Александр Прозоров - Наследник

Две последние добрались — первый воин, подпрыгнув, уперся ногами в стену, торопливо засеменил ступнями. Остальные, напирая на шест, буквально затолкали своего бойца наверх — но там защитники встретили его копьями, толкнув обратно. Точно так же отбили и вторую попытку перемахнуть частокол. Под веселое улюлюканье булгар муромцы отступили, собравшись вокруг своего сотника возле бузины. Стрелы сюда долететь могли — но уже совсем слабыми и малоопасными. Булгары это тоже знали, и нападающих не беспокоили — берегли припасы для новой возможной атаки.

У двоих из бойцов стрелы засели глубоко в ногах, одному наконечник пробил кольчугу, поддоспешник и вошел между лопаток примерно на палец, еще одному насквозь пронзил ступню. Остальные отделались порезами и царапинами.

— Кабы без колдовства обошлись, уже внутри бы рубились, — зло сказал ратник, что на отдыхе сетовал о закрытых воротах.

— Давайте еще раз! — сжал кулаки боярин. — Закройтесь!

Дружинники расхватали щиты, оставленные перед первой атакой, снова встали вдоль шестов, начали разбег. Булгары подняли луки, одна за другой басовито загудели тетивы. Вербовщик насчитал четырех стрелков внизу, и еще двое пускали стрелы сверху, из дома на холмике. Работали они быстро, щиты муромцев на глазах обрастали оперенными древками — однако теперь порубежникам удалось сбить с разбега только один из отрядов. Остальные четыре довели своих бойцов до стены и даже забросили наверх — но там храбрых воинов опять же ожидали копья, которыми булгары норовили не просто отпихнуть, а уколоть мимо щита в ноги или — с хорошего замаха, чтобы кольчугу пробить — в открытый правый бок.

Одолеть частокол не удалось — дружинники попадали назад, отступили, оставив одного из товарищей лежать возле укрепления в луже крови.

— Людей мало, боярин, — посетовал кто-то. — Напрасно на колдовство понадеялись, числом надобно было давить.

— Додавим… — Воевода передового отряда вскинул глаза к небу: — Избор, отчего небо затягивает?

— Дык, — вскинулся волхв, хлопочущий возле раненых. — Заговор, он не вечный… Еще один надобно творить…

— Так твори! Ушкуи остальные по уговору к полуночи причалить должны. В темноте могут не найти.

«На ушкуях сотня бойцов была, — мысленно прикинул Ротгкхон. — Разделить на шесть — получится, шестнадцать дружинников за раз можно перебросить. Против двадцати защитников устоят легко, а там еще полтора десятка перекинуть, потом еще… И все, взята застава».

Он достал из поясной сумки толстую войлочную тюбетейку, надел, поверх нее повязал платок, спустив завязки на затылок, пробрался ближе к воеводе:

— А ну как не успеют ушкуи, боярин? Это у нас луна светит, благо есть кому заговоры читать, а на реке, где они отстаиваются, могут быть облака и мгла непроглядная.

Боярин Валуй только рыкнул недовольно, снова обрушился на Избора:

— Давай, волхв, давай! Старайся! Мне нужен свет и мои ушкуи!

— Пусти меня попробовать, — предложил Ротгкхон. — Перемахну стену, открою ворота.

— Одному не справиться. У пятерых, вон, не выходит.

— А ты рискни! Хуже не будет. Вели только двоим ратникам меня во время пробежки щитами прикрывать, чтобы стрела в лицо не попала. Ну, и на шест вместо пяти десять воинов поставь. Уж прыгать так прыгать!

— Ладно, коли ты таков удалец, то пробуй, — не стал спорить воевода. — Велига, подсоби Лесославу. Пусть храбрость свою покажет, коли так по сече стосковался.

— Ты бы хоть шлем надел, иноземец, — ворчливо буркнул дружинник, на чем его сочувствие и закончилось.

Он отвел Лесослава к одному из отдыхающих в ожидании подкрепления отрядов, отдал необходимые распоряжения. Ротгкхон поднял тонкий кончик ствола, взял его справа под мышку, опершись на кончик левой ладонью и прижав ее еще и правым кулаком, в котором сжимал свое неизменное боковинное копье.

— Готов? — подошли двое незнакомых ратников, подняли круглые щиты, прикрывая Лесослава и себя от стрел.

Шест дрогнул, толкнул вербовщика вперед, и тот послушно побежал, приноравливаясь к толкающей лесине. Ратники мчались рядом, тополиные диски трещали и гудели от множества попаданий. Ротгкхону даже показалось, что часть стрел пробили толстую, в два пальца, древесину — острия граненых наконечников, вздыбив белую щепу, слегка высовывались изнутри. Хотя, конечно, целились лучники не в щиты, а в людей, надеясь попасть в ноги или головы. Однако сделать это оказалось не так-то просто…

Промчавшись через открытое пространство, Ротгкхон подпрыгнул, уперся ногами в бревна частокола, побежал по ним, перенеся весь свой вес на упругий шест. Усилия десяти человек забросили его на четырехсаженную высоту легко, словно пушинку — но тут храбреца ждали острия копий, злобно, до хруста костей и онемения мышц ударивших его в бока. Вербовщик, втянув голову в плечи, продолжал опираться на шест, пока тот не швырнул его еще выше, через головы защитников. Ощутив еще два смертоносных удара в спину, Ротгкхон отпустил лесину и упал вниз, на узкий, всего в шаг, помост, задел его плечом, грохнулся ниже, на утоптанную землю, кувыркнулся пару раз по ней, выронил боковину, тут же схватил снова и поднялся на ноги, оглядываясь по сторонам.

Рядом оказалось двое мужиков — в латных доспехах, но без копий, с охапками сена в руках. Видимо, таскали его к сигнальному костру, чтобы горел жарче и дымнее обычного. На муромского ратника они смотрели не то что без опаски, но даже с жалостью: после такого падения и нескольких ударов рогатин люди не выживают. Прежде чем они осознали ошибку, Ротгкхон широко взмахнул вдоль самой земли своим боковинным копьем, подрубая длинным лезвием ничем не защищенные ноги, и кинулся к воротам.

Булгары тревожно закричали, на него со всех сторон обрушился рой стрел, бьющих по телу, рукам, ногам, голове. Ротгкхон пригнулся, забросил копье себе на загривок, прикрывая шею. Ведь достаточно одного попадания в горло — и он труп. Однако пробежать нужно было всего десяток шагов, так что шансы на успех были очень высокими.

— Стой, гад! — С помоста к воротам спрыгнули сразу трое порубежников, заступая ему путь, и поток стрел прекратился: булгары боялись задеть своих.

Ротгкхон с облегчением сдернул копье с шеи, с размаху попытался разрубить голову ближнего бородача. Тот ожидаемо прикрылся щитом — и вербовщик тут же подсек ступней его ногу. Одетый в тяжелые доспехи воин тяжело грохнулся на спину, открывшись снизу, и вербовщик успел с силой ударить его основанием ратовища в пах, прежде чем шарахнулся от укола рогатиной второго защитника. Тот быстро подступил, попытался уколоть в грудь. Лесослав, перехватив ратовище двумя руками, подбил рогатину вверх, бросился вперед, в «мертвое пространство». Булгарин, быстро пятясь, зачем-то закрылся щитом. Вербовщик с силой толкнул диск ногой в нижнюю часть, ратовищем махнул в открывшееся пространство поверху, попав то ли в ухо, то ли в висок — и оглушенный противник упал, открывая путь.