Кристофер Паолини - Наследие

— Но ведь с вами может пойти и кто-то из заклинателей Дю Врангр Гата.

На лице Арьи мелькнула едва заметная насмешка.

— Никто из этих заклинателей не обладает достаточным умением и могуществом. Мы окажемся в абсолютном меньшинстве — один к ста, а то и больше. Нам, возможно, придется сражаться не просто с умелыми фехтовальщиками, но и с опаснейшими опытными магами. Только эльфы или Всадники…

— Или шейды, — прогрохотал Орик.

— Или шейды, — согласилась Арья, хотя Эрагон видел, до чего она раздражена, — при таком соотношении сил могут надеяться на победу. Но даже и тогда ничего нельзя будет сказать наверняка. Позволь нам взять двоих заклинателей Блёдхгарма, Насуада. Никто другой для выполнения подобной задачи не годится. Во всяком случае среди варденов.

— А я кто, по-твоему? Рубленая печенка?

Все повернулись в ту сторону, откуда донеслось это возмущенное восклицание, и из темного угла в задней части шатра появилась травница Анжела. Эрагон даже и не знал, что она там притаилась.

— Вот уж странно, — задумчиво сказала Анжела, — с чего это я вздумала сравнивать себя с рубленой печенкой? Если уж выбирать какой-то орган, то куда интересней выбрать желчный пузырь или тимус… Они, право, куда интереснее, чем печень. Как, например, насчет рубленого тиму… — Она сама себя прервала и улыбнулась. — Ну, я полагаю, это совершенно не важно. — И она, задрав голову, посмотрела на Арью. — Ну что, не станешь ты возражать, если с вами пойду я? Что ж ты молчишь, эльфийка? Во всяком случае, я не из варденов. Строго говоря — не из варденов. И мне хочется дополнить этот ваш квартет и стать четвертой.

К огромному удивлению Эрагона, Арья кивнула и сказала:

— Конечно, мудрейшая. Я не хотела тебя обидеть. Для нас было бы большой честью, если бы ты согласилась пойти с нами.

— Вот и хорошо! — воскликнула Анжела. — Значит, ты тоже возражать не будешь? — Это она сказала, обращаясь уже к Насуаде.

Насуада, явно несколько смущенная, покачала головой:

— Раз ты сама так хочешь… И если Эрагон и Арья не возражают… В общем, у меня, полагаю, нет ни малейших причин не разрешить тебе этого. Хотя я просто не представляю, зачем тебе-то туда соваться!

Анжела с заносчивым видом тряхнула кудрями:

— А ты думаешь, я стану объяснять тебе каждое свое решение? А впрочем, скажу, если это удовлетворит твое любопытство. Допустим, я давно уже точу зуб на жрецов Хелгринда, и мне бы очень хотелось сделать им какую-нибудь пакость. И потом, если объявится Муртаг, у меня в рукаве найдется парочка подходящих фокусов, чтобы заставить его как следует повертеться.

— Хорошо бы еще Эльву попросить пойти с нами, — сказал Эрагон. — Если кто и может помочь нам избежать опасности…

Насуада нахмурилась.

— В последний раз она, по-моему, весьма четко обозначила свою позицию. Во всяком случае, я точно к ней на поклон не пойду. И не буду даже пытаться убедить ее, чтобы она свое решение переменила.

— Я сам попробую с ней поговорить, — сказал Эрагон. — Я — единственный, на кого она действительно сердита я и должен просить ее о помощи.

Насуада разгладила подол своего золотистого платья и принялась теребить украшавшую его бахрому. Потом вдруг сказала:

— Делайте, как хотите! Хотя мне очень не нравится эта идея. Посылать ребенка, даже такого одаренного, как Эльва, навстречу опасности… Впрочем, она, я полагаю, более чем способна постоять за себя.

— Только до тех пор, пока боль того, кто с нею рядом, не возьмет над нею верх, — заметила Анжела. — Помнится, после некоторых последних сражений она валялась без движения, свернувшись клубком, и едва могла дышать.

Насуада перестала перебирать бахрому и с самым серьезным видом посмотрела на Эрагона:

— Эльва непредсказуема. И даже если она согласится пойти с вами, будь очень осторожен, Эрагон.

— Буду, — пообещал он.

Затем Насуада принялась обсуждать различные проблемы с Оррином и Ориком, и Эрагон совершенно перестал их слушать, поскольку мало что мог добавить к их расчетам.

Оказавшись наедине с самим собой, он мысленно обратился к Сапфире, которая через него слушала происходившие в шатре споры.

«Ну, — спросил он, — а ты что думаешь? Что-то ты уж больно притихла. Я был почти уверен, что ты и сама выскажешься, когда Насуада предложила эту тайную вылазку в Драс-Леону».

«Нет, мне нечего было ей возразить. Это хороший план».

«Так ты с ней согласна?!»

«Мы с тобой давно уже перестали быть неуклюжими малышами, Эрагон. Наши враги, может, и свирепы, но и мы не хуже. Настала пора напомнить им об этом».

«А тебя не тревожит, что нас с тобой могут разделить?»

«Конечно, тревожит, — проворчала она. — Куда бы ты ни пошел, враги слетаются к тебе, точно мухи на мед. Однако и ты теперь не так уж беспомощен, как был когда-то». — И в ее голосе послышалось явное удовлетворение.

«Вот как?!» — с притворным возмущением воскликнул Эрагон.

«Ну, я хотела сказать, что теперь твой укус стал куда опасней, чем прежде».

«И твой тоже!»

«Хм… Я полечу на охоту. Собирается жуткая буря, а на таком ветру можно и крылья переломать. К тому же вряд ли у меня потом будет возможность как следует поесть, особенно если мы пойдем на штурм».

«Благополучной тебе охоты», — сказал Эрагон.

И, чувствуя, что Сапфира прервала с ним мысленную связь, он вернулся к обсуждению планов по захвату Драс-Леоны, понимая, что и его жизнь, и жизнь Сапфиры будет зависеть от тех решений, которые примут Насуада, Орик и Оррин.

Эрагон пошевелил плечами, поправляя металлическую кольчугу, которую на всякий случай надел под рубаху.

Вокруг них лежала тьма, тяжелая, давящая. Толстый слой туч скрывал луну и звезды. Без того красного колдовского огонька, который держала на ладони Анжела, даже Эрагон и эльфы ничего не смогли бы разглядеть.

Воздух был влажный, и пару раз на лицо Эрагону упали капли дождя.

Эльва только рассмеялась, когда он попросил ее о помощи, и отказалась пойти с ними. Он долго и упорно убеждал ее, но безуспешно. Даже Сапфира вмешалась, подлетев к той палатке, где жила девочка-ведьма. Она пристроила голову буквально в футе от Эльвы, так что бедняжке пришлось смотреть прямо в сверкающие, немигающие глаза драконихи.

В присутствии Сапфиры Эльва не осмеливалась смеяться в открытую, но идти с ними по-прежнему отказывалась. Ее упрямство приводило Эрагона в отчаяние. И все же он не мог не восхищаться силой ее характера; сказать «нет» в ответ на просьбу Всадника и дракона было не так-то просто. С другой стороны, несчастная девочка за свою короткую жизнь испытала столько боли! И этот печальный опыт закалил ее так, как не были закалены даже самые отчаянные и храбрые из варденов.