Василий Горъ - Законник

— Рубия, ты только посмотри на эту сучку! Какое бесстыдство! Нет, ну должен же быть какой-то предел допустимому? Прийти во дворец в таком виде — это… это… это…

Томно поведя плечами, от чего моя грудь тяжело заколыхалась, я ехидно фыркнула, презрительно покосилась на их весьма слабо выраженные формы, потом гордо задрала подбородок и пофланировала дальше. Туда, где над головами придворных виднелась угольно-черная шевелюра Равсарского Тура…

…Беглар Дзагай действительно походил на зверя. Только, на мой взгляд, не на тура, а, скорее, на снежного барса. Или льва, молодого, только что вошедшего в силу, но уже завоевавшего место вожака. Если бы не состояние души и не готовность к работе , я бы, пожалуй, полюбовалась его узкими бедрами, аккуратными, упругими круглыми ягодицами и грубым, обветренным лицом. Но мое нынешнее настроение требовало действия. Причем немедленного.

В общем, задвинув куда подальше свои восторги по поводу стати нового побратима своего отца, я неторопливо прошла к кучке молодых отпрысков рода де Вайзи и присела в реверансе перед присматривающим за ними графом Норгардом.

Раздраженное фырканье отца семейства и восхищенное перешептывание трех его дочерей я пропустила мимо ушей — мне надо было понять, насколько точно я выбрала позицию для атаки.

Полутора минут, потребовавшихся старому вояке на то, чтобы сформулировать простенькое, в общем-то, предложение, мне хватило за глаза. И к моменту, когда он проскрежетал свое «на месте вашего отца я бы умер от стыда», я уверилась, что легкий сквознячок, дующий из полуоткрытого окна, совершенно точно донесет запах моих духов до Равсарского Тура…

…Забавно, но недовольное брюзжание де Вайзи-старшего оказалось тем самым снежком, который в состоянии превратить пребывающую в шатком равновесии массу снега в неудержимую лавину: услышав его, Беглар Дзагай на мгновение отвлекся от беседы с графом Игреном и… ошарашенно замер. А потом в его глазах мелькнула искра неподдельного интереса…

Убрав за плечо непослушную прядь, я прикоснулась к браслету на правом запястье и «совершенно случайно» уронила платок. «Растерянного» взгляда из-под вуали видно не было, но не заметить характерный поворот головы смог бы разве что только слепой.

Тур оказался зрячим. И мгновенно сообразил, что вся эта пантомима сыграна ради него. Плотоядно ухмыльнувшись, он расправил плечи, отодвинул в сторону одного из своих спутников и решительно двинулся ко мне:

— Леди…

— Лусия… — присев в глубоком реверансе и демонстрируя содержимое декольте, выдохнула я. — Лусия де Ириен.

— Беглар Дзагай… — проигнорировав все правила этикета, представился он. И не пряча взгляд, уставился на мою грудь…

…Понимать, что это бесконечно уверенное в своих силах животное еле сдерживает желание заволочь меня в ближайший темный угол, было страшновато. Дворец, охраняемый сотней стражников, вдруг показался мне небезопасным, и загнать этот страх куда подальше оказалось довольно сложно. Впрочем, стоило мне вспомнить про клубок проблем, требующих немедленного решения, как в моей душе воцарилось ледяное спокойствие, а на губах заиграла улыбка:

— Военный вождь равсаров?

— Он самый… — воин оторвал взгляд от моей груди и попытался рассмотреть лицо, скрытое вуалью: — А ты мне нравишься…

— Ты мне тоже… — нагло заявила я. И, не дав ему продолжить, добавила: — Покои Полной Луны. Через два часа после заката. Приходи… если хочешь…

…Пергаментно-желтое лицо, покрытое пигментными пятнами и сеточкой полопавшихся сосудов. Белые полоски склер между отвисшими нижними веками и радужкой глаз. Пустой, ничего не выражающий взгляд. Ввалившиеся щеки. Клокастая бородка, в которой запутались крошки хлеба. Спутанная грива немытых седых волос. Мелко-мелко трясущиеся пальцы. Помятая одежда, явно знавшая лучшие времена. И голос, напоминающий скрип половиц:

— Рад видеть вас в своем замке, граф!

Рад? Как бы не так — судя по тому, что барон то и дело морщится и облизывает пересохшие губы, проснулся он только что и еще не успел опохмелиться. А значит, сейчас его мучает головная боль и сухость в горле. Впрочем, держится он хорошо. И почти не косится в сторону небольшого столика, на котором стоит вожделенный кувшин с вином.

— Как здоровье многоуважаемого графа Логирда?

То, что Утерсы не болеют, знает и стар и млад. Но привычка, въевшаяся в кровь, заставляет Размазню играть роль радушного хозяина, задавать мне обязательные вопросы и улыбаться, улыбаться, улыбаться.

А вот его супруге не до улыбок: она напряжена, как струна, и не сводит взгляда с мэтра Лейрена, стоящего рядом с Томом. Логично: присутствие в свите Указующего Перста его величества коронного нотариуса Атерна случайностью быть не может. Следовательно, мой визит к ним вызван настоятельной необходимостью. И осознание этого факта заставляет ее дергаться. В буквальном смысле слова — тонкие нервные пальцы баронессы то вцепляются в подлокотники кресла, то пытаются разгладить подол роскошного бархатного платья, то принимаются теребить вышитый золотом поясок.

— Я надеюсь, путешествие по дорогам моего лена было достаточно спокойным?

— Спокойным? — Вопрос барона Самеда заставляет меня отвлечься от анализа поведения его супруги и удивленно приподнять бровь: — Ну, я бы так не сказал…

— Опять разбойники? — всплеснув руками, восклицает леди Майянка. И сопровождает это такой очаровательно-испуганной улыбкой, что я с трудом удерживаюсь от кривой ухмылки: судя по всему, она искренне уверена, что сможет меня обаять. И сейчас пытается нащупать тот самый путь, по которому можно добраться до моего сердца.

Я киваю:

— Они самые…

— Надеюсь, не шайка Фахрима Когтя? — захлопав ресницами, восклицает баронесса. И встревоженно подается вперед.

Ее движение абсолютно естественно: леди Майянка пытается разглядеть на мне следы жестокой рубки. А то, что при этом из глубокого декольте чуть не вываливается ее грудь, конечно же, совершенная случайность.

— Она…

— И?.. — Баронесса нервно облизывает губки и замирает, слегка открыв рот.

Я мысленно ухмыляюсь, а потом пожимаю плечами:

— Шайка уничтожена, а сам Фахрим Коготь будет казнен на Лобной площади Атерна завтра в полдень…

В глазах леди Майянки появляется такая гамма чувств от восхищения и до неприкрытого желания, что перед моим мысленным взором тут же возникает нахмуренное лицо Кузнечика:

— Королевский двор — это самое настоящее змеиное гнездо. А сами придворные — это змеи, готовые ужалить в любую минуту. Мужчины, женщины, дети — каждый из тех, кто обретается рядом с его величеством, способен на все, лишь бы подойти к нему на шаг ближе. Любовь, дружба, искренность, восхищение, лесть для них не более чем средства, позволяющие добиваться вожделенной цели. Хочешь избежать участи стать ступенькой на чьем-то пути вверх — анализируй каждое слово, каждый жест. Особенно у тех, кто выглядит слабым. И опасайся женщин — они умеют пользоваться и твоими, и своими слабостями как никто другой…