Татьяна Устименко - Звезда моей души

Беонир оказался прав – Блентайр спал. На черном бархате ночного неба скупо поблескивали редкие звезды, тщетно пытающиеся создать некое бледное подобие романтической обстановки. Слабый ветерок нехотя перебирал рассыпанный по мостовой песок, наглядно свидетельствующий о том, что Пустошь подошла еще ближе к городу, стремясь поскорее оборвать его затяжную агонию. Ребекка гневно ругнулась и носком сапога возмущенно пихнула небольшую песчаную кучку, словно намеревалась растоптать ненавистного врага. Я печально вздохнула, признавая тщетность ее усилий. Тягостную паузу немного приукрасила выходка Беонира, требовательно ухватившего воительницу за рукав рубашки.

– Чего тебе? – непонимающе мотнула растрепанной головой Ребекка, пытаясь высвободиться из цепких пальцев.

Но ниуэ держал крепко.

– Помнишь наш уговор? – вкрадчиво поинтересовался он, еще пуще сжимая пальцы. Побелевшие от напряжения костяшки четко указывали – он скорее умрет, чем отпустит рукав девушки. – Настал срок расплатиться по выданному тобой обязательству!

– Чего-о-о? – разъяренно протянула лайил, поворачиваясь к нему лицом и меряя юношу тяжелым взглядом исподлобья. – Ну и оборзел же ты, лохматый!

– Ты мне должна! – не отступал настырный юноша.

– Женщина должна быть красивой, счастливой и любимой, – самоуверенно парировала лайил. – А больше она никому ничего не должна. Запомни это, блохастый!

– Ты мне обещала! – не сдавался Беонир.

– Не помню, что я там тебе обещала, но не жди от меня благодарностей и комплиментов. Больно жирно тебе будет.

– А я и не жду! – лучезарно улыбнулся ниуэ. – Мне ни к чему комплименты, ведь ты обещала поцелуй, всего лишь один поцелуй.

Ребекка ошеломленно выпучила глаза, онемев от возмущения и некрасиво отвесив нижнюю челюсть. Я тихонько хихикала, отвернувшись в сторону.

– Йона, скажи, – придя в себя и вновь обретя дар речи, протестующе взвыла преисполненная негодования лайил, – разве я и правда ему это обещала?

Я утвердительно кивнула, руководствуясь лишь чувством справедливости:

– Ага, с условием, что Беонир приведет нас к моему первому испытанию.

– Да он же жулик! – картинно расхохоталась лайил – Никуда он нас не привел. Уж если кто и имеет право претендовать на мои поцелуи, так это Лют и Зол, проводившие нас до Серой долины… А отнюдь не этот блохастый прохиндей!

– Не отмазывайся, – мягко попросил Беонир, ласково обнимая девушку за талию и притягивая вплотную к себе. – Ведь против фактов не попрешь. Как бы там ни было, а я все-таки выполнил свою часть уговора. Поэтому теперь тебе придется выполнить свою.

– Фигушки! – строптиво отбрыкивалась Ребекка, но ее запирательства выглядели неловкими и совсем не убедительными. – Я же тебе совсем не нравлюсь, иначе почему ты постоянно норовишь высмеять мои недостатки?

– Мужчина, который не умеет прощать женщине ее маленькие недостатки, никогда не насладится ее большими достоинствами, – мудро изрек юноша, двумя пальцами нежно приподняв подбородок лайил. – Ну же.

– Глупости, ничего я тебе не долж… – вновь непокорно зачастила Ребекка, но не успела закончить начатую фразу, ибо уставший от препирательств Беонир элементарно заткнул ей рот, умело прижавшись губами к прелестным устам, ярким и сочным, словно созревшая малина.

Их поцелуй стал очень долгим и страстным.

Я лукаво улыбалась, отойдя на пару шагов вперед, отвернувшись и не мешая их уединению.

Вырвавшись из объятий юноши, Ребекка наигранно сплюнула и вытерла губы рукавом. Но ее сияющие радостью глаза, а также счастливая улыбка, освещающая лицо Беонира, были слишком очевидным признаком, в полной мере раскрывающим глубину и искренность их взаимного чувства. Итак, я оказалась права – в сердцах этих заклятых врагов, изначально разделенных кровью, ненавистью и предательством, поселилась настоящая, большая, светлая любовь. Я мысленно вознесла проникновенную молитву, умоляя бога Шарро хранить и лелеять этот волшебный цветок, столь неожиданно расцветший среди тусклых будней нашего несчастного умирающего мира.

Пожалуй, до сих пор мне не очень-то везло. Я нажила массу проблем и приобрела кучу врагов. Я прошла через всего лишь одно испытание из семи уготованных, и оно далось мне ой как нелегко! Я страшно опасалась своего неопределенного будущего. Правда, при этом ничуть не сомневалась в том, что оно и само боится меня ничуть не меньше. Я считала себя никчемной неумехой и глупой неудачницей, пока еще не добившейся никаких успехов и не обретшей в жизни ничего ценного. Меня утешало одно: мысль о том, что неудачники – сами по себе чрезвычайно бесценные личности, ибо не имеют никакой цены.

И забери меня Тьма, но разве судьба могла хоть как-то опровергнуть столь веский довод?!

Рассвет еще только начинал разгораться в небе, а слабые отблески первых робких лучей Сола, с трудом пробивающихся через плотный занавес из темных облаков, едва освещали плавающие в сумраке городские улицы. Выбирая наиболее пустынные и грязные переулки, мы крадучись пробирались к домику Ребекки, мечтая насладиться заслуженным отдыхом. К счастью, этот отрезок своего сильно затянувшегося пути нам удалось преодолеть без дополнительных осложнений.

Я плохо запомнила, как мы перевалились через порог скромной хибарки, уже послужившей мне однажды спасительным приютом, и честно распределили спальные места. Мне опять досталась кровать, на которую я рухнула плашмя и уснула мгновенно – едва донеся голову до подушки. Без единого слова неудовольствия Ребекка любезно предоставила Беониру любимое кресло-качалку, некогда принадлежавшее ее ныне покойному деду.

Несколько минут воительница заботливо смотрела на своих мирно спящих гостей, а потом грустно вздохнула и, завернувшись в плащ, бесшумно выскользнула за дверь, мысленно проклиная всех мужчин в мире. Ну почти всех… М-да, жизнь – странная штука, иногда она подсовывает слишком экзотичное счастье. Какое? Ну вот, например, такое, которое редко моет ноги, не успело вовремя побриться, а сейчас заливисто храпит в твоем кресле…

Мне приснился странный сон. Он стал настолько ярким и отчетливым, что не стерся из памяти даже после моего пробуждения, повергнув меня в недоумение и испуг. В своем видении я бессильно распростерлась на дне плавно покачивающегося челна, выкованного из серебра и отданного на милость свободных морских волн. Все мое тело сковывало непонятное оцепенение, голова раскалывалась от чудовищной боли, а глаза застилал кровавый туман. Было настолько плохо, что, не имея сил кричать, я беззвучно умоляла судьбу о смерти, которая милосердно оборвала бы мои мучения.