Джон Норман - Странники Гора

Внезапно и, может быть, опрометчиво, Элизабет сказала:

– Ты жесток.

Камчак удивленно посмотрел на нее.

– Я добр, – сказал он. – Я позволил ей остаться в живых.

– Думаю, что этой ночью ты выиграл, – сказал я. – Но предупреждаю тебя, девушка из Тарии опять подумает о кайве и сердце тачакского воина.

– Конечно, – промолвил Камчак, кормя Африз, – она великолепна…

Девушка изумленно посмотрела на него.

– …для тарианской рабыни, – добавил он и сунул ей в рот ещё кусок мяса. – Завтра, прелестная Африз, я ещё дам тебе чего-нибудь надеть…

Она благодарно взглянула на него.

– …колокольчики и ошейник… – сказал он.

В её глазах появились слезы.

– Могу ли я доверять тебе? – спросил Камчак.

– Нет, – ответила она.

– …ошейник и колокольчики, – повторил он. – Но я украшу их алмазными нитями, чтобы все, кто увидит тебя, знали, что твой хозяин может запросто предоставить тебе то, без чего ты вынуждена ходить.

– Я ненавижу тебя, – сказала она.

– Великолепно, – произнес Камчак, – великолепно!

Когда девушка закончила есть, Элизабет принесла ей чашу воды, налив её из кожаного меха у двери.

Африз выпила воду и протянула сложенные руки Камчаку. Того это озадачило.

– Ты, разумеется, закуешь меня в наручники и посадишь на ночь на цепь?

– Да пока ещё рано… – заметил Камчак.

В глазах Африз на мгновение вспыхнул страх, но потом она, овладев собой, решилась:

– Ты сделал меня рабыней, но я все ещё Африз из Тарии. Ты, тачак, можешь убить Африз, если это обрадует тебя, но знай, что она ни-ког-да не послужит твоим наслаждениям. Ни-ког-да!

– Что ж, – сказал Камчак, – сегодня я довольно пьян.

– Ни-ког-да! – повторила Африз из Тарии.

– Я замечаю, – сказал Камчак, – что ты никогда не зовешь меня господином…

– Я ни одного мужчину не зову господином, – ответила девушка.

– Я очень устал, – зевая, проронил Камчак, – сегодня у меня был трудный день.

Африз задрожала от гнева, все ещё держа запястья скрещенными.

– Я могу сбежать, – сказала она.

– Может, после, – сказал, не слушая её, Камчак, – я дам тебе алый шелк для одеяния и шкуры ларла…

– Как тебе будет угодно, – сказала она.

Камчак похлопал её по плечу.

– Сегодня, – сказал он, – я не буду сажать тебя на цепь или сковывать наручниками.

Африз была совершенно сбита с толку. Я заметил, как её быстрый взгляд опять метнулся в сторону седла с кайвами.

– Камчак пожалеет, – произнесла девушка.

– Помнишь, – спросил Камчак, – пир у Сафрара?

– Конечно, – настороженно сказала она.

– Помнишь, как тебе принесли духи? Ты что-то сказала про дерьмо боска… Как благородно ты поступила, пытаясь спасти зал от этого самого неприятного и отвратительного запаха…

Африз молчала.

– А ты не припомнишь, – спросил Камчак, – что я тебе тогда сказал?

– Нет! – вскричала девушка, вскочила на ноги, но Камчак метнулся к ней, скрутил её и перебросил через плечо.

Она извивалась и дрыгалась, пинаясь и колотя руками и ногами по его спине.

– Слин! – кричала она – Мерзкий слин! Слин! Слин!

Я спустился вслед за ними по ступенькам фургона. От теплого весеннего воздуха меня снова развезло, чувствуя неприятную отрыжку от паги, морщась, я с трудом раскрыл здоровенный навозный мешок, обычно лежащий у левого заднего колеса фургона.

– Господин! – визжала Африз.

– Ты не зовешь мужчин господами, – напомнил Камчак и засунул прелестную Африз из Тарии головой вперед в мешок, несмотря на то что она орала, брыкалась и пиналась.

– Господин! – кричала она – Господин! Господин!

Я был полусонным от паги, но все равно помню, как бугрился и шевелился мешок, когда она возилась внутри. Затем Камчак завязал отверстие в кожаном мешке и устало поднялся.

– Я очень устал, – сказал он. – Сегодня был какой-то тяжелый и опустошительный день.

Я поднялся за ним в фургон, где мы и завалились спать.

В последующие несколько дней я пару раз близко подходил к огромному фургону Катайтачака. Но дальше не пускали стражники. Я знал, что в этом фургоне, если Сафрар не лгал, находилась золотая сфера – без сомнения, яйцо Царствующих Жрецов, которое почему-то так жаждал заполучить Сафрар.

Моей задачей было каким-либо образом пробраться в фургон, найти и вынести сферу, после чего попытаться вернуть её в Сардар. Много бы я дал сейчас за тарна! Даже на моей каийле, я, несомненно, вскоре буду настигнут многочисленными всадниками, каждый из которых на тачакский манер поведет с собой сменных скакунов. Следовательно, я буду схвачен в прерии преследователями, как только устанет моя каийла. Выслеживание, безусловно, может быть осуществлено и при помощи натасканных пастушьих слинов.

На сотни пасангов во все стороны простиралась прерия Укрытия не было. С другой стороны, огласи я свою миссию Камчаку или Катайтачаку, кто знает, как обернулось бы дело. Однако я слышал сам, как Камчак говорил Сафрару о том, что тачаки дорожат золотой сферой и надежд на то, что мне её отдадут, не было; конечно, у меня не было таких богатств, как у Сафрара, чтобы попытаться её выкупить, да и, как я понял, даже его попытки потерпели поражение.

Я колебался, стоит ли наносить воровской визит в фургон Катайтачака – тачаки на свой грубоватый лад были со мной гостеприимны, и я дорожил их уважением, в особенности – мнением Камчака, ироничного и хитрого хозяина фургона, в котором я обитал Мне казалось недостойным предать гостеприимного тачака, попытавшись стащить предмет, который он, похоже, берег как зеницу ока. Вряд ли кто-нибудь из лагеря тачаков понимал, насколько велико настоящее значение этой сферы, что она содержала последнюю надежду живых богов планеты Гор – Царствующих Жрецов. В Тарии мне, к сожалению, не удалось ничего выяснить относительно загадочного ошейника с посланием о тайне появления мисс Элизабет Кардуэл на южных равнинах Гора. Впрочем, я хотя бы разузнал о местонахождении золотой сферы, которую так хотел заполучить себе тарианский торговец Сафрар. Эти обрывки информации, безусловно, имели определенную ценность. Не исключено, что сам Сафрар мог оказаться ключом к тайне. Такое казалось вполне вероятным. Как он, торговец, узнал о золотой сфере?

Почему он, прижимистый, расчетливый человек, по-видимому, был готов отдать значительную часть своих сокровищ за то, что сам именовал «всего-навсего безделушкой»? Все это казалось странным не только в сравнении с разумной скупостью меркантильного торговца, но даже по сравнению с часто безрассудным рвением коллекционера, которого он пытался изобразить. Я знал, что уж кто-кто, но Сафрар, торговец из Тарии, может быть кем угодно, но не дураком. Он или те, на кого он работает, должны были либо иметь какие-то намеки, либо попросту знать истинную природу золотой сферы. Теперь я должен был заполучить яйцо как можно скорее и вернуть его в Сардар. Нельзя терять ни дня. Но как мне это сделать?