Сергей Радин - Пойманные сном

Олег первым заметил, что, когда Лёхина положили на лавку и над ним захлопотала Малуша, городские стражники будто опустили плечи и головы, пряча глаза, в которых застыла чёрная безнадёга. В какой-то мере Олег понимал их: человек, который выглядит так страшно, как Лёхин, вряд ли может спасти Каменный город.

Но вот Малуша отошла от лавки…

Лёхин пошевелился - и сел. К нему подлетела невидимая для всех, кроме Соболева, Вертушинка и велела:

- Бери давай сумку - и пошли!

Лёхин, сонный, явно ослабленный, вяло посмотрел по сторонам. Ни с кем не встретился глазами, будто не видел никого. Взгляд остановился на сумке рядом с лавкой.

Лёхин встал, легко - на глазах онемевших людей - поднял сумку и пошёл за Вертушинкой.

Стражники открыли ему люк на лестницу.

Даже находясь в странном подобии беспамятства и плохо воспринимая действительность, Лёхин всё же уловил их сомнение и неуверенность.

Он не помнил, как попал сюда, в толпу народа, среди множества лиц которой оказались и знакомые. Но эти знакомые будто прятались за прозрачной завесой, и он боялся даже обратиться к ним, неуверенный: а вдруг так и надо? Сейчас он понимал лишь одно: ему плохо, как будто он только-только выходит из гриппозного состояния, поэтому реальность вокруг него плывёт. Он помнил, кто такая Вертушинка, и знал, что должен подчиниться её указаниям. Поэтому он беспрекословно спустился по лестнице и встал у её подножия.

Вертушинка вихрем промчалась вокруг лестницы и человека и снова скомандовала:

- Ладонь вытяни!

Он ещё посомневался. Одна рука занята сумкой, второй бы остаться свободной для меча, в случае чего. Но безапелляционный тон вихорька снова заставил подчиниться. И Лёхин протянул руку, а Вертушинка вскочила на ладонь. И - внезапно вечный двигатель замер, превратившись в ветку вербы с пушистиками.

Взглянули с плеч Шишики, одобрительно проскрипели что-то и снова попрятались ближе к пушистому отвороту плаща. Странно, что к аграфу они теперь и приближаться не хотели… Лёхин сжал прохладную ветку - и полностью пришёл в себя. Теперь он знал всё. И как маленькие металлические человечки вырвали у него кнут и яростно накинулись на плеть, как собаки на кость, разорвав её, изжевав в клочья. И как подоспели горожане во главе с Соболевым, добивая тех, кого отгоняли от него друзья. И как голодает город, хотя последняя вылазка профессора за продовольствием оказалась очень удачной… В своём непонятном состоянии он словно сунулся головой в невидимое облако информации.

Шаги по скрипучим деревянным половицам мягкие, сторожкие - охотничьи. Все помещения по бокам длинного, гулкого из-за пустоты коридора закрыты. Но Лёхин с проснувшейся насторожённостью приглядывался ко всем дверям.

Теперь же, вспоминая всё, что неосознанно видел, пока спускался на первый этаж, он снова припомнил понурившихся стражников. Кажется, они не верили, что человек, выглядящий больным, может добиться хоть чего-то… Он поднял руку прямо перед собой. Кажется, рукав его богатой одёжки для маленького настырного народца стал крышкой пирога. Сплошь в лохмотьях, а кожа под ним искусана до еле заживающих кровоподтёков. Вторую руку он рассматривать не стал.

Они пришли в Каменный город под утро, когда здешнее солнце всходило. Сейчас, стоя в пустынном помещении, он чувствовал в волнах сквозняков прохладные и тёплые струйки. Наверное, день в разгаре.

Дверь, за которую он однажды уже выходил, не закрыта полностью. Из проёма веет мягким светом и теплом. И непрестанным шелестом змеиной кожи и шипящим пересвистом. Лёхин задумчиво провёл веткой вербы, её пушистиками, по щеке. Так же задумчиво засунул её в застёжку аграфа. Шишики не хотят быть пушистым украшением - найдём другое. Зато теперь рука свободна. Лёхин машинально коснулся меча на левом боку - и похолодел: задним числом испугался, что ребята могли снять с него оружие перед походом к посланнику колдуна. Но меч-складенец на месте. Медленно, наслаждаясь движением оружия по ножнам, потащил внушающую уверенность тяжесть наружу. Действие заняло всего пару секунд, но с каждым миллиметром появляющегося на свет меча Лёхин забывал о боли, а мир перед глазами наконец устоялся зримо и ясно.

Дёрнули за мочку уха.

- Спокойно. Всех побьём и победим, - шёпотом пообещал Лёхин и толкнул дверь.

И встал на первой ступени крыльца. Представил себя со стороны. Стоит чудик - в одной руке хозяйственная тряпичная сумка, в другой - меч. На чудике плащ - зажёванный и дырявый. Стоптанные в пыль сапоги. Лёхин наморщил лоб. Ага, эта штучка - обруч с птицей посередине тоже на нём. Именно она не даёт опускать голову и ссутулиться. Есть в ней что-то такое, что заставляет чувствовать себя воином и хозяином.

Ближайшие к крыльцу змеи давно застыли перед ним, подняв плоские головы и вперив в человека пыльные, пластмассово поблёскивающие глаза. Точно присматривались: тот ли он человек, кого единственного можно пропустить?

- А ну, мразь ползучая, ша отсюда! - жёстко выговорил Лёхин и поднял ногу спуститься с крыльца по трём низким ступеням.

Неизвестно, понимали ли двухголовые змеи человеческий язык, но от следующего его шага они прыснули в стороны. И Лёхин зашагал, будто раздвигая волны. На этот раз он не медлил, как несколько дней назад, не боялся наступить на зазевавшуюся тварь.

Тем более что его нетерпеливо ждали. Посланник на этот раз прибыл на встречу не один, а с кем-то человекоподобным (Лёхин теперь даже не считал нужным называть всех подряд людьми). Возможно, это был сам колдун. Возможно, он не доверял своему посланнику и пришёл за Связующей сам. А может, просто терпения ждать не хватало. В отличие от посланника, потенциальный колдун оказался гораздо ниже. Маленьким его, конечно, не назовёшь, но приземистость есть. Стоял к летучему мышу, вновь полностью задрапированному плащом, полубоком, то и дело стреляя глазками в сторону приближающегося Лёхина. Может, он и впрямь колдун страшный, но оделся как последний замухрышка. Лёхин даже невольно подумал: а вдруг это и не колдун вовсе, а ещё один его подручный? Как-то он не представлял себе, что могущественный колдун, держащий в страхе целый город, может напялить на себя что-то вроде бесформенной, когда-то чёрного цвета стёганки. Хотя кто их знает, колдунов. Лёхин ещё ни с одним не знакомился.

До этих двоих оставалось шагов десять, как из-за угла дома, в тени которого они прятались, решительно вышел высокий человек в импозантном чёрном костюме, при виде которого посланник зашипел не хуже змей, а колдун угрожающе что-то заворчал.

Человек шёл решительно и неколебимо, а вокруг него суетились людишки, поменьше ростом и, похоже, не толстые, а грузные, и суетились не просто так, а расшвыривая и давя кидающихся на них змей. Вот взвизгнул один, не успевший увернуться от стремительной двухголовой верёвки, впившейся обеими пастями ему в ногу. Не оглядываясь, высокий человек небрежно махнул рукой - вроде как даже взмахнул, подавая знак оркестру. Изумлённый Лёхин как встал на месте, так и стоял, глядя, как безнадёжно падают двухголовые твари вокруг группы Альберта, чтобы больше не пошевелиться… А Альберт продолжал идти со своими приободрившимися прихвостнями, и змеи, попадающие в определённые границы их личного пространства, немедленно "откидывали копыта".