Оля Виноградова - Командировка в мир Иной

— Нет, — выдохнула я и отступила на шаг.

— Да, — шеф не собирался делать мне поблажки. — Как бы тебе объяснить… Представь, что это новая модель Мини Купера. Кабриолет с кожаным салоном мощностью одна лошадиная сила, — я удрученно кивнула. О скорости сто пятьдесят километров в час придется забыть. — Это руль, это педали, — земо всучил мне кожаную веревку и показал на предметы по бокам тела животного. — Смотри и запоминай…

И я смотрела. И запоминала. Вернее, восстанавливала в памяти скудные навыки верховой езды, полученные в юном возрасте в конно-спортивном клубе, старалась не думать о том, что мое новое средство передвижения живое и безопасность устройства ни к черту. Где ремни? Где зеркала? Подушки безопасности? И аптечка с огнетушителем, наконец?!

Через полчаса сборы были окончены, парни заняли места в своих "кабриолетах". Шеф помог мне взгромоздиться на лошадь, а сам красивым слитным движением буквально взлетел в седло. Земо тронули лошадей и начали удаляться. Я повторяла про себя последовательность движений, но от страха у меня в голове все смешалось: велосипеды, самокаты, машины, лошади… Я посмотрела слева, поискала справа и, не найдя искомое, уже собралась звать на помощь, но меня опередили.

— Элоиза? — босс обернулся. — Ты почему стоишь на месте?

— Айрис… Вы забыли мне сказать, как ее с ручника снять!

Когда мужчина напыщенно или же весело, а может быть даже восхищенно восклицает "ох уж эти женщины", то он, конечно же, имеет ввиду не весь слабый пол от крепко стоящей обеими ногами в гробу бабульки до издавшей свой первый, но уже стервозный крик будущей московской звезды телеэкрана, а какую-то единственную женщину. В самом крайнем случае мужчина подразумевает всех своих "единственных" на текущий момент времени, присовокупив к ним и недалеких прошлых и возможных будущих. Что имел ввиду Аайю, прошипев вышеозвученное выражение мне в спину, когда я неспешно проехала мимо него на лошади, не берусь предположить, но ему удалось разбудить во мне нездоровое любопытство.

С новым видом транспорта я с грехом пополам разобралась часа за два. Вспомнила, чему меня учили, собрала волю в кулак и попыталась перестроить мышление. Один Бог ведает, скольких трудов мне стоило унять нервничающую правую руку, пытающуюся каждый раз при перестроении нащупать несуществующую ручку переключения скоростей. И одна лошадь знает силу головной боли от моих взглядов на ее затылок, брошенных в попытке отыскать там спидометр. А еще очень хотелось найти любимую радиостанцию Рок-фм или воткнуть в прикуриватель родной Айфон, до предела выкрутить звук и во весь голос подпевать любимой группе Раммштайн…

И хотя мне нравилась неторопливость движения, позволяющая в деталях разглядеть окружающие красоты, привыкшая опазды… то есть радостно лететь на работу по пробкам, душа требовала немедленно нажать на педаль газа и проверить, на что способна одна лошадиная сила, но стоило мне только совершенно случайно на полкорпуса вылезти вперед коня Айриса, как он настойчиво рекомендовал вернуться в строй во избежание неприятностей, но уже через пять минут ситуация повторялась.

Мной руководили не только желание выжать максимум из гужевого транспорта: отсутствие каких бы то ни было дорожных знаков, ограничивающих скорость движения, также оказывало дурное влияние, прозрачно намекая на полную безнаказанность, и подталкивало меня немного пошалить. Вряд ли здесь по кустам гибддшники притаились в ожидании той единственной идиотки, которой приспичит полихачить. Я, в принципе, сомневаюсь в наличии в Ином правил дорожного движения.

После моей скромной просьбы снизойти до моего уровня и подробнее рассказать о проблемах, препятствующих проветриванию мозгов на хорошей скорости и дозаправке организма адреналином, Аайю страдальчески закатил глаза, а Айрис, опять вздохнув, подробно описал завтрашнее состояние моего тела, начиная от талии и заканчивая пальцами ног. На мысленном горизонте замаячила перспектива на неделю превратиться в кабачок на грядке. Только очень-очень больной кабачок.

По пути шеф стрался вложить в мою голову максимум знаний об Ином. Два материка, окруженных океаном и островной архипелаг. Один, Большой, занимали разумные существа. На другом — Малом, вулканического происхождения, гнездились птицы, да приплывали на зимовку морские млекопитающие. Наверняка, еще что-то было, но земо особенно не интересовались географией. Им на Большом места пока хватало.

Смена времен года происходила, как на Земле, четыре раза в год: дождливая затяжная весна уступала место знойному лету, которое в свою очередь менялось местами с сухой и пыльной осенью. Следом за ней приходила короткая вьюжная зима. Год насчитывал шестнадцать месяцев в каждом по три семидневья. Флора напоминала земную, а вот фауна немного отличалась. Встречались мерзкие по описанию хищники, например, флауффы — огромные хищные пауки, способные слопать человека. Надеюсь, мне с ними встречаться не придется!

Я немного устала от лекций. Вредная мыслишка с писклявым голосом уселась над ухом и принялась убеждать меня плюнуть на мужское общество и лихо прокатиться, вздымая за собой клубы пыли. Все равно ведь плохо будет, так чего медлить и сомневаться? Правильно. Я согласилась с внутренним голосом и пустила лошадь в галоп.

Деревья по сторонам дороги размазались, став творением руки художника-импрессиониста, тягучий жаркий воздух обрел весеннюю свежесть, а сердце знакомо застучало в груди марш, смакуя неизведанное ранее удовольствие. Я словно стала частью лошади, слилась с ней, кожей ощутила животные инстинкты. Это по моим ногам пулями ударяла земля. Это с моих губ срывались клочья пены… Черт, а чьи глаза видят вон тот каньон и веревочный мостик между двумя сторонами?!

Едва я успела задуматься об экстренном торможении, как проблема решилась при помощи извне: Аайю догнал меня, поравнялся и выхватил из моих рук повод. Постепенно галопирующие рядом кони замедлили ход и остановились примерно в двухстах метрах от обрыва. Если бы бешенство блондина остановить было также легко!

— Дура! Дважды дура! Трижды дура!!! — проорал земо. Можно подумать, он Америку открыл для меня. — Ты чуть лошадь не угробила и едва сама не угробилась!

— Спасибо, что спас меня, — а что еще оставалось делать? Орать в ответ? Глупо и некультурно, а благодарность она и ежику приятна.

— Четырежды дура!!! — вызверился Аайю. — Я не тебя спас, а лошадь! Она не заслужила участи свалиться с обрыва, в отличие от тебя!

— И все равно спасибо. За лошадь. Ну, она-то говорить не умеет, — на всякий случай пояснила я. Вдруг он сам не догадается?