Мэри Стюарт - Хрустальный грот

Корабль был небольшой, но вместительный и низко сидел на воде. На борту не светилось ни одного огня, и корабль казался призрачной тенью в морской тьме. На фоне несущейся по небу тучи, которая была лишь немного светлее черного неба над головой, я видел лишь, как раскачивается верхушка мачты, что вызвало у меня новый приступ тошноты. Оснасткой корабль походил на купеческие суда, по торговым делам заходившие в Маридунум при благоприятной погоде, но все контуры и линии корабля показались мне более чистыми, как будто построен он был ради быстрого бега.

Маррик отозвался на отклик, и с борта змеей спустился канат. Анно тут же подхватил его и привязал лодку.

— Давай же, пошевеливайся. Сможешь взобраться по веревке?

Каким-то образом мне удалось стать на ноги в раскачивавшейся лодке. Промокший канат плясал и дергался у меня в руках. Сверху раздался нетерпеливый голос:

— Поторапливайтесь. Нам повезет, если вообще удастся добраться до дому в такую погоду.

— Лезь наверх, порази тебя гром, — выругался Маррик, грубо подталкивая меня. Этого оказалось достаточно. Мои потерявшие чувствительность руки соскользнули с каната, и я повалился назад в лодку. Свесившись через борт, пока меня выворачивало наизнанку, я хватал воздух широко открытым ртом: в тот момент меня совершенно не заботило, какая судьба ожидает меня самого или даже дюжину пусть самых славных королевств. Если бы меня пырнули ножом или швырнули за борт, то и тогда я, наверное, не обратил бы на это внимания, хотя, возможно, и приветствовал бы смерть как избавление от мук. Я просто висел на борту лодки словно узел мокрого тряпья и избавлялся от содержимого своего желудка.

То, что произошло потом, я помню очень смутно. Разные голоса сыпали проклятиями, и вроде бы Анно настойчиво советовал Маррику не ввязываться в неприятности и выбросить мальчишку за борт. Но меня все-таки сгребли в охапку и каким-то образом передали наверх, в протянутые руки, которые втянули меня на корабль. Потом кто-то протащил меня вниз и там бросил на какое-то подобие постели, поставив рядом со мной ведро с водой и открыв люк, так чтобы холодный ветер обдувал мое залитое потом лицо.

Полагаю, плавание заняло дня четыре. Море было действительно бурным, но вскоре мы ускользнули от надвигавшегося шторма, и корабль, поймав ветер, набрал скорость. На протяжении всего путешествия я лежал внизу, у самого бортового отверстия, благодарно завернувшись в одеяла и не отваживаясь поднять голову. Спустя некоторое время мне полегчало, но сомневаюсь, что я был в состоянии пошевелиться, и, к счастью, никто меня и не заставлял. Лишь однажды ко мне спустился Маррик. Помню я об этом смутно, словно это было во сне. Осторожно переступив через груду старых якорных цепей, он подошел к тому месту, где я лежал, и, склонившись, какое-то время недоуменно всматривался в меня. Потом он покачал головой:

— Подумать только, я считал, что удача нам улыбнется, если мы возьмем тебя с собой. Видно, надо было все-таки отправить тебя за борт и тем самым уберечь себя от массы неприятностей. Думаю, тебе и рассказать-то мне больше нечего, а?

Я не ответил.

Он как-то странно засмеялся и вышел. Я же в изнеможении уснул.

Проснувшись, я обнаружил, что кто-то снял с меня мокрую одежду. Я лежал сухой и голый под грудой одеял. Возле моей головы стоял, заткнутый для верности тряпицей, кувшин с водой, а рядом лежала половинка ячменной лепешки. Я не решился дотронуться до еды, но понял ее значение… Я провалился в сон…

Затем наступил день, когда незадолго до сумерек впереди показался Дикий берег, и вскоре мы бросили якорь в спокойных водах Морбигана, что также называют Малым морем.

О том, что мы причалили к берегу, я узнал из слов, которые произносили у меня над головой резкие голоса, вырвавшие меня из недр тяжелого сна.

— Что ж, ладно, верь ему, если хочешь, дело твое. Но неужели ты в самом деле думаешь, что принц, пусть даже бастард, станет расхаживать в таком тряпье? Все грязное, на поясе нет даже позолоченной пряжки, а посмотри на его сандалии! Согласен, у него хороший плащ, но он же порван. Скорее я поверю в первую его байку. Мы и впрямь поймали раба, убегавшего с хозяйскими вещами.

Я узнал голос Анно, говорившего на бретонском наречии. К счастью, я лежал к ним спиной, зарывшись в ворох одеял. Мне не составило труда притвориться спящим: я лежал неподвижно и старался дышать ровно.

— Нет, это бастард, можешь быть уверен; я видел его в городе. Я узнал бы его раньше, если б увидел при свете дня, — отозвался басом Маррик. — Как бы то ни было, не имеет значения, кем он был: рабом или королевским бастардом — главное, что он, как свои пять пальцев, знает положение дел во дворце, и Амброзий захочет это услышать. И еще он смышленый парнишка. Сомнений нет, он тот, за кого выдает себя. На кухне так держаться и так говорить не научат.

— Да, но… — От перемены в голосе Анно у меня мороз пробежал по коже. Я боялся пошевелиться.

— Что еще?

— Если мы заставим его рассказать обо всем сначала нам… — перешел на шепот проныра. — Сам посуди. Помнишь, сколько он нам наболтал о том, что собирается предпринять король Камлах, и об остальном… Если мы вытрясем из него эти сведения и поспешим сами их передать, нас ждет тугой кошелек, ведь так?

— А что будет потом, когда он сойдет на берег и расскажет кому-нибудь, откуда он приехал? — проворчал Маррик. — Амброзий узнает обо всем. От него ничего не утаишь.

— Да ты что, простачка из себя строишь? — язвительно попросил Анно.

Сжавшись в комок, я молил моего бога, чтоб он не дал мне выдать себя. Кожа между моими лопатками похолодела и натянулась, как будто к ней уже приставили лезвие ножа.

— Не такой уж я и простак. Я тебя понял. Но не понимаю, каким образом…

— Никто в Маридунуме не знает, куда он подевался, — быстро и горячо зашептал Анно. — Что до людей, которые видели, как он поднимался на борт, о них не тревожься: они решат, что мы забрали его с собой. Да, именно так мы и поступим; возьмем его с собой, а между берегом и городом есть уйма укромных местечек… — Я услышал, как он сглотнул. — Я еще раньше говорил тебе: нет смысла тратить деньги на его перевозку…

— Если мы собирались избавиться от него, — глухо сказал Маррик, — то нам вообще не следовало платить за его проезд. Пошевели мозгами, теперь мы в любом случае получим назад наши денежки, а может, и сверх того.

— С чего ты взял?

— Если мальчишке есть что рассказать, Амброзий оплатит его проезд, можешь быть уверен. А если к тому же окажется, что он бастард — а я в этом не сомневаюсь, — можно надеяться еще и на подарок. Сыновья — или внуки — королей бывают ох как полезны; кому об этом знать, как не Амброзию?