Олег Небогатов - Время мёртвых

Петр, по своему обычаю, напивался в баре, через дорогу от дома. В баре его все хорошо знали, бывший милиционер в отставке, частенько заходит пропустить кружечку-другую пива, а если подвернется хороший собеседник, то и чего покрепче. Когда-то Петр славился своими способностями разобраться в любом деле, он ловил убийц, грабителей и насильников, иногда после встречи с ним тех привозили в участок с отстреленными гениталиями или раскрошенными суставами. А что еще делать с насильниками и ворами? Ну, посадит Петр насильника в тюрьму. Тот отсидит срок, выйдет на свободу. А где гарантия, что опять никого насиловать не станет? Ну, а если насиловать будет нечем? Или взять, к примеру, вора. Как с такими в стародавние времена обходились? Украл – отрубили одну руку. Снова украл – отрубили вторую. Вот она, настоящая справедливость! Преступник – грязь. Он, как бельмо на глазу, как ложка дегтя в бочке меда. Его нужно выжечь с лица земли, вырвать, как сорняк, чтобы не мешал нормальным растениям развиваться, не сосал из них жизненные соки. Петру всегда представлялся одуванчик. Снаружи такой красивый, а в земле толстый стебель и мощный корень. Чуть подождешь, не вырвешь с корнем, и уже летят его споры дальше по полю. А если оторвешь одну лишь головку, а корень оставишь – на ее месте вырастет сразу две. Вот и выдирал Лисаков преступность с корнями – да ему памятник за это поставить надо! А доказать, что превысил таки полномочия оперативник, никто не мог. Друзья и коллеги как могли прикрывали, да и сам Петр в дураках не числился. Никогда не удавалось отыскать свидетелей происходящего. А насильнику и пистолет подбросить не жалко. Так и вершил он свой праведный суд пока не случилось страшное. Лисаков ошибся в своих выводах и искалечил ни в чем не повинного парнишку. Мало того, у парнишки отец очень влиятельный оказался, пошуршал связями, за тем последовал суд и жесткое наказание. Превышение полномочий, особая жестокость, пресса назвала его «слепым мясником», объясняя все тем, что правосудие слепо, а его слуга заигрался и спятил, упиваясь властью и безнаказанностью. Влиятельные друзья помогли Петру не попасть на красную зону, вместо этого он больше года провел в психиатрической лечебнице, где к нему хорошо относились и не пичкали психотропными препаратами. Не превратили в овощ, написали чудо-бумажку о выздоровлении и отпустили восвояси. Но, старой доброй жизни пришел конец. Конец этот ознаменовал рождение нового человека – бандита, по кличке Лис - отброса общества, пьяницы и дебошира. Чтобы зарабатывать на жизнь, Петр стал работать на людей, оказавших ему тогда неоценимую услугу. Дела темные и неприятные, преступления с разной тяжестью ответственности. Теперь Лисаков выколачивал долги, калечил и избивал людей, угрожал и раскулачивал, от чего все чаще и чаще прикладывался к бутылке. Всю свою жизнь он посвятил правому делу, карал тех, кто заслуживал этой участи. Теперь же он сам среди таких людей и пути назад нет, и не будет.

Над барной стойкой был на кронштейн закреплен небольшой телевизор. Обычно по нему посетители смотрели футбол или хоккей, в этот раз бармен решил отдать предпочтение центральному телевиденью, какой-то глупый сериал про бандитов и доблестную полицию. Петр сплюнул на пол и полез в карман за пачкой сигарет.

- Эй, друже! В моем баре нельзя плевать, еще раз замечу за тобой такое, заставлю вымыть весь пол и туалет в придачу! – бармен не любил шутить, кандидат в мастера по боксу в молодости, он не утратил своих навыков и сейчас, спустя тридцать с лишним лет. Пускай, не боялся его Лисаков. Он бы играючи свернул этому хаму шею. Но, не в том настроении был сейчас бывший милиционер. Слишком тяжело на душе, заиграется – убьет, и что потом?

- Хорошо, Федя, извини. Я не специально. Просто сериал этот немного выбил из колеи, городят, мля, что попало. Крутые полицейские, глупые преступники, а правда никого не интересует. Пустышки, мля! Я побывал в этом дерьме – знаю, о чем говорю.

- У каждого своя правда, а если тебе не нравится, что я смотрю, можешь валить домой. Ты хоть дойти сам сможешь, или уже успел глаз залить?

Лис только закрыл глаза и тяжело вздохнул. Не представляет этот дурак, с кем так разговаривает. Нет, сегодня точно нарвется. Придется искать другой бар ... жаль. Докурив сигарету, бывший опер поднялся со стула и, уже было открыл рот, чтобы окрикнуть бармена, как, внезапно, раскрылась входная дверь, и в бар вбежал человек. Из рваной раны на его руке текла кровь, он упал на колени и закричал. Это был, скорее, крик страха, нежели боли. Визгливый такой крик. От такого уши закладывать начинает. Следом за ним в бар вошла какая-то женщина лет сорока, одежда на ней была изодрана в лохмотья, грязные волосы взъерошены, с половины лица свезена кожа. Ее остекленевшие глаза с белыми, как мел, зрачками смотрели на кричащего на полу мужчину. Она медленно подошла к нему со спины, схватила за плечи, дернула к себе и вонзила желтые зубы в его шею. Крик превратился в отвратительный булькающий звук, человек захлебывался собственной кровью. Все посетители бара стояли как вкопанные, не в силах отвести взгляд от происходящего. Петр схватил с барной стойки недопитую кружку пива и с размаху опустил ее на голову страшной женщины. Попытка не принесла желаемого результата, надо было донышком бить, а попал ребром, однако помогла привести в сознание посетителей бара. Один из них, рослый коренастый бородач, попытался оттащить женщину в сторону, в ответ та укусила его за руку. А когда бородач ослабил хватку, резко развернулась и вцепилась зубами в его живот. Здоровяк завизжал, будто кабан на мясокомбинате. Бармен достал из-под стойки пистолет, прицелился и выстрелил. Пуля попала женщине прямиком в затылок, однако оставаться там не собиралась, она прошла на вылет сквозь ее глаз и врезалась в живот бородача. Руки Федора тряслись, он выронил пистолет и отошел на два шага назад. Петр поднял оружие с пола и приказал стоящим ближе к выходу посетителям закрыть дверь. Ключей у них, конечно же, не было, благо та открывалась вовнутрь, и ее удалось заслонить парой громоздких столов и, стоящим неподалеку музыкальным автоматом. Снаружи послышалось чье-то монотонное мычание, и что-то тяжелое врезалось в дверь. Заслон выдержал натиск, однако на том попытки пробиться с улицы не прекратились. Петр проверил количество патронов в магазине пистолета, поставил на предохранитель и засунул его за пояс. Бармен медленно вышел из-за стойки и подошел к лежащим на полу трупам. Женщина лежала на бородаче, Федор оттолкнул ее ногой и в ужасе подпрыгнул на месте, издав короткий крик. С пола за ним пристально следил остекленевшими глазами здоровяк. Он приподнялся и сел, оглядывая всех присутствующих. Складывалось такое впечатление, будто на полу сидит потерявшийся ребенок, пытающийся понять, как он вообще попал в это место и кто столпился вокруг него. Или, скорее, роботизированная кукла, управляемая скрывшимся от посторонних глаз кукловодом. Движения рывками, будто впервые в жизни. Хотя, какой уж там «жизни»? Петр медленно подошел к бородачу и направил на него ствол пистолета, здоровяк оскалился, словно дикий зверь и предпринял попытку встать на ноги. Палец утопил курок ... выстрела не прозвучало. Предохранитель! Все еще на предохранителе! Бородач схватил бармена за штанину, притянул к себе и хватанул, вырвав зубами здоровенный кусок мяса и сухожилий. Федор взвыл от боли, тем временем Петр уже нажимал на курок второй раз, пуля вошла в макушку здоровяка, и тот упал на пол как грузный мешок с картошкой. Бармен упал на бок и застонал, пытаясь перекрыть руками струящуюся из ноги кровь.