Мышь88 - Если ты меня любишь

— Скорей уж сверхчувствительности, — равнодушно пожал плечами Гарри. — На экстрасенса–романтика я точно не тяну.

— Ладно, ты не можешь говорить серьезно, давай спать.

— Джинни, это дело достаточно серьезно и без моих усилий по его усложнению. Так что не обессудь: сегодня я настроен шутливо и дружелюбно. Да и если бы это было не так, к тебе бы я ни за что не проявил какой‑то враждебности, ты же знаешь.

— Но так теряется искренность.

— Нет, так достигается гармония.

Джинни ничего не ответила, но Гарри знал, что она с ним не согласна. Он проследил за ее взглядом: он был сосредоточен на ночном мотыльке, пытавшемся пробиться к свету в лампочке. Люстра должна была, по идее, работать от электричества, но мистер Уизли давно приспособил ее питаться магической энергией.

— Мы, люди, так похожи на этих мотыльков, — сказала Джинни. — Избитый образ, но ничего не поделаешь. Вроде бы по жизни мы не раз доказываем, что мы намного умнее этих насекомых, влекомых лишь одним желанием — добраться до огня, а там будь что будет. А на самом деле так много пограничных ситуаций, когда мы внутренне устаем и стремимся лишь к чему‑нибудь яркому, представляющему для нас некую идею, цель существования. И нам все равно, что наше существование ограничено пределом, тем временным отрезком, пока существует стекло между нами и огнем. В этом мы еще нелепее мотыльков: они хоть не понимают, что погибнут, прикоснувшись к пламени, для них нет двери, ведущей к смерти.

Гарри испытал странную боль в груди, словно сердце сжали железные тиски. Он напрягся, ожидая мысленного образа, но видение так и не пришло, оставив его в неведении.

— Ты как? — Джинни приподнялась и коснулась рукой его лба. — Мне показалось, ты…

— Все хорошо, — Гарри поцеловал ее в губы и привлек к себе. — На сегодня все хорошо, и мы можем какое‑то время побыть мотыльками, стремящимися к огню любви.

— Я плохо на тебя влияю, — улыбнулась Джинни, наклоняясь к нему.

— Как утро?

— Совсем паршиво. А у тебя?

— Все замечательно. Неужели вы успели повздорить?

— С ней сейчас невозможно повздорить: она хватается за книгу всякий раз, когда я заканчиваю первую реплику.

Рон гневно шагал по мостовой, словно пытаясь втоптать каждый булыжник в землю еще на полметра. Солнце угрюмо освещало сквер и офисные здания в центре и, казалось, вопрошало мир, зачем он вообще свалился на его голову. Гарри старался не пропускать настроение светила в собственную душу и, прилагая усилия, чтобы не рассмеяться, искоса поглядывал на друга:

— Она сама ответственность. Возможно, так она пыталась не поссориться с тобой. Ты же знаешь, из‑за этих проверок она на взводе.

— А я нет? — вскинулся Рон. — Пришел, понимаешь ли, обрадовался, что она гостит у нас, думал провести с ней время… А она мне про поперечное сечение речных русалок! А потом — про болезнь Бианка в лесах Амазонки! Не знаю, кто такой Бианк, но неужели она поедет в Южную Америку? Нет, ты‑то чего ржешь?

— Извини, — пробормотал Гарри, трясясь от беззвучного смеха. — Просто Гермиона в своем репертуаре.

— Я ей покажу репертуар! Свадьбу она будет справлять в долине Амазонки под тропическим дождем с местным аборигеном, я это даже лично оплачу!

— Не горячись! Она такой же человек, как и ты, только разряжается по–другому.

— Да пошел ты, друг называется! — Рон окончательно обиделся и не раскрывал рта до самого кабинета Вестерса, так что под конец Гарри даже начал испытывать легкие угрызения совести.

Глава знаменитого отдела встретил их с такой миной, что у Гарри даже подкосились ноги. Однако он не позволил себе строить никаких предположений, чтобы не расшатывать нервы, и прошествовал в кабинет, где весь отряд Охотников уже был в сборе. Ермон выделялся среди прочих не столько своей внешностью, сколько нетерпеливым и раздраженным видом. Гарри только успел заметить, что на столе лежит какой‑то сверток из плотной бумаги, и что ему пришлось отвечать на вопросы начальника.

— Хорошо, что вы рано прибыли, друзья мои, — сказал Вестерс довольно любезно, что никак не сочеталось с его озабоченным лицом. — И еще лучше, что вы выглядите озадаченными не меньше меня.

Последнюю фразу поняли до конца лишь Вестерс и Гарри с Роном. Рон был все еще обижен и не сделал ни малейшей попытки приободрить друга хотя бы взглядом. Гарри изготовился к защите, хотя и не представлял себе, в каком направлении придется ее осуществлять.

— Сегодня в шесть пятнадцать наши бравые молодцы, аккуратно нарушив приказ, застигли нашего беглеца врасплох. Помог им в этом, как ни странно, наш призрак, оставивший приметные разрушения в деревушке неподалеку. Мои ребята и представить себе не могли, что им улыбнется такая удача именно в этом районе. Конечно же, они нарушили приказ еще раз, ведь я им строго запретил отправляться на поиски беглеца и призрака самим, а в случае обнаружения следов потусторонней магии — тем более. Что поделать: горячие головы. Они почти загнали его в угол, как он испарился. Без всякого следа магии, образец которой мы добыли еще в том офисном здании. Совсем рядом мы нашли какие‑то неопознанные следы магии, да еще и искусно заметенные. Вывод напрашивается один: либо это сообщник, либо тот, кому невыгодно, чтобы этот молодчик ушел целым и невредимым. С другой стороны, есть и удача: грабитель решил избавиться от награбленных вещей и закопал их в лесу под деревом. Неплохой ход, хотя я не думаю, что он долго над этим размышлял. Известно, что земля затрудняет обнаружение магической ауры предметов, но для профессионалов это, конечно, не является непреодолимой преградой.

Краем глаза, Гарри заметил, что Ермон не удержался и выпятил грудь, и его вновь стало мучить желание расхохотаться.

— Да, мои мальчики хорошо поработали, — чуть усмехнулся Вестерс, правильно поняв выражение лица Гарри. — Но мне хотелось бы выслушать вас, ведь мы вчера о чем‑то договаривались.

Атмосфера в кабинете раскалилась от любопытства и гнева (Ермон утратил разом все самодовольство, узнав, что новички о чем‑то приватно договорились с его начальником). Рон уже явно переключился на новую проблему, но Гарри знал, что выкручиваться придется одному, поскольку это он втянул в это дело своего лучшего друга.

— Вот мы и пришли, сэр, — не моргнув глазом, сказал он.

— И вы сделали то, что хотели? — без нажима уточнил Вестерс.

— Да, мы повидались с родственниками, как вы и просили, — Гарри молил небеса, чтобы Рон не проговорился. — И теперь мы снова в строю и готовы выполнить любое ваше приказание.

— Это похвально, очень похвально.

Ничто в тоне Вестерса не выдавало его мыслей или чувств, но Гарри сразу понял, что начальник раскусил бы на его месте любого: слишком уж много лет он работал с самоуверенными юнцами, жаждавших славы и приключений. Вероятно, Гарри его сильно разочаровал, но он не проявил этого никак, а сразу перешел к делу и стал обсуждать со всем отрядом дальнейший план. Гарри в уме прокручивал свой собственный, не отличавшийся четкостью и, как ему временами казалось, осмысленностью. Рядом неподвижной статуей застыл Рон, явно нервничавший из‑за того, что произошло. Совещание прошло в три раза быстрее, чем они ожидали. Под конец Вестерс вновь отдал их под начало Ермона и велел тому не спускать с них глаз и не давать им воли, пока они все не прибудут обратно в штаб. Гарри, в свою очередь, отдал приказ себе не спускать глаз с Ермона, пока тот не придумал, как ему еще набрать себе очки в Отряде.