Джон Норман - Мародеры Гора

Слегка приподняв ошейник, я начал нежно поглаживать шею невольницы.

– Пожалуйста, развяжи меня, – прошептала она.

Ее руки отчаянно извивались, тело прижималось к столбу. Мы оба стояли на коленях, и я продолжал ласкать ее. Ольга пыталась сопротивляться, но я проявил терпение. Наконец она всхлипнула.

– Ты мой господин, Тэрл Рыжий, – прошептала Ольга.

Я поцеловал ее в правое плечо. Она откинула голову.

– Возьми меня на меха, – попросила она.

Я отвязал ее от столба и повел за свободный конец веревки к своей постели, однако мне не пришлось тащить ее насильно. Ольга охотно последовала за мной, прижимаясь губами к моему левому плечу.

Возле постели, на которой были разбросаны меха, я остановился.

Ольга стояла неподвижно в ногах постели, глядя на меня. Она была рабыней. Собственностью.

– Возьми меня силой, – прошептала она.

Рабыни знают, что являются имуществом, и им нравится, когда с ними обращаются соответствующим образом. В душе каждой женщины живет желание, древнее самых древних пещер, – она мечтает о моменте, когда будет вынуждена подчиниться грубой силе великолепного, непреклонного мужчины, хозяина; женщина хочет лишь одного – оказаться обнаженной во власти этого безжалостного животного, зависеть от его желаний и воли. Это становится ясно из их тайных фантазий; земная культура, естественно, не дает женщинам возможности удовлетворить эти сокровенные желания, отсюда и возникают неврозы, истерия и враждебность. Технология и социальные структуры, следуя за собственными движущими силами и попав в зависимость от развития и экспансии, оставляют у себя за спиной жалких рассудочных животных, которые являются одновременно созидателями и жертвами прогресса. Мы сами создали для себя клетку и защищаем ее от тех, кто пытается сломать замки.

Я держал Ольгу левой рукой, а правой завел ее правую руку за спину; поднял вверх, она вскрикнула от неожиданной боли, а я швырнул рабыню на меха; как только она упала на живот, я быстро надел ей на щиколотки ножные кандалы из черного железа. Ольга повернулась ко мне лицом и села, в глазах у нее стояли слезы, руки были заведены назад, ноги согнуты. Я разбросал меха. Зазвенев цепями, Ольга, опустив голову, встала на колени. Я опустился рядом с ней.

– На живот, – приказал я ей, – щиколотки разведи на фут.

– Слушаюсь, мой джарл, – прошептала она.

Я начал ласкать ее под кандалами, внутреннюю часть щиколоток, ступни, потом под коленями, грудь, бедра. По тому, как напряглись мышцы, как она двигалась под моими руками, вскрикивала время от времени и учащенно дышала, я понимал, где находятся самые чувствительные места и, как настоящий воин, использовал ее слабость для достижения собственных целей. Через не которое время я перевернул рабыню на спину.

– Мне говорили, – сказал я ей, – что Ольга – самая лучшая из рабынь.

Она поднялась мне навстречу, умоляя о прикосновении. И я принялся гладить, ласкать и целовать ее.

– Что ты сделал с моим телом? – прошептала она. – Я еще ни разу не испытывала ничего подобного, не знала таких невыносимо сладостных ощущений.

– Что говорит тебе твое тело? – спросил я ее.

– Я стану для тебя чудом, Тэрл Рыжий, – тихо ответила Ольга. – Самым настоящим чудом!

– Доставишь мне удовольствие? – сказал я.

– Да, мой джарл! – Она плакала. – Да!

А когда она и в самом деле доставила мне удовольствие, я взял ее в первый раз.

– Обними меня крепче, – умоляла меня Ольга.

– Я обниму тебя, – сказал я, – а потом снова тебя возьму, рабыня.

Она посмотрела на меня изумленно.

– В первый раз, – пояснил я ей, – я лишь разогревал тебя и готовил к продолжению.

Ольга молча сжала мою руку. А я крепко обнял ее.

– Я смогу вынести столь сильное удовольствие? – испуганно спросила Ольга.

– Ты же рабыня, – ответил я, – у тебя нет выбора.

– Мой джарл, – в голосе Ольги звучал настоящий страх, – ты намерен взять меня во второй раз, как это принято у горианских рабовладельцев?

– Да, – ответил я.

– Я слышала об этом. – Ольга заплакала. – Девушку берут без жалости и сострадания!

– Точно, – сказал я.

Мы молча лежали рядом примерно пол-ана, я ее обнимал, а она прижималась ко мне, ее щиколотки по-прежнему оставались в ножных кандалах. Потом я к ней прикоснулся.

Она подняла голову.

– Уже начинается? – спросила она.

– Да, – ответил я.

– Позволено ли рабыне попросить господина о милости? – прошептала Ольга.

– Посмотрим, – проговорил я.

Она наклонилась, и я почувствовал ее волосы на своем теле.

– Будь беспощаден, – попросила Ольга. – Будь беспощаден!

– Именно это и входит в мои намерения, – ответил я и опрокинул ее на спину.

– Я еще ни разу так не отдавалась, – плакала Ольга, – ни разу не отдавалась так, как сейчас. Я не променяю свой ошейник ни на какие драгоценности Гора!

Я крепко прижал ее к себе. Через некоторое время она заснула. А потом и я. До рассвета оставалось два ана. Через ан Оттар и Раздвоенная Борода поднимутся сами и начнут будить людей. Накануне змея подготовили к плаванию. Сегодня утром, на рассвете, змей покинет небольшую гавань, весла заработают, разрезая туман, окутавший фьорд. Ивар Раздвоенная Борода решил принять участие в Ярмарке – возможно, это было и не самое мудрое решение. Он считал, что у него назначена встреча, на которую он должен обязательно прибыть. Встреча со Свейном Синий Зуб, могущественным джарлом Торвальдсленда, который объявил Ивара вне закона.

Связанные веревкой за талии, мы схватились друг с другом на ярмарочной площадке.

Его тело выскользнуло из моих рук, и я почувствовал, как правое запястье, на котором сцепились его руки, медленно поднимается наверх. Он фыркнул. Мой противник оказался очень сильным человеком. Его звали Кетиль, он приехал с фермы Синего Зуба и считался чемпионом Торвальдсленда.

Моя спина начала выгибаться назад; я напрягся изо всех сил, согнутая правая нога отведена назад, согнутая левая – выставлена вперед.

Зрители принялись вопить. Я слышал, что они делают ставки, обмениваются впечатлениями.

А потом под изумленные крики мое правое запястье начало подниматься и выпрямляться; и вот я уже вытянул перед собой прямую руку и медленно дюйм за дюймом стал опускать ее к земле. Если он не выпустит меня, то очень быстро окажется на коленях. Он разжал руки с яростным, возмущенным рычанием. Веревка, которая была около ярда длиной, натянулась. Он смотрел на меня – удивленно, устало, сердито.

Я услышал, как зрители принялись стучать руками по левому плечу, оружие со звоном ударялось о щиты.

Неожиданно кулак чемпиона, скользнув под веревкой, метнулся в мою сторону. Я отразил удар, повернувшись так, что он угодил мне в левое бедро.