Ричард Кнаак - Весы змея

И с точки зрения глаз Тонос тоже был кошмарен. Там на его теле, где не было щупалец, находились глаза, самые что ни на есть человеческие глаза. Большинство из них были крупнее головы человека и не просто взирали на Ульдиссиана, но делали это с дикой злобой.

Два десятка конечностей прянули на него. Ульдиссиан выбросил вперёд ладонь и отразил большинство, после чего ему пришлось отпрыгнуть в сторону, когда две прорвавшиеся чуть не схватили его. Он притянул в руку меч надзирателя мира и замахнулся на одну, но Тонос успел отнять её.

Громадный демон бросился на него, двигаясь стремительно на более чем двадцати других щупальцах. Откуда-то раздался ещё один гортанный рёв. Ульдиссиан не видел рта и надеялся, что ему не доведётся оказаться достаточно близко, чтобы найти его.

Внезапно перед страшным телом Тоноса появилось лицо Лилит.

«Всё потеряно, любовь моя… — насмехалась она. — Оглянись! Твои драгоценные последователи проигрывают моим марионеткам! Видишь?»

Он и не думал смотреть, потому что демонесса явно пыталась отвлечь его, но Тонос замер, словно загипнотизированный. Бесхитростное создание разрушения, оно без сомнения жило лишь для того, чтобы выполнять приказы Люциона (или кого оно считало таковым). Хотел бы Ульдиссиан открыть ему правду, но даже после этого существо могло не унять буйства.

Лилит продолжала удерживать Тоноса на месте. Наконец Ульдиссиан сделал, как она предложила… И увидел, что в кои-то веки его бывшая возлюбленная не солгала. Поднятие Тоноса на поверхность повергло эдиремов в хаос: они думали — быть может, справедливо — что теперь им нужно было бояться ужасной опасности, подстерегающей внизу, помимо непрестанной угрозы, всё ещё идущей потоком из джунглей.

Серентия держалась лучше всех, но даже она испытывала сильное давление. Он не осмелился отвлекать дочь торговца, связываясь с ней, — она и без того сражалась в одиночку более чем с одним надзирателем мира.

В самом плачевном состоянии находились те, кто сражался со второй армией Лилит. Морлу достигли битвы и проталкивались через ряды своих живых союзников в своей жажде крови эдиремов. Находясь перед лицом такого зла, зная о жутком демоне в самом сердце их рядов, эдиремы теряли не только почву под ногами, но и веру в свои собственные способности. Всё чаще они полагались исключительно на физические оружие и защиту, что ставило их в сражении с морлу в сильно невыгодное положение.

«Видишь? — сказала Лилит, возвращая внимание на себя и на Тоноса. — Стала бы я лгать тебе? Ты привёл этих бедных дурачков на смерть. Они будут забиты, и всё из-за тебя… Если только…»

Он не мог не ждать продолжения. И Лилит не разочаровала его.

«Ты по-прежнему может отдать их мне, любовь моя… Отдай их мне, и я отзову Триединое… И моего маленького любимца здесь…»

Отдать их… Чтобы они стали участниками её нечестивого завоевательного похода. Многочисленные слои её плана продолжали сниматься один за другим. Ульдиссиан не сомневался, что демонесса будет продолжать бойню, пока он наконец не уступит.

Некоторое время он обдумывал её требования. Столькие жизни будут спасены. Больше не будет крови…

Но только до поры до времени.

У него был для неё только один ответ: «Лучше мы все умрём, Лилит, чем хоть раз встанем перед тобой на колени».

И с этими словами он выбросил вперёд ладонь, целясь в самый приметный глаз с этой стороны Тоноса.

То, что началось, как поток света, ударило в улыбающееся лицо Лилит, которое исчезло сразу следом. Прежде, чем свет достиг чудовищного демона, он преобразился, отвердел в сверкающее копьё.

Наконечник погрузился в зрачок. Жёлтый гной хлынул из глаза, и Тонос вновь заревел.

Десятки щупалец потянулись к Ульдиссиану, которому пришлось сражаться со всей сообразительностью и ловкостью, чтобы избежать их. Некоторые были такими тяжёлыми, что, если бы они добрались до сына Диомеда, то наверняка раздавили бы его; иные же были такими тонкими, что он подозревал, что Тонос захочет использовать их как хлысты или арканы. Как бы то ни было, Ульдиссиан не давал никаким из них достать его.

Если и было какое-то утешение в его отчаянном положении, так это то, что чудовище теперь было одержимо только им. Оно не обращало никакого внимания на эдиремов, что было большой удачей, раз они уже сражались не на жизнь, а на смерть. Морлу стали прорывать кровавую траншею через левый фланг, их смех холодил даже сердце Ульдиссиана.

Он знал, что он мог бы помочь или хотя бы преградить морлу путь, но только если бы Тонос был побеждён. Однако это само по себе отнимет слишком много времени… Если вообще получится. Потеря глаза скорее ещё больше разгневала демона, чем ранила его. Столь же вероятно, если не более вероятно, что в скором времени погибнет сам Ульдиссиан.

Но он продолжал уклоняться и отражать щупальца, каждую секунду поражаясь, как он умудряется избегать их. Тонос ревел снова и снова, судя по его интонациям почти можно было предположить, что его начинает раздражать упорство мелюзги.

Затем вдруг Ульдиссиана схватили за лодыжку. Он упал. Меньшее щупальце показалось из-под земли, словно змея, выползающая из своего гнезда, и стало обвивать его ногу. Ульдиссиан недооценил интеллект монстра, и возможно, что это был губительный промах.

Он сделал движение, чтобы отрезать отросток, но другое щупальце схватило его запястье, а третье отбросило меч прочь. Четвёртое надавило на грудь, выдавливая воздух из лёгких…

Ульдиссиан чуть не потерял сознание. Какая-то часть его раздумывала, не лучший ли это вариант; что ему осталось, кроме как наблюдать уничтожение эдиремов и свою собственную страшную кончину?

Однако он боролся, пусть и слабо. Ульдиссиан не мог восстановить дыхание и, следовательно, соображать настолько, чтобы использовать свои силы. Он почувствовал, что Тонос тащит его к себе. Сквозь пелену, застилавшую ему глаза, Ульдиссиан наконец увидел рот — зловещий клювообразный выступ внизу тела демона. Толстый язык, с которого стекала слюна, вылез изо рта и потянулся за ним.

Взвинченный этим видом, Ульдиссиан сумел послать заряд чистой силы прямо в рот. Он ударил в язык, поджигая его.

Извергая шум, от которого стучало в ушах, демон отнял язык и спрятал его во рту. Щупальца, держащие Ульдиссиана, больно сжались. Если не удастся съесть человека, Тонос будет доволен уже и тем, что раздавит его.

Затем Ульдиссиан ощутил рядом с собой кого-то. Ему сразу вспомнились джунгли, когда Мендельн пришёл к нему на помощь в битве с древней демонической сущностью. Интересно, где его брат находится всё это время; разве судьба эдиремов не связана неотрывно с Ратмой и драконом? Неужели сам Мендельн не стремится прийти к своему брату, как Ульдиссиан стремился бы прийти к нему?