Юлия Бойцева - Подвиг Мирославы

- Какой? - раздраженно спросил он.

- Я не знаю, - пожала я плечами. Мне не хотелось думать. И вообще, после всего пережитого, хотелось спрятаться, зарыться под одеяло своей кровати и не высовываться ближайшие полгода. Но до дома далеко…

Я устало потерла пальцами лоб.

- Если ты боишься, я пойду один.

- Сума сошел? - возмутилась я.

- И этот вопрос задает мне та, кто меньше часа назад пыталась броситься под копыта всадникам! - вспылил он.

- Я пыталась спасти ребенка, а не покончить с собой! - повысила я голос, до боли сжав руки в кулаки. - Сколько раз мне еще об этом сказать?

- И где этот ребенок? - спросил он, вплотную приблизившись ко мне.

- Это было приведение. С ее матерью я разговаривала на пороге того дома. Неужели ты до сих пор не понял?

- Это не возможно, - прошептал он, гладя мне в глаза.

- Тогда объясни по-своему, - прошипела я, с трудом борясь с собой. Хотелось въехать ему по наглой красивой физиономии, за то, что совершенно мне не верит.

- К сожалению, не могу, - ответил он.

- Ну и не моги дальше! - я попыталась его оттолкнуть, но он крепко меня обнял, не дав вырваться, а потом вдруг впился в губы жестким поцелуем.

Я не сопротивлялась, но и не отвечала, просто замерла. Впервые меня не посетило чувство страсти, сердце не сжалось в предвкушении, запах больше не пьянил, и никакого желания быть рядом с ним. Эртон резко отстранился, сузил глаза и прошептал:

- Что же… ТАК еще легче.

- Легче что?

Не ответил. Развернувшись, он дал команду собираться и скрылся за деревьями леса. Мужчины засуетились, а я, подавив в себе желание от души поплакать, пошла следом за принцем.

Вернулись мы ночью. Половину следующего дня я проспала спокойным сном без сновидений. Проснулась в комнате одна. Лучи Тэффы не просачивались сквозь плотно завешанные занавески. Зато веселое щебетание птиц и голоса людей были отчетливо слышны, напоминая, что все-таки я еще жива и пора вставать. Я присела, прислонившись спиной к деревянной стене разрисованной цветами. Не хотелось вылезать из-под одеяла, казалось, ступи я на пол, пропадет чувство покоя и безопасности, которое появилось во время отдыха.

- Тим, - зачем-то прошептала сиплым спросонья голосом, растирая ладонями щеки.

Легкий ветерок коснулся обнаженных плеч, и передо мной, словно каменное изваяние, застыл хранитель. Показалось, что он даже не дышит, и если бы не внимательный живой взгляд, его можно было бы принять за восковую фигуру - точную копию.

- Привет, - прошептала я.

- Привет, - спокойно ответил он. Его лицо будто застыло - никаких эмоций.

- Ты сердишься на меня?

- Могу ли? - чуть грубо спросил он.

- Можешь. Есть за что, - я набрала в легкие побольше воздуха и на выдохе выпалила: - Прости меня. Умоляю, прости. Если не простишь, мне не за что будет бороться.

- Угрожаешь? - вдруг улыбнулся он.

Я растерялась, сердце сжалось, а на глаза навернулись слезы. Всхлипнув, прикрыла ладонью глаза и вдрызг разрыдалась. Он сел рядом, теплой рукой притянул меня к себе и крепко обнял.

- Это ты меня прости. Не сержусь я вовсе. Хотя, признаюсь, поначалу хотелось тебя отругать.

- Я так скучаю, - пропищала я, - мне страшно. И я вовсе тебя не ненавижу. Когда сейчас открыла глаза, на мгновение показалось, что все хорошо, но это не так. Я чувствую себя так, будто смертельно больна и знаю, что скоро придется умереть. Что я наделала?

- Ты не виновата, Мирослава, - прошептал он. - У смертельно больных, к сожалению, нет шанса, а у тебя есть. И я не позволю забрать твою жизнь. Ты вернешься домой, обещаю. Не бойся ничего, ведь у тебя есть я, да и Эртон.

Я уже изрядно намочила ему белоснежную футболку, но никак не могла успокоиться. Хотелось столько всего рассказать, столько всего узнать, но было сложно сосредоточиться.

- Тим, прости меня. Мне очень жаль. Я плохая подопечная, эгоистка, думающая только о себе и своих мечтах. Я подвела тебя. Ты так хотел, чтобы у меня была счастливая долгая жизнь, а я все испортила, - рыдала я.

- Мира, любимая, прекрати, - мое сердце замерло, щеки полыхнули и мысли полетели совсем в другом ключе. В самом опасном, в том, котором не должны были лететь никогда. А он все продолжал: - Не смей думать о смерти, слышишь? Ты нужна мне, как человеку воздух. Все будет хорошо. Ты не сдашься, я уверен в тебе. Ты никогда не отступала от намеченной цели, и сейчас не нужно. Да, все сложно и опасно, но только вера в лучшее помогает людям. Чудеса бывают, верь в это.

Я замотала головой. Слова утешения не оседали в моей голове, потому что в висках пульсировало, а память постоянно проворачивала одну и ту же фразу "Мира, любимая…" Один за другим стали всплывать ответы на все мои вопросы. Невозможно было остановить этот поток. Я вцепилась руками в волосы, не понимая, что происходит, и больше не могла молчать:

- Нет, Тим, все правильно. Я во всем виновата сама, - я почувствовала, как холодеют мои руки, как покалывают губы и от страха скручивает живот, но не могла не говорить.

- Мирослава, успокойся, - строго попросил он, чуть отстранившись. Он положил на мои плечи ладони и заглянул в глаза, и от этих глаз я больше не хотела скрывать правду. Эта правда меня убивала быстрее смерти, о которой предупреждают. Она пожирала меня изнутри, будто обиженная на то, что я ее даже в мыслях не могу произнести.

- Тим, послушай меня, - прошептала я. - Я обманывала себя и всех в округе. Мне нужно признаться, потому что боюсь, что не успею это сделать.

- Ну зачем ты так говоришь? - рассердился хранитель. - Слова материальны, пока мы в них верим. Не смей думать о плохом, ты все успеешь за свою долгую жизнь.

- Дело не в Эртоне, - продолжила я, - не в моих преисполненных благородства чувствах, не в заботе о людях, которые здесь живут. Я обманывала себя, так сильно обманывала, что и сама поверила в собственную ложь. Помнишь тот вечер в моей квартире в шкафу, когда я… - я запнулась, казалось еще чуть-чуть и потеряю сознание. В ушах звенело, но признаться стало необходимо, - когда я поцеловала тебя…

Тимофей смотрел на меня настороженно, между бровей образовалась маленькая складочка. Он так внимательно слушал, с предвкушением, что стало еще страшнее, но отступать я не собиралась.

- Так вот, в тот день, я вдруг поняла, что, во что бы то ни стало, пойду за Эртоном. Я еще сильнее его полюбила и готова была пойти куда угодно и на что угодно, лишь бы волшебство, подаренное его присутствием, никогда не заканчивалось. Потому что его появление в моей жизни подарило мне встречу с тобой, - я улыбнулась сквозь все еще льющиеся по щекам слезы, - за это я готова терпеть пребывание в этом мире еще долго, хотя хочется домой. Я не могу жить без всего этого…

Я замолчала, подбирая слова, прикрыла глаза, чтобы сосредоточиться.