Елена Михайленко - Одержимые

- Вы мне поможете?

- С чем? - Экзор сделал вид, что не понял.

- Ну…с этим, - неопределенно махнула рукой девчонка. Со всем этим безобразием, под названием "университет" Экзор помочь мог, но пусть все же хорошо попросит. Интересно, какие у нее есть идеи насчет уроков Пушки?

- С голым ректором? Нет, еще раз я стены рушить не буду помогать!

- Да не стены! Я просто стесняюсь его голого, и каждый урок этим будет пользоваться профессор Пушка, чтобы меня сбыть с толку, - пояснила Элли, все больше краснея.

- Наколдовать тебе Риара в натуре сегодня вечером? - предложил Экзор.

- Нет! - испугалась такой перспективы Элли. Судя по уже алым щекам, она действительно очень стесняется. А вот об опыте своей дочери в общении с мужчинами его учитель промолчал, как и его жена. И теперь с этим предстоит разбираться Экзору. Сказать, что его это радовало, это сильно слукавить. Его просто восхищала перспектива решения столь сложной задачи.

- Ты намекаешь, чтобы я его заменил? Тоже голый?! - продолжал повышать себе настроение Экзор, любуясь смущенной девушкой. Опираясь на кухонный столик спиной и руками, он пытливо рассматривал Эллисон.

- Да нет, не так же… Просто… Я не знаю, что тут делать, профессор!

- Хорошо, я тебе помогу разобраться. Смотри - Пушка будет давить на твои больные мозоли. Сегодня она просто прощупывала ваши слабости и способы отвлечения. В твоем случае сработал ректор. Один из самых беспроигрышных вариантов в этих стенах - в него половина студенток влюблены, пока в одной постели с ним не оказываются. Ты проекцию ректора хорошо запомнила? Насколько я понял, то у тебя хорошая память на картины.

- Запомнила, - нехотя призналась Элли. Экзору нравилось, как она стеснялась при этом разговоре. Такая милая и домашняя девочка. Приятная в общении и без всякой пошлости, которой могла бы нахвататься от сверстников. Для таких, как она, отношения между мужчиной и женщиной - это что-то возвышенное, замешанное, прежде всего, на личной симпатии и схожих взглядах на жизнь. Они любят тех, кому доверяют свои мечты и мысли, суждения и эмоции, видят отклик на них и уважение.

- Было бы неплохо, если бы ты научилась делать такую же иллюзию.

Отвисшая челюсть была ему наградой. Да, немного прямолинейно он ей это предложил.

- Послушай, я бы дал тебе анатомический макет, но я его использовал, когда писал работу по пыткам. Другого просто нет, потому что анатомию вам будут преподавать с помощью иллюзий именно леди Пушки. Так что тебе придется тренировать выдержку именно на таких же иллюзиях.

- Ясно… хорошо… - смирилась с таким вариантом девушка. Потом вдруг наморщила лобик и с удивлением посмотрела на профессора. - А вы ведь совсем не смущаетесь говорить со мной о таких вещах. Почему? Мама…

- Что? - спросил Экзор. Он знал, что она хотела сказать. Ее мать никогда не показывала отцу то, что писала. Книги о любви и романтике, отношениях… Дочери она читала только отрывки.

- Ничего. Мама мне мало что рассказывала. Вот я не подумала, что мужчины так свободно могут говорить на подобные темы. Я действительно мало понимаю в данной области. Еще чем-то поможете? - умилительно посмотрела на Экзора девушка. Что бы там она не говорила, а невинный и просящий взгляд девушка натренировала отлично.

- Когда тебе понадобится совет по поводу парней, можешь обращаться, - усмехнулся профессор. - Теперь давай пить чай, а то остынет окончательно.

Когда на лицах Экзора и Элли расплылись блаженные улыбки наслаждения от прекрасного напитка, все разговоры отошли на задний план. Хотелось просто молчать и наслаждаться ароматом и вкусом. Так они и сидели, пока очередной глоток не осушил чашку до заварки. С сожалением Экзор вспомнил о непроверенных домашних работах. Пора было идти заниматься наукой. Впервые ему не хотелось этого делать.

Очищая чашки одним взмахом руки, он добавил:

- Ах, да! И еще тебе надо почитать романы Розы Дрюкен. Причем без редакции! Вот там все хорошо и красиво описано. Тебе понравится, - усмехнулся Экзор. - У ее подруги еще есть замечательные стихи, но к ним, пожалуй, перейдем попозже. Все это у меня есть в библиотеке.

Был я в школе герой, я учился на пять Я знакомые буквы любил повторять Я разглядывал книги как шифр, я пытался узнать Что такое весна Лишь однажды пытался я школу поджечь Да учитель узнал, спички выбросил в печь Мне хотелось огня и тепла, я не мог больше ждать Когда будет весна Вот уж стало темно, дал учитель звонок Я из школы скорей убегал со всех ног Он вдогонку за мной, чтобы я не узнал Когда будет весна В теплой луже портфель, а под глазом синяк Ах, учитель хитрец - он провел и меня Я тетрадь изорвал, можешь ставить мне кол Только знай, от меня не уйдешь далеко Пикник - Герой

Все еще находясь в шоке от того, что Экзор знает и любит дамские романы, а именно романы моей матери, я пошла в кабинет. Там меня ждала недочитанная вчера "История государства Либрусского". Странная книга и еще более странное государство. Одни короли чего стоили! А уж народные традиции и искусства! Чтение было очень увлекательным еще и по причине пометок на полях. Записи были авторские, и теперь я уже знала чьим почерком. Смешные, но жутко пошлые шутки за гранью приличного принадлежали перу леди Пушки, не менее острому, чем ее язык. Из этих заметок также выплывало кое-что любопытное о прошлом самой мастерицы иллюзий. Особенно навеял подозрения от души разрисованный портрет правителя полувековой давности, который был казнен через кастрацию, и подпись "Так тебе и надо, импотент…". Я уже не удивлялась грубости профессора, но все больше заинтересовалась ее личностью и какие жизненные обстоятельства сделали ее таковой. Кстати, о казнях в Либруссии можно было написать целый трактат. Та же кастрация короля была не просто обрезанием мужского достоинства, но и целым ритуалов, в процессе которого тупым и ржавым топором каждый час отсекалось по сантиметру плоти. Жестокое, но еще милостивое наказание за изнасилование более чем десятка маленьких наследников аристократии страны и неизвестного количества простых слуг.

С книгой было покончено на час раньше, чем предполагал Экзор. Это очень хорошо, что он так недооценивает скорость моего чтения. Теперь я могла почти спокойно попытаться слевитировать себе личные дела нужных мне людей из большого шкафа с документами. Именно в деревянных нишах на другом конце комнаты, в нескольких метрах от меня, которые шли от самого пола к высокому, сводчатому потолку кабинета, хранились данные на каждого ученика университета и даже на профессоров. Небольшие полочки с множеством маленьких свитков с мою ладонь были самым большим искушением для меня уже месяц. Даже пару раз приснились мне. Впрочем, мне сейчас много чего снилось. Мама, папа, сестра, розы под окном, зеркало и последний торжествующий взгляд Закери, пыльное подземелье и пентаграмма на полу, кровь и темный огонь, моя смерть…