Сергней Ефанов - Следы на воде

— Проклятье! — выругался он.

— Ха-ха-ха! — засмеялся я и крикнул: — Граф, вы допустили серьёзную ошибку в оценке моей силы! И теперь вам придётся несладко! Готовьтесь!

Я сосредоточился и выпустил в графа несколько небольших огненных шаров. Граф уклонился от них с неожиданной для меня лёгкостью. А дальше пошла игра в вышибалу. Кидая в графа всё подряд, я не давал ему ни секунды передышки, а он, или уклонялся, или отклонял мои снаряды. Это начинало мне надоедать. Мне стало понятно, что я трачу гораздо больше сил, чем мой противник, и если так пойдёт и дальше, то я банально свалюсь на землю из-за перерасхода энергии. Всё-таки, граф оказался очень опытным бойцом и, даже не имея такой же силы, вёл со мной бой практически на равных. Это внушало уважение.

Я выпустил ещё одну серию огненных шаров пополам с шаровыми молниями, не принесших никакого результата, и понял, что попытка задавить графа грубой силой провалилась. Пора было менять тактику. Отлетев назад на десяток метров, чтобы граф не достал меня внезапным ударом, я активировал придуманное мной ещё в Одинцовке заклинание «Огонь и Лёд». Из каждой моей руки вырвалось по стихийной змее, одна была огненная, а другая ледяная. Они обвили силовой кокон, тут же выставленный графом, и закружились по нему в завораживающем танце. Периодически, змеи, на-мгновение, соприкасались друг с другом, и тогда раздавался жуткий треск и скрежет. Граф уплотнил свою защиту настолько, насколько это было возможно, и практически потерял подвижность. Настала пора нанести решающий удар.

Я взмахнул руками, выписывая замысловатую геометрическую фигуру, и одновременно произнося фонему. Над графом сгустился небольшой смерч, и из него с шипением вырвалась молния, ударившая сверху по его защите. Послышался громкий хлопок, силовой кокон графа лопнул, как большой мыльный пузырь, и он полетел вниз. Мои змеи при этом обвили его незащищённое тело.

— ААААА!!! — послышался крик, полный боли.

Как только граф коснулся земли, я рассеял змей. Но было немного поздно. Его мундир превратился в лохмотья, а на теле были видны явные обгорелые и обмороженные полосы.

— Папочка! — закричала вдруг Настя и прыгнула к нему.

— Пресвятая Дева Спасительница! Папочка! Что с тобой? Тебе очень больно? — запричитала она. — Потерпи! Я сейчас!! Потерпи, пожалуйста! — и Настя стала творить заклинания исцеления одно за другим.

— Ничего… ничего, дочка, — полупрошептал граф. — Иногда мне доставалось и гораздо сильнее…

— Ты идиот!!! — обрушилась Настя на меня, когда раны графа более-менее затянулись. — Ты его чуть не убил!! Святая Богоматерь! Зачем, зачем я согласилась на эту дуэль! Ты же сильнее его на порядок! Зачем ты вообще полез между нами! — кричала она без остановки.

— Извини, — проговорил я, опускаясь на землю. — Я не думал, что так получится. У него была очень сильная и умелая защита.

— Да ты вообще никогда не думаешь! Болван!!!

— Папочка, тебе больно?! Как ты?? Ну не молчи!! Скажи что-нибудь!!!

— Я… уже почти в порядке, — проговорил граф, с трудом поднимаясь с земли с помощью дочери. — Доченька, пойдём домой. И не рассказывай маме ничего, ладно? И Светлане тоже!

— Хорошо-хорошо, конечно, — Настя махнула рукой, и рядом с ней развернулся портал, за которым виделся большой особняк, увитый плющом. — Пойдём, папочка!

Граф, поддерживаемый Настей, проковылял в портал, и тот закрылся за ними. А я, как дурак, остался стоять на развороченном нами дворе.

«Мда…» — думал я про себя. — «Не стоило мне лезть в семейные разборки. Никакой благодарности, одни шишки и тумаки». В этот момент на веранду вышла бабушка и строгим голосом поинтересовалась, что тут произошло. Мне пришлось объясняться, после чего досталось ещё раз и от неё. А затем вышла Зинаида Зиновьевна, всплеснула руками и запричитала, что её лучший двор, буквально произведение искусства, превращён наполовину в свалку, а наполовину в военный полигон. В результате всё оставшееся время до вечера я, под неусыпным взором Зинаиды Зиновьевны, исправлял «нанесённые мной разрушения». Устал я ужасно. Еле добравшись до столовой, я впихнул в себя ужин, под гробовое молчание бабушки, и пошел спать.

Но и поспать мне не дали. Около полуночи меня разбудил зов сестры:

— «Серёжа, ты не спишь?» — спросила она меня мысленно.

— «Уже нет», — язвительно и полусонно ответил я. — «Чего тебе надо?»

— «Прости», — в голосе Насти послышались нотки вины. — «Если можешь, забудь то, что я тебе наговорила. Просто я очень испугалась за папу. Знаешь, он на самом деле совсем не такой плохой, просто вспыльчивый немного. А когда он на взводе, говорит всякую чушь. А так он очень хороший. И заботливый. Знаешь, как бы то ни было, но я очень его люблю. Он заменил мне отца. И он правда любит меня, любит, как родную дочку, иначе он не стал бы так на меня злиться… Ты понимаешь?»

— «Угу… понимаю», — сказал я. — «Насть, давай поговорим утром, а? Я жутко вымотался за сегодняшний день.»

— «Прости! Знаешь, я очень рада, что ты за меня заступился. Но в следующий раз не вмешивайся, пожалуйста, мы с папой разберёмся сами. Хорошо?»

— «Без проблем», — ответил я. — «Я уже и так это понял.»

— «Ну вот и хорошо!» — в голосе Насти послышались нотки облегчения. — «Знаешь, ты всё-таки самый лучший брат на свете! Я тебя люблю! Спокойной ночи!»

На этом Настя разорвала связь. А я ещё несколько минут лежал и обдумывал её последние слова. Они были очень приятные. На этой мысли я и уснул.

Следующие несколько дней прошли довольно скучно. Вместо Насти меня взялась обучать бабушка, но у неё это получалось гораздо хуже. То есть, не то чтобы она знала меньше, а просто с ней мне было не так интересно. Мне не хватало моей сестры, её капризов и весёлого смеха. Всё-таки я очень сильно привязался к ней за эти четыре недели.

Саша, видя мою грусть, пыталась развеселить меня и даже перестала особо доставать со столовыми приборами. (Я так и не запомнил назначение каждого, в лучшем случае, половины.) Мы стали много гулять по окрестностям, купались в небольшом лесном озере и разговаривали обо всём на свете. С Сашей было интересно, она много знала, и с ней можно было обсудить практически что угодно, даже то, что я постеснялся бы обсуждать с кем-либо ещё. Она стала мне настоящим другом.

Внезапно приехал дед. Мы как раз возвращались с очередной прогулки, как я почувствовал его присутствие. У него была ни с чем не сравнимая, сильная и давящая аура, чувствовавшаяся издалека. Решив не заходить в дом, я отослал Сашу на разведку, а сам пошел вдоль особняка, как будто прогуливаясь. Из открытого окна гостиной слышались громкие голоса. Подойдя поближе, я встал под окном и прислушался.