Владимир Сазанов - Двуединый

Утро второго дня в Солиано для меня началось рано. Явный избыток нервной энергии заставил меня подняться с постели, когда не было и шести утра. Хотелось прямо сейчас покинуть дом, идти куда-то, где я еще не был, радоваться недоступным ранее ощущениям. Эйфория от свободы захлестывала меня с головой. Пришлось напомнить себе, что допустить ошибку по незнанию легко, а вот последствия у нее могут быть достаточно серьезные, вплоть до возвращения в родовое поместье. В итоге я насладился видом прекрасного восхода, разложил вчерашние впечатления по полочкам внутри своего разума и отправился исследовать место своего проживания. Наличие на первом этаже нескольких запертых дверей, ключи от которых у меня отсутствовали, и незримые паутинки заклятий наблюдения в каждой комнате, включая ванные и туалеты, привело меня в прекрасное расположение духа. Ну, в самом деле, не ожидал ведь я мгновенно обрести полную самостоятельность, а подобный умеренный контроль позволял надеяться, что им все и ограничится.

К завтраку, поданному ровно в девять, я вышел, сияя как новенький золотой. Мое настроение, видимо, передалось окружающим: и Рикка, помогавшая мне умываться, и Мика, прислуживающая за столом, встречали меня радостными улыбками. А на "десерт" были письма. Довольно сложно передать одними только словами, как я люблю письма. Подобно старинным рукописным книгам, письма это не просто сгустки информации, запечатленные на белой бумаге при помощи чернил. Это квинтэссенция чьей-то души, эмоции и желания, легко читаемые в наклоне и обводах букв. По современным печатным книгам никогда не поймешь, о чем думал и чего желал автор. То же самое и с магическими посыльными, переносящими сообщения быстрее ветра. Разве что ментальная связь, возможности пользоваться которой я лишен, может сравниться с этим ощущением прикосновения к чужим эмоциям. По крайне мере, так пишут в книгах. Вообще, в наше время существует три вида передачи посланий. Во-первых, зов, формирующий ментальную связь между двумя людьми. Любой, владеющий магией на уровне первой ступени и получивший несколько уроков по формированию мыслеобразов, способен отправить зов знакомому человеку. В теории. На практике это значит, что такой слабый маг может сформировать подобную ментальную связь на расстоянии в несколько метров и лишь с человеком в прямой видимости. Хотя действительно сильные маги или психо могут связываться зовом на расстоянии десятков или даже сотен километров. Во-вторых, существуют магические посыльные. Это заклинание, представляющее собой сгусток телекинетической силы, движущийся по заданному маршруту. Создание такого заклятья требует владения искусством не ниже третьей ступени и хорошего знания местности. К тому же оно подвержено влиянию внешних факторов, так что используется лишь для передачи не особо важных сообщений на коротких дистанциях. И, в-третьих, мой самый любимый вид отправки посланий - почта. Люди пишут чернилами на бумаге и вкладывают эти листы в конверт. Конверт помещается в почтовый ящик, откуда его забирает посыльный. Затем письма сортируются и отправляются различным транспортом в другие города, где их разносят по указанным адресам. Этот путь может показаться длинным, но это не так. Вернее, это не так в отношении аристократии. Заклятье, нанесенное на мой почтовый ящик, мгновенно сигнализирует на почту о наличии в нем письма и посыльный является в кратчайшие сроки. Далее письма аристократии сортируются специальным отделом и без всякой перлюстрации отправляются с регулярным курьерским воздушным кораблем. Именно поэтому такой вид обмена посланиями самый распространенный, и почтовые отделения имеются в каждом городе империи.

Я смаковал каждое письмо, медленно вскрывая конверт ножом для бумаг, разворачивая и разглаживая сложенные листы, оттягивал начало, чтобы потом на несколько минут погрузиться в черные знаки, начертанные на белой бумаге. Вот приглашение на бал в честь начала учебного года - официальные слова и немного усталая радость той, что старательно выводила от руки эти несколько строк не решаясь доверить это дело типографии. Приветы от дальних родственников, проживающих в Солиано и надеющихся на встречные визиты - осторожность, любопытство и военная четкость. Письмо от мамы, желающей знать, что у меня все в порядке, и что я прибыл на место - любовь и требовательность и страх. Письмо от моей второй мамы Ивейны, требующей рассказов о столичной моде - искренность, смех и желание поболтать. И, наконец, написанное в официальной манере письмо от Марианны, как всегда прячущей заботу за ехидством или приказным тоном.

Я держал в руках последнее письмо, обдумывая прочитанное и глядя в одну точку. Личный врач и инструктор боевых искусств должны прибыть вскоре после начала занятий в академии. Ну, первый еще понятно, но зачем мне второй. Я думал, что попытки сделать из меня "мастера достойного семьи Гнец" закончились полностью и бесповоротно еще три года назад. Или все дело в том, что мне придется учиться на офицера и владения первой ступенью боевых искусств для этого недостаточно?

Закончив обдумывать прочитанное и вернувшись в реальность, я обнаружил, что смотрю прямо на пару загорелых коленок, расположенных ровно посередине между верхним краем белых носочков и нижним краем юбки. Это зрелище оказалось столь увлекательно, что им можно было наслаждаться бесконечно, но какой-то странный писк заставил меня моргнуть. Я поднял глаза выше, и мой взгляд, миновав черное платье горничной, прикрытое белым передником, остановился на пунцовом лице Мики. Контраст между ее побагровевшим личиком, алыми ушками, рыжими волосами и белоснежными воротничком и косынкой, вызвал во мне странное чувство: мне неожиданно остро захотелось прикоснуться к этой девушке. Мика, вновь издала какой-то полузадушенный писк, и я очнулся окончательно.

- Спасибо за письма, - я постарался мягко улыбнуться и, кажется, мне это удалось. - Извини, что задержал тебя.

Ответом мне был еще один придушенный писк.

- Тебе не стоило ждать, пока я дочитаю. Я бываю рассеянным и часто отвлекаюсь. Так что, в таких случаях можешь смело привлекать мое внимание или просто заниматься собственными делами.

- Да, господин, - еле слышно пискнула она, старательно отводя взгляд. Цвет ее лица постепенно возвращался к норме.

- Вот и хорошо, - я встал. - Будь добра, вызови карету к часу дня.

- Да, господин, - это было произнесено уже почти нормальным голосом.

Помахав Мике рукой с зажатыми в ней письмами, я покинул столовую и отправился в библиотеку. Мне нужно было обдумать множество вещей.