Ричард Кнаак - Весы змея

И едва минуло три часа дня, как они увидели вдалеке башни Истани.

Может, Истани был и меньше Хашири и Тораджи, но он всё равно казался гораздо больше Парты. Ульдиссиан оценил размеры храма, опираясь на то, что он видел в предыдущих городах. Храм был не очень большой, но всё же мог задержать достаточно, чтобы снизить их шансы добраться до конечного пункта назначения, прежде чем Лилит разработает новый план.

Он решил, что на этот раз не станет выступать перед населением; Ульдиссиан ударит прямо по храму сразу, как только сможет, и останется только молиться, чтобы остальные истанийцы поняли, что он делает это для их же блага.

Зная о том, что жрецы могут смотреть в магический кристалл, и будучи уверенным в невозможности утаить эдиремов, Ульдиссиан искал самый открытый путь в город. Скорость была важна.

Рашим и его люди ещё не вернулись, но Ульдиссиан не мог их ждать. Он приказал остальным эдиремам рассредоточиться, когда джунгли поредели. Уже совсем скоро врата Истани предстанут перед ними…

Он напрягся. Ульдиссиан готов был поклясться, что в какой-то миг он почувствовал…

Но нет… Должно быть, это всё его нервы. Должно быть.

— Серри, — прошептал Ульдиссиан. — Встань рядом со мной и делай, как скажу.

Она не задавала вопросов — доверяла ему, как всегда. Когда Серентия была готова, Ульдиссиан направил её разум туда, куда хотел перевести её внимание.

— Ты видишь или чувствуешь что-нибудь? — спросил он.

— Нет… На миг мне показалось… Но нет…

Этого ответа Ульдиссиан и ждал, и он только усилил его подозрения.

— Серри, ты позволишь мне попробовать кое-что?

— Ты имеешь в виду, вместе? — она знала о магии, которую Лилит показала Ульдиссиану, когда притворялась ей. — Если ты думаешь, что оно того стоит, то я сделаю это.

Вместо того чтобы принять позицию, какую принимали они с Лилит, Ульдиссиан просто встал рядом с Серентией. Они закрыли глаза и сосредоточились на том, чтобы дотянуться друг до друга…

Результаты были столь же стремительны, сколь и примечательны. Лёгкость, с которой они сумели связаться, порадовала Ульдиссиана, который, по правде говоря, боялся полного провала.

В связи была только одна проблема — невероятная близость, которую она создала между Ульдиссианом и Серентией. Чтобы не затронуть своих чувств, он быстро направил её разум в направлении, которое он хотел осмотреть.

Тем не менее, даже по завершении ими двумя тщательных, как он считал, поисков Ульдиссиан остался ни с чем. Он даже не обнаружил того, что ранее встревожило его, и знал, что Серентия тоже ничего не нашла. Спустя несколько минут тщетной охоты Ульдиссиан завершил сеанс.

— Я ошибся, — пробормотал он. — Просто воображение разыгралось.

— Ну, это лучше, чем ещё одна угроза, ты не находишь?

Ульдиссиан кивнул.

— Лучше, до тех пор, пока мне не станут повсюду мерещиться тени. Тогда выявить, откуда покажет голову настоящая опасность, станет куда сложнее…

Эдиремы продвигались. Ульдиссиан наблюдал, как Истани из нескольких строений, возвышающихся над верхушками деревьев, становится настоящим городом. Он отозвал своих разведчиков, желая, чтобы никто не был в стороне от остальных. Оставался только Рашим со своей группой, но он должен был подтянуться, пока Ульдиссиан разбирается со здешним храмом.

Но, к его удивлению, прежде чем он и его сторонники успели достичь городских ворот, люди выехали из Истани им навстречу. Всего их было двадцать пять человек, большую часть составляли стражники. Перед сыном Диомеда предстали несколько официальных представителей города в сопровождении полного господина средних лет в богатой сине-зелёной мантии.

— Мы прибыли, чтобы поговорить с предводителем этого войска, — сказал пухлый человек. В его носу имелось искусно выполненное кольцо, инкрустированное миниатюрными рубинами.

Ульдиссиан вышел вперёд. Его не заботило, что официальное лицо, всё ещё на коне, возвышалось над ним; тот скоро поймёт, кто обладает настоящей властью в этих переговорах, особенно если он намерен защищать Триединое.

— Я — тот, кого вы ищете, — сказал он всаднику. — Я — Ульдиссиан уль-Диомед, — когда сановник хотел вновь заговорить, Ульдиссиан поднял руку. — И я могу сказать только одно. Вам и вашим людям нечего бояться нас. Наша цель одна — Триединое. Освободите нам путь, и в скором времени узнаете горькую правду об этой секте.

Всадник ёрзал в седле, пока произносилась эта речь. Наконец, как только Ульдиссиан остановился, он выпалил:

— Но именно поэтому мы и прибыли к тебе, мастер Ульдиссиан! Нет нужды входить в Истани! Триединое… Бежало!

Пока Ульдиссиан в изумлении смотрел на человека, возбуждённые возгласы раздались в рядах эдиремов.

— Что ты имеешь в виду? — вопросил он. — Когда?

Тон Ульдиссиана ещё больше напугал сановника. Он низко склонился в седле, поспешно объясняя:

— Это случилось два дня назад, мастер Ульдиссиан! Не говоря ни слова, жрецы, стражники — все служителя храма — просто исчезли ночью! На следующий день часовые и люди заметили это, и когда мы прошли внутрь, чтобы найти высшего жреца, оказалось, что его покои тоже пусты!

— Как думаешь, они врут? — шепнула Серентия, стоявшая за ним.

Ульдиссиан не ответил, потому что уже начал добывать ответ на этот вопрос. Он не чувствовал обмана со стороны истанийцев — вообще-то, они боялись пробудить его гнев этими вестями. Удовлетворённый ими, Ульдиссиан перевёл внимание на сам город в поисках заразы Триединого.

Он нашёл отпечатки, но не более того. Храм, как и утверждал сановник, был полностью заброшен. Разум Ульдиссиана метнулся к трёхбашенному строению в поисках зацепок, но жрецы хорошо поработали над очисткой комнат.

Разыскивая их след, он обнаружил, как и в Хашире, вторые ворота в город возле храма. Лишь несколько стражей охраняли их, и сыну Диомеда нетрудно было догадаться, что в ночь бегства они были ослеплены магическим образом.

В джунглях след быстро терялся, жрецам пришлось приложить немало усилий, чтобы избежать обнаружения. Тем не менее, судя по тому, что имелось, было очевидно, что они держали курс прямо на главный храм.

Пока Ульдиссиан всё это выяснял, истанийцы проявляли всё большее беспокойство. Они не знали, что делает чужеземец, стоя на месте, словно погружённый в сон. Главный представитель то и дело оглядывался на своих коллег, вероятно, умоляя дать ему какой-нибудь совет. Но они не издавали ни звука, никто из них не хотел быть втянут в переговоры. Ясно было, что в случае насильственных действий вся вина ляжет на переговорщика, которого наверняка избрали для этого дела против его воли.

Закончив обыск, Ульдиссиан выдохнул и встретился взглядом с напуганным первым всадником: