Рон Криннит - Фаирсан

Вышедшая навстречу Элогиум Блюблад только собралась сказать что-то официально-длинное, как Фулгэтрум ее прервала.

— Здравствуй, мама, — императрица быстрым шагом подошла к ней и, обняв, прошептала на ушко:

— К тебе приехала твоя маленькая Фули и крошка Лу, не будь такой помпезной.

Элогиум испытала шок, граничащий с паникой. Кого же она принимает? Императрицу или дочку? В «протоколе» не было ни слова, как вести себя в такой ситуации. Впрочем, если императрица приказала принимать ее как дочку, значит, так тому и быть.

— Здравствуй, доченька, — придя к спасительной мысли, Элогиум, наконец, обняла свою маленькую Фули.

— Не забудь обнять внучку, — прошептала Фулгэтрум и, отстранившись, пошла к остальным членам семьи.

Отец семейства — Мунус Блюблад был главнокомандующим империи и по долгу службы часто общался с императором, поэтому его не удивило такое отступление от протокола. Посмеиваясь, он обнялся с дочкой, а потом заключил в объятия Луну. Последним, Фулгэтрум обнялась с братом и обратилась в сторону изумрудно-зеленой пони-единорга.

— Алауд, познакомь меня уже со своей супругой.

— Моя супруга, Эмеральда, — Алауд взял жену и сестру за копыта и свел их вместе, так, что они соприкоснулись.

— Это большая честь... — начала Эмеральда.

— Зови меня Фули, — прервала ее Фулгэтрум, ободряюще улыбнувшись.

— Эм... Эм... Эми, — наконец выговорила в ответ взволнованная Эмеральда.

— А это — моя дочь, крошка Лу.

— Очень рада, — Эми соприкоснулась с Луной копытами.

— Братик, прости, что я не смогла прийти на твое бракосочетание, — Фули вздохнула, — я очень хотела, но так совпало, что...

— Конечно, сестренка, — ответил он, — я и сам убедился уже, что рожать жеребенка — очень тяжелое и нервное занятие.

— Ну, это все-таки не так уж и сложно, — начала говорить Эми.

— Да я там чуть с ума не сошел! — заявил брат. — Пока сидел и ждал, когда доктор выйдет и что-то скажет.

— Давайте же, наконец, посмотрим на нашего героя дня, — объявила Фулгэтрум. — Веди, Эми!

Пони направились в другое крыло замка, где располагались спальные комнаты, и тихонько вошли в детскую. В манеже на матрасике лежал маленький жеребенок. Его бока были покрыты детским пушком светло-зеленого цвета, а маленькие копытца казались полупрозрачными. Рядом на подушке сидела пожилая пони-пегас и что-то вязала. «Тихо-тихо, вы», — начала было шептать няня, но увидев, кто входит в комнату, испуганно стушевалась, выронив изо рта вязальный крючок. «Какой необычный», — подумала вначале Луна, глядя на жеребенка, а потом вспомнила, что родившийся год назад Фаирсан, в отличие от этого малыша, просто имел маленькие крылышки.

— А можно мне его подержать? — попросила Лу, протянув передние ноги и развернув крылья вперед так, что получилась удобная колыбелька.

— Да, конечно, только осторожно, — Эми подняла малыша и положила его на копыта Луны.

— Как вы его назвали? — Спросила Фулгэтрум.

— Ликс, в честь прадедушки.

— Красивое имя, — похвалила Луна.

— Да, очень славное, — добавила Фули.

Ликс зевнул и, глядя на Луну фиалковыми глазами, фыркнул и зачмокал губами.

— Ликс, мы принесли тебе подарок, — Луна телекинезом взяла у сопровождающего их единорога сверток и, развернув его, продемонстрировала всем украшенное рубинами маленькое седло.

Происхождение седла, как предмета одежды, вызывало много споров, и долгое время оно было только частью парадной военной формы, но в последнее время седла вошли в моду, как аксессуар для крепления сумок вместо обычной перевязи.

Ликс приподнял мордочку и лизнул Луну по носу.

— Наверное, он хочет кушать, — сказала она засмеявшись.

— Да, уже пора его покормить, — ответила Эмеральда. — Мы присоединимся к Вам позже.

Луна положила седло на столик и вернула малыша зеленой единорожке. Пони вышли из детской и направились в гостиную, где их уже ждал накрытый стол. Обед прошел в достаточно непринужденной обстановке, только Элогиум немного поворчала о не соблюдаемом этикете. Когда к ним присоединилась Эми, Фулгэтрум втянула ее в разговор о молоке, сене и пеленках, окончательно развеяв неловкость. В конце визита няня привела маленького Ликса, одетого в свое новое седло, и допущенные в гостиную журналисты защелкали фотокамерами. Малыш опасливо жался к маме, но он был не просто одним из Блюбладов, он являлся двоюродным братом Луны — наследницы империи, и был обречен, как и вся императорская семья, жить под постоянным прицелом фотокамер.

После долгого вынужденного отсутствия аликорнов яблони нуждались в уходе. Надо было оборвать испорченные листья, обрезать засохшие ветки и рассыпать у корней новую порцию перегноя. Селестия зашла в спасательную капсулу за секатором, сделанным из ножа и сплющенной металлической ножки стола.

— Как дела? — поинтересовалась она мимоходом.

— На момент последней самодиагностики 26 систем нуждаются в ремонте. Одно новое сообщение, — отозвался ИИ капсулы.

— Сообщение? — изумилась Селестия. — Зачитывай!

Официальное обращение ее немного удивило. Постепенно до нее стала доходить суть послания, и Тия остолбенела от испытанного шока. Лишенные поддержки садовые инструменты загремели, попадав на пол.

— Идиот!!! Герой недоделанный! — громким воплем высказала принцесса Селестия все, что думает о ситуации.

Она вылетела из капсулы и в три прыжка преодолела половину оазиса, остановившись у кучи камней в центре. Так и есть, кристалл пропал. Тия, надела ожерелье, уронив его пару раз — стресс приглушил ее телекинетические способности, и взлетела вертикально прямо сквозь защитное поле. Лишенный энергии купол разлетелся радужными лоскутами и пропал.

«Все засохнет», — мелькнула мысль. «Черт с ним, оазис всегда можно вырастит заново, а вот нового брата взять будет неоткуда», — сама себе ответила Селестия и прибавила скорости. Войдя в резонанс с усилителем магии, энергия перетекала в крылья, и она ускорялась все быстрее и быстрее, преодолевая сопротивление воздуха. Продолжая ускоряться, Тия чувствовала, как воздух все сильнее сопротивляется ее полету, а в ушах появился нарастающий гул. Встречный ветер резал глаза, выбивая капли слез, и Селестии казалось, будто она толкает перед собой каменную гору. Из горла вырвался крик, похожий на рычание, и, стиснув зубы, она прибавила еще немного скорости. Гул в ушах бил по голове, как молотком, а льющиеся непрерывным потоком слезы ее почти ослепили. «Я не смогу так долго лететь, — возникли сомнения. — Надо замедлиться, чтобы сохранить силы». «Нет, ты — можешь! Ты — должна! — из-за сильного стресса к ней пробился внутренний голос, — Преодолей сомнения и победишь!»