Владимир Мясоедов - Море сумерек

И вновь решил шагнуть по упорно не желающей открываться дорожке.

— Мне тут больше не рады, — печально сделал вывод князь Западного леса, сплевывая слегка окрашенную красным слюну прямо на пол. — Все, хватит, ухожу.

— Меня с собой забери. — Из каменных блоков, составляющих стены пирамиды, осторожно вылезла полупрозрачная голова Михаэля. Сюзерен Келеэля не ошибся, и тот, кого он хотел видеть, действительно был там, куда он попал. Пусть не телесно, но духовно. А для сильных шаманов это почти равнозначно. Вот только почему-то стоя на четвереньках.

— О, — удивился бывший воспитанник архимага. — А что ты тут делаешь? И кстати, в такой позе да перед подданными?

— Прячусь, — последовал ответ. — Пережидаю бурю. А на них плевать, они меня все равно не видят.

«Не везет мне с учениками, — решил архимаг. — Раньше просто дохли, а сейчас эти двое умудряются оба одновременно находиться в неадекватном состоянии. Или же…»

Проверка подтвердила правоту слов шамана. Люди и дроу его действительно не видели, поскольку правитель Сумеречного леса находился практически целиком в мире духов. Обычный глаз и даже слабое поисковое заклинание его присутствия просто не обнаружили. А вот чары Келеэля или глаза его бывшего воспитанника, который от рождения нормальным эльфом не являлся в силу происхождения, могли разглядеть и не такое. А потому сейчас находящимся в кабинете Шиноби казалось, что неадекватный эльф разговаривает с пустотой. Но замечаний ему никто не делал. Дроу точно знал, на что способна стоящая перед ним личность, а люди, видимо, догадывались. По мнению архимага, для представителей этой расы, как правило обделенной магическими талантами, вообще были характерны внезапные приступы острой интуиции. Одиночные и запоздалые, но бывали и исключения.

— Какую? — удивился пьяный князь. — На улице погода просто чудо. Сам же ее творил.

— В переносном смысле слова. Не видел разве, Лика злобствует.

— Это я сообразил, — потер пострадавший участок лица правитель Западного леса. — А с чего?

— Сам не пойму, — честно признался возлюбленный эльфийки. — Но поговорить с ней не получается. Дерется и кричит. Вот и слинял, тело на кровати оставив. Пусть на нем пар выпустит, может, успокоится. Духом меня она пока найти не может, а синяки я потом подлечу.

— Гениально, — подумав, решил князь. — А говорили, ты покалечился, теперь мыслишь с трудом.

— Это когда в теле, — поделился проблемами Михаэль. — А если нахожусь вне его… почему-то чувство равновесия сбоит, вернее, его духовный аналог, ибо мозжечок-то остался в бренной плоти. Вот и ползаю, чтобы не упасть. Пить не буду, если бутылки не сможешь в мир духов переправить. Не смогу.

— Так я вроде бы не за тем пришел, — задумался князь и покосился на бутылки в руке. — Или за тем? А! Я ж полигон сделал. Пошли, покажешь моей гвардии, как от вашего огнестрельного оружия мою персону защищать. Ты же потом сюда вернуться сам сможешь, если напьюсь?

— К своему месту силы я из мира мертвых добреду, ну то есть доползу, — оповестил явных и тайных слушателей шаман. — Тем более в пустыне уже четыре десятка меллорнов в разных местах растет, пусть молодых, но с привязанными к ним и поклявшимися мне в верности духами. Такой ориентир и из соседнего мира ни с чем не спутаю.

— А из нижних планов? — уточнил правитель Западного леса, который даже в нынешнем состоянии не потерял остроту ума.

— Оттуда тем более. Во всяком случае, пока тело дышит. А окочуриться ему Лика не даст. Да и аппаратура магического жизнеобеспечения на крайний случай там под кроватью спрятана.

— Тогда пошли. Только ружья возьмем. И эти, как их… ну ты мне их обещал.

— Крупнокалиберные снайперские винтовки, снаряды с дистанционным наведением и мины направленного взрыва, — напомнил шаман. — И учите нашу терминологию, а то, если будем давать каждой вещи собственные названия, запутаемся быстро. А это может привести к печальным последствиям.

— Точно, — согласился князь. — И конфет с ликером еще. Очень уж они мне по душе пришлись. И закусывать не надо.

— Ладно, идем, — вздохнул Михаэль. — Потом опять все на кухонного домового свалю, который, если бы был, давно бы от обжорства и белой горячки помер. Хотя нет, стой, мне оружие стибрить из экспериментального арсенала будет сложно по причине бестелесности, но вот ты унести все сразу, думаю, сможешь. Паролями я поделюсь, все равно их Семен раз в неделю меняет, параноик профессиональный.

— Знал бы он, что к вашим секретам допущены все кому не лень, каждый день бы этим занимался, — неодобрительно пробормотал архимаг, чьи артефакты фиксировали все происходящее в самых хорошо укрытых от посторонних взглядов уголках Сумрака.

Двое эльфийских правителей, нагрузившись в дополнение к еде еще и боевыми артефактами, переместились на уже знакомый Келеэлю кусочек реальности, вырванный из Бездны.

— А где твои гвардейцы? — Михаэль оглядел невеликие окрестности.

— А тут на них не хватит, — качнул князь Западного леса семью бутылками и снедью с истинно эльфийским коварством.

Каэль ненавидел дроу. Истово. Фанатично. До безумия. Раньше нелюбовь к ним являлась, скорее, привычкой, но теперь это было глубоко личное чувство. Для светлого эльфа ненависть к темным сородичам не была чем-то выдающимся, но бывший житель Древнего леса теперь питал к своим дальним братьям по крови столь пламенные чувства, что просто удивительно, как его еще не начали путать с взбешенным демоном сигнальные амулеты. И у него были на то основания. Целых два. Его начальница умудрилась разъярить супругу правителя Сумрака Ликаэль, и потому сотню наемников вырвали из обустроенных жилищ и засунули сторожить никому не нужную скалу посреди моря, о самом существовании которой живущие в пустыне перворожденные узнали из-за оплошности другого дроу. Его воин-маг видел только издалека и потому не убил. Молодой чародей привык к комфорту собственного тесного жилья в Черном озере и постоянному присутствию Сариэль, все-таки научившейся съедобно готовить и не растерявшей навыков гаремной рабыни после освобождения. А теперь ему придется целых два месяца обходиться без всех мыслимых и немыслимых благ на небольшом, покрытом лесом островке, который можно бегом пересечь из конца в конец и по причудливо изрезанной береговой линии раньше, чем вспотеешь.

— Жизнь несправедлива, — пожаловался он собеседнику.

Каэль и его коллега, такой же полусотник, были заняты очень важным делом. Наблюдением с самой высокой точки островка, с небольшого холмика, на котором оперативно возвели довольно высокую башню, за гладью моря. Работать собственноручно человек и эльф при наличии такого количества подчиненных абсолютно синхронно не захотели, а бездельничать, как дроу, спрятавшаяся от дневного света в наскоро вырытой глубокой трехъярусной землянке, им не давали остатки совести. Вот и наблюдали за окрестностями.