Сильва Плэт - Крушение дома Халемов

- Я напишу Ко — пришлю его к тебе. Присмотрю за девочками. Про то, что происходит сразу после трансформации, я ничего помнить не могу. Это ты должен помнить, что жена у меня была деле королевской крови. Без всех этих повязок и окровавленных перьев. Про «разок-другой» понимаю. Что еще? — казалось, что с каждым словом, с каждой новой подробностью предстоящего жизнь уходила из глаз, из голоса Дар-Халема. Пять минут назад перед лорд-канцлером стоял здоровый цветущий мужчина, сейчас — сгорбленный, измученный старик.

- Судьба девочек после трансформации. Я не успел узнать у королевы.

А почему, собственно, я должен был это узнавать? Почему ты, их родной отец, не добился аудиенции у Ее Величества и не потребовал хоть каких-то гарантий? А что, если она прикажет отдать их в жены тейо или, хуже того, итано? С венценосной злюки станется. Она, как породистый жеребец, взявший разгон, не остановится, пока не устанет. Я две ночи не спал, я кучу документов перелопатил, чтобы найти прецеденты, чтобы иметь под рукой готовое решение на случай, если она меня спросит. Не было их, прецедентов. Ни одной властительнице Аккалабата еще не приходило в голову без всякого дуэма, без образования пары карун — дойе превращать в женщин сразу троих даров. Ни одному лорд-канцлеру не приходилось еще решать вопрос о том, как будут эти женщины — незамужние! — жить после трансформации.

На Аккалабате не было незамужних деле. Женщины-итано были, а благородных деле не было — им неоткуда взяться там, где женщиной не рождаются, а становятся — ради кого-то, благодаря кому- то. Вдовы случаются на Аккалабате, как им не быть там, где все время воюют? Но закон гласит: овдовевшая деле обязана снова выйти замуж (чтобы не пропадало этакое сокровище, чтобы дети были защищены и воспитаны как подобает). Судьба трех Дар-Халемов в правила аккалабатской жизни не вписывалась. И лорд-канцлеру ничего не оставалось делать, как перенести решение вопроса в обозримое будущее. Пока же он просто сбросил орад, кинул на себя украдкой взгляд в зеркало и буркнул, обращаясь к неподвижной спине лорда Халема, который уже взялся за ручку двери:

— Веди, что ли. Столько времени потеряли. Дело-то не одноминутное.

Ручка хрустнула, оторвалась и улетела по направлению к открытому окну. Дверь, тем не менее, отворилась, и оба дара вышли в полутемный коридор, инстинктивно стараясь держаться друг от друга подальше, как будто боялись запачкаться.

Сол* Рл^-Уллем

Что же у меня чувство сегодня с утра такое дурацкое, будто я куда-то опаздываю? Лорд Соль даже лошадь не стал расседлывать, бросил подоспевшему слуге поводья, толкнул дверь конюшни, зашагал по направлению к замку. Ближайшая ярмарка шла полным ходом, и ворота в толстой, на вид несуразной хозяйственной башне были распахнуты: через них въезжали телеги с провизией. Щелканье кнутов, крики итано, обычная неразбериха, связанная с доставкой в замок припасов на зиму, сегодня почему-то особенно действовали на нервы. Наверное, после прохлады и тишины хаяросских тайных покоев. Соль вытер рукою вспотевший лоб: лететь после того, что вытворяла ночью властительница Аккалабата, он был просто не в состоянии. Поэтому, полностью утратив бдительность, позаимствовал в дворцовых стойлах первого коня, попавшегося под руку, и теперь ломал голову, как объяснить отцу и братьям, буде заинтересуются, присутствие королевского скакуна в их конюшне. Мнение безмолвных итано его не интересовало. Соль вообще мало на что в этом мире обращал внимание.

Избранный и обласканный королевой, он по неоднократным намекам лорд-канцлера знал, что их отношения не тайна, по крайней мере для высших вельмож Империи (за исключением его отца), и наслаждался своим положением. Иногда хотелось похвастаться перед отцом или братьями, но Соль всегда в последний момент прикусывал язык, представляя гнев верховного маршала, осуждающе поджатые губы Элджи или иронию Ко, режущую словно острая бритва. Хетти не считался: он родился, как это очень быстро выяснилось, для выполнения функции — стать преемником старшего дара Халема во главе аккалабатской армии, махать мечом лучше всех на свете и быть на побегушках у Дар-Эсилей. Судьба его представлялась Солю никчемной и жалкой, поэтому, в отличие от остальных братьев, младшего он игнорировал: тупой исполнитель долга и приказов, без дерзаний, без сокровенных желаний, не мог быть интересен тому, кто каждый день, точнее, каждую ночь, нарушал все писаные законы и неписаные обычаи Аккалабата. Давно уже не ради сексуального удовольствия, не из телесного вожделения нарушал, а влекомый ощущением риска и вседозволенности, поднимавшей его на ступеньку выше таких, как лорд Дар-Эсиль, ставивших на другую, чем Хетти, лестницу.

Но каким бы ты ни ощущал себя избранным и необыкновенным, когда тебе двадцать четыре года и ты скакал без остановки из Хаяроса до замка Халемов после бессонной ночи, первое, чего тебе захочется в родном доме, это навестить кухню или столовую. Сначала — столовую, потому что время ужинать и есть-таки хочется зверски, а именно там должны сейчас быть отец, Элджи и Хетти. Ко, вероятно, отлеживался после вчерашнего застолья в столичном особняке Дар-Пассеров. В столовой, однако, никого не оказалось. Более того, стол даже не был накрыт. Лорд Соль недовольно поджал губы.

- Элджиии! Отееец! Хеттииии!

В ответ молчание. Только дребезжит на ветру плохо закрепленная оконная рама. Да куда они все подевались?!! Лорд Соль сбежал по лестнице и устремился по коридору в то крыло замка, которое они занимали с Элджи. Пустые комнаты с распахнутыми дверями и окнами, анфилады покоев. словно все вымерло в родовой цитадели Халемов. Только звук собственных шагов по коридору слышал лорд Соль.

- Элдж! Чахи тебя побери!

Смутное беспокойство поползло по спине струйкой горячего пота. Сжатый кулак врезался в каменную кладку. И словно в ответ откуда-то слева раздался протяжный крик. Не протестующий, не проклинающий, не зовущий — безнадежный и жалобный, как плач попавшего в капкан зверя.

- Элджи!

- Лорд Соль! — окрик из-за спины. Ледяные, как жабья лапа, пальцы. Как он посмел ко мне прикасаться!

- Лорд-канцлер?

Странно, что у меня нет сил повернуться и врезать ему по физиономии. Стою и жду, что он дальше будет делать. Куда дальше поползет нахальная жабья лапа. Слава прекрасной Лулулле, отец показался в глубине коридора с каким-то здоровенным тюком на плечах… увидел нас, выругался негромко, завернул в чуланчик, где мы с Элджи храним мечи, перевязи и всякие причиндалы для заточки и правки лезвий, вышел уже без своей ноши.

- Ааа. Соль.

Что это у него с голосом? И вообще, вид — краше в гроб кладут. На безрукавке темные пятна — кровь? вино? Не могу рассуждать здраво, когда от лорд-канцлера так пахнет. И не могу, Чахи меня раздери, понять чем! Надо взять себя в руки.