Василий Горъ - Законник

— Ты умеешь танцевать?

— Да, Алван-берз… — грустно улыбнувшись каким-то своим мыслям, вздохнула девушка. — И не только танцевать…

— Что тебе надо для того, чтобы показать мне, как ты двигаешься?

Лайш-ири допила вино, аккуратно поставила чашу на айнур, дотронулась пальцем до огромного синяка на левой груди и криво усмехнулась:

— Станцевать я могу и под свое пение. Только вот танец будет без души. Ведь для того, чтобы танцевать, нужно настроение…

— Я могу разозлиться… — нахмурился Алван. И, увидев в глазах пленницы сочувствие, ошарашенно воскликнул: — Ты что, совсем меня не боишься?

— Боюсь… — грациозно выпрямившись во весь рост и спокойно посмотрев ему в глаза, призналась девушка. — Только что это меняет? У меня был очень тяжелый день. Я потеряла кров, дядю и всю его семью. А еще — вот-вот потеряю честь, а потом — и жизнь… Увы, вложить в танец душу я не смогу А танец без души — это как сабля в руках юродивого: острая, но не пугает…

Представив себе картинку, нарисованную лайш-ири, Алван усмехнулся:

— Да… Пожалуй, ты права… Кстати, а почему я не вижу на твоем лице следов слез?

— Как говорят у вас, ерзидов, «слезами пал не затушить…».

— Откуда ты знаешь наши поговорки? — искренне удивился Алван.

— От отца… Он пришел в степь тридцать лет тому назад. И до самой своей смерти торговал с родом Цхатаев… — договорив, девушка снова налила себе вина, отпила пару глотков и, прислушавшись к себе, с вызовом посмотрела на Алвана:

— Хорошее вино… Крепкое… Для настоящих мужчин…

— Вот я его и пью… — почувствовав, что девушка готовится улечься на его кошму, сын Давгала снова ощутил желание. И, облизнув враз пересохшие губы, похлопал ладонью рядом со своим бедром, хрипло пробормотал: — Иди сюда, Адгеш-юли! И не бойся… Я…

Договорить ему не удалось: шкура пардуса, закрывающая выход из юрты, отлетела в сторону, и перед глазами вождя возникло виноватое лицо Касыма:

— Алван-берз? Тут… это… пришел тот белолицый лайши…

— Что? — Вождь Вождей мгновенно забыл про девушку, опустившуюся перед ним на колени, и, подхватив саблю, оказался на ногах. — Где он?

— Ждет у моей юрты, берз! — стараясь не смотреть на пленницу, буркнул шири. Потом помотал в воздухе связкой из человеческих ушей и возмущенно заявил: — Передал вот это… Говорит, в дар… И просит встречи.

«Уши часовых с южной стены Ош-иштара. Отличный подарок…» — мысленно усмехнулся Алван-берз. И добавил, но уже вслух:

— Зови его… И… забери мою Адгеш-юли — мне пока не до нее…

…Белолицый лайши вошел в Высокую [85] Высокая юрта — жилище вождя. юрту с таким видом, как будто общался с Вождями Вождей в день по нескольку раз. И, едва наметив поклон, опустился прямо на Зеленую кошму: [86] Зеленая кошма — место советника вождя.

— Субэдэ-бали с тобой, берз! Поздравляю с первой победой!

— Благодарю тебя, воин… — справившись с раздражением от такой бесцеремонности ночного гостя, негромко ответил Алван. — Что привело тебя в мою юрту в час, когда Идэге-шо еще не начал торить тропу для Юлдуз-итирэ? [87] Идэге-шо только вырвался на свободу — то есть около полуночи.

Лайши равнодушно пожал плечами:

— С того момента, как ты услышал рык Дэзири-шо, Время ускорило свой бег. Тебя ждет Великая Слава, берз, и на пути к ней тебе будет не до звезд…

…Уверенность, с которой говорил белолицый, завораживала. Вглядываясь в его лицо и слушая спокойный, чуть хрипловатый голос, Алван то и дело ловил себя на мысли, что пытается разглядеть на его безбородом лице косой шрам от удара саблей. [88] Согласно легендам ерзидов, единственный удар, который пропустил Субэдэ-бали за свою бесконечную жизнь, оставил след на его лице.

Шрама не было. Как и кустистых бровей, усов и окладистой бороды. Однако слова, которые срывались с уст северянина, не могли принадлежать никому, кроме Субэдэ-бали. Ибо показывали Путь. Вернее, не Путь, а едва заметную тропу, причудливо вьющуюся среди зарослей ядовитых колючек будущих междоусобиц. Рядом с бездонными зыбунами возможного недовольства алугов. [89] Алуг — что-то вроде шамана. Мимо пересохших колодцев веры ерзидов в реальность прихода к ним нового берза.

И в них, в словах белолицего лайши, была мудрость. Та самая мудрость, которая могла сделать из него, Алвана, второго Атгиза Сотрясателя Земли.

А еще северянин умел читать мысли. Ибо, рассказывая о скором будущем, умудрялся отвечать даже на те вопросы, которые Алван не собирался задавать!

— Идти на Ларс-ойтэ [90] Ларс-ойтэ — стойбище торговцев. Город в Морийоре, чуть севернее Ош-иштара. По-морийорски — Найриз. пока рано. Да, ты видел знак, поданный Субэдэ-бали. Да, ты понял его правильно. Да, стены этого города поросли травой, а воины забыли, с какой стороны держать в руках мечи. Но твоя следующая битва будет не на севере, а на юге. В стойбище рядом с Сердцем Степи…

«В Эрдэше?» [91] Стойбище, в котором проживают старейшины и шаманы ерзидов. — мысленно спросил себя Алван, и тут же получил ответ:

— Да, там. Ибо до тех пор, пока ты не найдешь пути к сердцу орс-алуга [92] Орс-алуг — верховный шаман ерзидов. Шакраза, твои термены так и останутся ичитами… [93] Ичит — десяток.

«Путь к сердцу Шакраза не знает никто, кроме богов…» — Вождь Вождей угрюмо опустил взгляд к кошме. А мгновением позже поднял его обратно, услышав следующую фразу белолицего лайши:

— Орс-алуг Шакраз мечтает о власти. Власти не над народом ерзидов, а над всем Диенном. Степь, которая кажется тебе бескрайней, напоминает ему клетку. А тоненькая полоска гор, которые он когда-то видел с берега Лагитки, [94] Лагитка — река, за которой заканчивается степь мнится зубами пардуса, [95] Пардус — леопард. посмевшего кинуть ему вызов. Брось север к его ногам, и ты получишь свои термены…

«Север? К его ногам? Как можно бросить то, чего еще нет?» — удивился Алван. И… вздрогнул, услышав ответ посланника Субэдэ-бали:

— Для тебя, окропившего свои клинки кровью жителей Ош-иштара, север начинается в Ларс-ойтэ. Для Шакраза север гораздо ближе. На твоей Белой кошме, усыпанной взятыми в бою трофеями. Принеси ему в дар то, что взял в Ош-иштаре — и оно к тебе вернется, умножившись многократно…

Увидев, что пальцы Алвара сжались на рукояти сабли, лайши едва заметно усмехнулся:

— И не бойся потерять то, чего у тебя пока нет: власть, которая нужна тебе, совсем не в количестве коней, женщин и золота! В чем? В вере твоих воинов, берз! Поверь, через год-два побед эта вера станет несокрушимой. И отнять ее у тебя не сможет никто. Ни вожди других родов, ни орс-алуг! Ибо для этого им придется мчаться в атаку впереди твоих терменов, лезть на стены осажденных городов вместе с твоими воинами, и делить чашу с кумысом с теми, кто верит в твою удачу…