зачем, — проворчал Зерги. — От мертвяка им какая польза? А так — продадут где-нибудь…

— И только-то? — хмыкнул Жуга. — Отходчивые ребята. Могли бы и зарезать… мы ведь все таки порешили одного… или двоих?

— Двоих.

— Тем более.

Теперь уже Зерги усмехнулся:

— Чего стоит чья-то жизнь против денег? Наемники… Промеж них и разговор-то без ножа — не разговор, чего уж о драке говорить.

Некоторое время они молчали.

— Слышь, Жуга, — спросил неожиданно Зерги, — а ты, вообще, кто?

— В смысле? — тот повернул голову.

— Ну, чем занимаешься?

— Травник я.

— И только?

— А что?

— Да так, ничего… Просто этим делом только всякие бабки в деревнях промышляют, а тут…

— Почему? — удивился Жуга. — Знавал я, помнится, одного э-ээ… фармация из Гаммельна, так он говорил, что травы в лечении — первейшая вещь…

— А в колдовстве?

— И в колдовстве… А почему ты спрашиваешь?

Зерги не ответил, и тут Жугу вдруг осенило.

— Слушай, Зерги, — несколько ошеломленно сказал он. — Провалиться мне на этом месте, если ты не ученик чародея! Того самого, погоревшего!

— С чего ты взял? — помедлив, спросил тот.

— А иначе — кто? Кто? — Жуга помолчал, собирая в мыслях воедино все странности своего спутника и продолжил: — Я ж говорил, что ты не задаром взялся нам помогать — так вот он, твой интерес! Зачем кому-то там знать, что у какого-то волшебника дом сгорел? Стреляешь в темноте… не на слух же! — явно наговор, чтоб ночью видеть, так? И поссорил ты нас тогда ловко, ничего не скажешь… И еще — ты ведь плакал тогда, у пепелища? А я-то гадал, что ж ты тогда отвернулся… То-то мне браслет покоя не давал!

— Какой еще браслет?

— Теперь-то какая разница, — безразлично сказал Жуга. — Все равно отобрали, сволочи… А что, я угадал?

— Почти, — кивнул тот, и Жуга сдавленно выругался, когда веревка снова сдавила шею.

Оба снова умолкли, и на сей раз уже надолго. Жуга морщился и кривился, силясь продрать колтун на ресницах, да все без толку.

— Там, на улице что? день? ночь? — спросил вдруг он. — Здесь вообще видно хоть что-нибудь?

— Очень даже видно…

— Куда нас засадили?

Зерги осмотрелся, насколько позволяла веревка.

— Маленькая такая каморка, — наконец сказал он, — шесть шагов на пять… потолок низкий… Дверь вроде крепкая… Что еще?

— Окошко есть?

— Нет.

— А дыры, там, какие-нибудь?

— Не так, чтоб очень много. В стенах, разве что.

— Дверь не скрипит?

— Вот уж не знаю. Не выходил я. Да и что тебе с того скрипа?

— Как сказать, — усмехнулся тот, — петли дверные многим скрипят, многим — поют… Гм… корабль… — Как-то некстати пробормотал вдруг Жуга и снова умолк.

— Что делать будем?

— Для начала нехудо бы от веревок избавиться, а там — видно будет.

— А получится? — засомневался Зерги. — Тут и шевельнуться-то больно. Или придумал чего хитрого?

— Может, и придумал. Спробовать хочу одну штуку — вдруг получится. Только молчи и не рыпайся, если что…

На мгновенье Жуга умолк, прислушиваясь, и вдруг принялся тихонько насвистывать, морщась от боли в разбитых губах.

— Эй, ты чего? — насторожился Зерги, но тот мотнул головой: «Не мешай».

Жуга медленно перебирал созвучия, меняя тон и высоту; длинные и короткие звуки шли чередой, безо всякого смысла и порядка, пока постепенно не осталось всего три ноты. Казалось, Жуга заблудился в этих звуках, без конца повторяя одно и то же, но шло время, и Зерги неожиданно поймал себя на мысли, что простенький этот мотивчик всецело его захватил. Было в нем что-то влекущее, некий непонятный ни уму, ни сердцу зов. Зерги задумался, соображая, что бы это могло значить, и в этот миг его босую ногу тронули чьи-то холодные когтистые лапки.