Юлия Горская - Дети Арахна

- Она – царевна, наследница Улхура и всего Сульфура! – прервал Магнус. Лицо его стало жестким. – Эта девушка царских кровей! Умна. Образованна. И очень красива.

- Улхурка? Красива? Быть этого не может! Я знаю арахнид! Это тощие и бледные создания, с вечной ненавистью и презрением ко всему мужскому роду!

Магистр поморщился, но промолчал.

- Улхурка – моя невеста? – продолжал негодовать принц и, в бешенстве сдернул с себя перчатки, окончательно потеряв над собой контроль. - Как ты можешь предлагать мне, мне - человеку, в чьих жилах течет благородная кровь королей Антавии это чудовище из Улхура?

- Ты не справедлив, - спокойно заметил Магнус и на секунду приложил палец к губам. – Остерегайся слов, которые могут привести тебя на плаху. «Слово, удержанное тобою – раб твой; слово, вырвавшееся у тебя – господин твой». То мудрость. Ты оскорбляешь Кхорха. Самого Кхорха!..

- Демона! Пусть покарают его святые силы!

- Твой отец, равно как и твой народ почитают его. Ты забываешь об этом?

- Мой отец был рабом! Мой народ – толпа негодяев! Что мне до них?

- Разве не желал бы каждый из нас породниться с властелином Сульфура? – заговорил магистр изменившимся голосом, и в глазах его загорелись лукавые искорки.

Тогда как лицо принца налилось кровью.

- Что за исчадье бездны могло родиться от этого существа? – проговорил он с негодованием и отвращением.

- Когда-то и Кхорх был человеком, - вздохнул Магнус. - А что породил он, суди сам…

Он поднялся, снял с груди медальон и протянул его Ормонду.

Тот сел. С овального портрета взглянули на него дивные, мерцающие глаза-звезды. Таинственным, манящим, колдовским светом озарено было нежное лицо прелестной девушки. Наследник, этот знаменитый повеса Дэнгора, повидал на своем веку много женщин, но такой безупречной, утонченной, великолепной красоты не встречал ни разу.

- Это – она?

- Да, ваше высочество.

- Необычная внешность для арахниды, - заметил Ормонд.

- Да, ваше высочество.

- Но Кхорх… - принц стряхнул с себя оцепенение. – Я не могу поверить, что…

- Что она – дочь Арахна?

Ормонд вздрогнул и повторил:

- Дочь Арахна…

Магистр улыбнулся. А принц снова взглянул на медальон. Глаза его уже горели азартом охотника.

- Признаться, я впервые получаю такое предложение, – сдаваясь, сказал он.

- Признаться, принц, и я впервые предлагаю что-то подобное, - эхом отозвался Магнус. - Так каков же будет ваш ответ?

Ормонд хмыкнул, пожав плечами.

- Я понимаю, это не простой выбор. Но подумайте, что вы теряете? А что приобретаете? – Магнус помолчал, проникновенно глядя на принца, который с задумчивым видом поднял с пола сорванную перчатку.

- У меня нет выбора. Судьбе так стало угодно…

Глаза карутского старца стали холодными. Он получил, что хотел.

– Вот это кольцо, - Магнус достал и протянул наследнику тяжелую золотую печатку со знаком Арахна, - пусть будет символом нашего союза и вашего согласия. Хефнет ждет вас, Ормонд. Передайте ей перстень, когда придете в подземелья. А пока - готовьтесь к скорому путешествию. Вы отправитесь в путь сразу после коронации Овэлла, присягнув на верность новому господину и королю.

С этими словами гость его высочества откланялся. Но обернувшись в дверях, проговорил с сочувствием:

- Если в вашей душе есть место богу – взывайте к нему. Взывайте к богу, ибо отныне никто другой не в силах помочь вам достойно пройти путь, на который вы ступили.

Храм Аспилуса походил на святилища в Ахвэме - грандиозные и удивительно гармоничные. Выстроенный на живописном острове, он представлял собой базилику с сорокаметровым куполом и тремя нефами, со шпилями и изящной башенкой в западной части. Того, кто посещал храм впервые неизменно потрясало огромное подкупольное пространство, его торжественность и величавость.

Светлые стены главного нефа делились на два яруса: нижний состоял из колонн и высоких ниш со статуями богов и богинь сульфурской земли, верхний, аттиковый этаж с окнами и пилястрами, завершался апсидой, обозначенной фризом из золоченой лепнины. Из центра купола нисходил серебристый свет, озарявший амвон с алтарем, окруженный двенадцатью колоннами из лазурита. Это было сияние чистоты, раскрывающей подлинную красоту, которая не блещет тщеславием, а лишь позволяет темной человеческой душе увидеть истинное великолепие небесного совершенства. И оно наполняет душу тем чувством, что возносит смертного человека к божественному, извечному, непостижимому, и приближает к самому создателю. На земле, оскверненной дыханием бога мрака, эта красота вселяла в людей веру в иную, светлую жизнь, надежду на победу над тем уродливым и темным, что принес им господин бездны.

Сегодня главное святилище Дэнгора горело сотнями свечей и благоухало ароматом мирры. Знатные господа и гости Дэнгора собрались здесь, чтобы поклониться новому королю Антавии, поэтому храм был переполнен. Впрочем, как и площадь, включавшая в себя гробницу Амаса, замок Жрецов, мраморную галерею и дорогу Процессий. Даже на мосту, что соединял храмовый комплекс с островом Мастеров, толпились люди, которые пришли почтить нового повелителя.

Близился полдень, когда по ступеням амвона поднялся к алтарю Слехт, приближенный Кхорха. Был он тучен, брезглив лицом и выглядел лениво-сонно. Родившись в Дэнгоре, Слехт не боялся света и не прятал лица за маской. Но имел все признаки своего бескровного народа – землистую кожу, резкие черты лица, блеклые глаза. Сейчас его толстые пальцы прижимали к огромному животу свиток, скрепленный королевской печатью дома Бэгов. Наморщив низкий лоб и шевеля бледными губами, Слехт зачарованно взирал на корону, что лежала на алтаре, и даже не шелохнулся при появлении главного служителя храма - седовласого, высокого старца в белой мантии. И эта неучтивость не осталась не замеченной среди гостей, уже уставших ожидать начала церемонии. Неуважение к священной касте храмовников считалось тяжелым проступком даже для арахнидов.

- Очнись, Слехт! – раздался из толпы властный голос, и к амвону решительно прошел статный мужчина. Рука его, затянутая в кожаную перчатку и украшенная кольцами, легла на рукоять меча. Это был Торув, носивший титул герцога, господин вараллонских земель и брат почившего короля.

Мутный взор арахнида, брошенный на знатного господина в синем бархатном котте, мгновенно прояснился. Оценив реальность угрозы его красноречивого жеста, царский приближенный завертел головой, и отступил, наконец, заметив служителя алтаря.

- Мое почтение, - облизывая пересохшие губы, пробормотал он, отодвигаясь от старца. – Мое почтение…

Легкая улыбка тронула губы Торува. Он опустил руку и повернулся к собравшимся.