Мари Кирхофф - Кендермор

Гизелла внимательно осмотрела растянувшуюся на песке команду.

— Может, ты и прав. Подойди сюда и помоги мне спуститься с этой штуковины.

Она скромно протянула навстречу ладошку.

Вудроу устало поднялся на ноги и пошлепал к повозке. Гизелла свесила ноги с крыши, после чего, слегка подпрыгнув, соскользнула на руки Вудроу. Худощавый юноша ушел по щиколотки в грязь.

— О, — промурлыкала она, — ты намного сильнее, чем кажешься на первый взгляд. Мне кажется, опасность возбуждает еще сильнее, а ты не находишь?

Щеки Вудроу вспыхнули ярким румянцем, и он чуть было не уронил Гизеллу, так поспешно опустил ее на землю и удрал на берег. Когда наконец гномиха приземлилась на сухом клочке земли в нескольких дюжинах шагов от юноши, она отчаянно пыхтела.

— Что ты в самом деле, Вудроу — это же совсем невинное замечание! Не знаю, что на тебя местами находит, — принялась жаловаться она. — Разве раньше с тобой никто не флиртовал?

Вудроу сидел, обхватив колени и пристально уставившись в землю.

— Нет, мэм, думаю, нет, — пробормотал он.

Это уж совсем не укладывалось в голове у Гизеллы, так что она оставила столь безнадежную тему и присоединилась к остальным, удобно растянувшись на песке.

Вудроу проснулся, чуть светало. Вначале он ничего не понял, пока, наконец, до него не дошло, что короткий послеполуденный отдых обернулся двадцатью часами непробудного сна. Тас свернулся на боку, Гизелла тихонько посапывала, овражные гномы, сбившиеся в кучу, изредка дергались во сне. Живот Вудроу заурчал, напоминая, что вот уже почти сутки в нем ничего не было. Юноша побрел на юг в надежде отыскать что-нибудь съедобное.

Песчаный берег продолжался где-то с милю, уступая место скалистым выступам, гравию и обветрившимся земляным наносам. Начиная отсюда, брести по побережью становилось все труднее, и Вудроу перебрался на землю. "Пока я слышу шум прибоя", — рассуждал он, — "я не потеряюсь". Вскоре он наткнулся на заросли дикой малины. Наполнив шляпу спелыми алыми фруктами, он присел на землю, чтобы тут же отведать находку.

Его пиршество прервало какое-то движение в глубине зарослей. Вудроу перевернулся на живот и распластался на земле, прислушиваясь. Звук донесся снова; это было фыркание лошади.

Он осторожно приподнял голову. В некоторых местах, особенно там, где малина наползала на шишковатые деревья и валуны, Вудроу мог стоять в кустах в полный рост. Он медленно пробрался к полянке внутри зарослей, и тут неудержимо расхохотался, вскочив на ноги и присвистывая. В кустах малины, удовлетворенно чавкая, паслись две лошади Гизеллы. Они легко пробрались сквозь колючие заросли к стоявшему поодаль Вудроу.

— Как же я рад, что с вами все в порядке! — смеялся Вудроу, обхватив руками шеи коней. — Я так боялся, что больше никогда вас не увижу…

Лошади тем временем тыкались носом в карманы Вудроу.

— Боюсь, вы уже нашли кое-что получше, чем я мог вам предложить, прямо здесь, в этом малиннике, — фыркнул Вудроу. — Давайте-ка соберем немного ягодок и отнесем их остальным, согласны?

Вудроу вновь наполнил шапку и набрал полный подол ягод, завязав рубашку, как фартук. Затем они двинулись на север, к песчаной отмели.

Тассельхофф только-только поднялся и сидел на траве, усердно протирая заспанные глаза, когда появился Вудроу в сопровождении двух лошадей. Все остальные проснулись тотчас же и с гвалтом накинулись на малину. Пока спутники завтракали, Вудроу завел коней на мелководье и стал впрягать их в повозку.

— О, это замечательная мысль! — воскликнула Гизелла, оторвав глаза от пригоршни ягод. — Не могу дождаться, пока высохнут мои вещи, чтобы одеться хоть сколько-нибудь пристойно.

Она презрительно оглядела простецкую серую одежду, в которую вынуждена была облачиться после кораблекрушения.

Вудроу как раз закончил прилаживать упряжь и стал впереди коней.

— Я не уверен, сможем ли мы вообще вытащить повозку, госпожа Хорнслагер, — предупредил он. — Упряжь всю ночь пролежала под водой и теперь находится, мягко говоря, не в лучшем состоянии. Кожа может не выдержать нагрузки и порваться.

Гизелла молча скрестила пальцы. Вудроу повлек коней за собой, пока мало-помалу упряжь не натянулась под титаническим усилием. Повозка медленно шатнулась вперед, потом назад, и наконец двинулась вслед медленно бредущей упряжке. Кони Когда повозка вышла на мелководье, и из нее вытекла большая часть воды, лошади пошли резвее.

— Тпру! — произнес Вудроу и погладил каждую лошадь по морде. Повозка стояла на песке, вода все еще вытекала из-под двери и сочилась из щелей между досками в полу.

— Ура! — закричала Гизелла, хлопая в ладоши. — Не теряя времени, нужно собираться в дорогу.

— Я так не думаю, госпожа Хорнслагер, — вышел из-за повозки Вудроу, качая головой. — Повреждены оба передних колеса, а передняя ось дала нехорошую трещину. Наша повозка не пройдет и мили, как перевернется.

— Ну а починить ее мы в состоянии? — Гизелла обвела повозку широким жестом. — Люди уже не раз занимались ремонтом повозок, или я не права? Тут мне как раз все ясно.

Вудроу кивнул.

— Да, мэм, мы могли бы починить ее…

— Ну так сделай это!

— … если бы в нашем распоряжении были все нужные инструменты. Например, кузничный горн, кувалда, наковальня. Да еще несколько подмастерьев и инструменты для работ по дереву. Но без этих вещей мы не в состоянии отремонтировать ее.

— Ох.

Когда Гизелла с тоской взглянула на повозку, ее руки вяло упали по бокам. Но затем, резко шлепнув себя по бокам, она сказала:

— Чему быть, того не миновать. Давайте спасать все, что сможем, и двигаться.

У меня все еще остался кое-какой груз, а потому мне все еще нужно попасть в Кендермор к Ярмарке урожая.

Гномиха мельком взглянула на Тассельхоффа.

— Надеюсь, это подразумевает продолжение нашего сотрудничества.

Прошло больше половины дня, когда Гизелла наконец объявила непродолжительный перерыв. Овражные гномы свалились на землю раньше, чем гномиха перевалилась через седло и тяжело плюхнулась на землю. Подъехавший на второй лошади Вудроу подождал, пока сидевший впереди кендер не спрыгнет вниз, а потом и сам соскочил с седла.

Место, избранное Гизеллой для привала, находилось на гребне пологого холма, который восточнее образовывал более высокие складки, а двумя милями далее образовывал горный хребет. Холмы были лишены растительности, за исключением высокой, напоминающей пшеницу, колышащейся под ветром травы да нескольких голых деревьев. Солнце давало тепло, однако дул легкий ветерок, пронизывающий и холодный, единственное напоминание о том, что в этих суровых землях сейчас властвовала осень.

— Раздай остатки ягод, Вудроу, — распорядилась Гизелла. — Только я возьму немного прежде, чем эти овражные гномы начнут набивать ими пасти. И еще воды, — добавила она после секундного раздумия.