Дмитрий Браславский - Игры чародея, или Жезл Ниерати

Инстинкт самосохранения бросил Трэмани на пол. Единственного из всех.

В воздухе засвистели тяжелые метательные звездочки.

Шесть. Потом еще одна.

Опустившаяся на трактир тьма прикрыла отход убийц.

У двуглавого дракона, мирно прогуливающегося по улочкам Майонты, было бы столько же шансов затеряться в толпе, сколько у Мэтта с Торрером — эльфы и гномы появлялись в городке не чаще королевской четы. И лишь ночь спасала их от неминуемого любопытства зевак.

Вдобавок ко всему прочему гном говорил сейчас на эльфийском: он знал лучше многих, что такое постоянно жить среди людей. Однако, как Торрер ни пытал своего друга, где тот овладел столь чистым произношением, Мэтт неизменно переводил разговор на другую тему.

— Кажется, здесь? — Торрер поднял повыше взятый в гостинице фонарь. — Кто будет стучать?

— Постучать-то и я могу. — Мэтт задумчиво оглядел крепкий деревянный дом со скромным палисадником.

— Ну, давай. — Эльф отступил в сторону.

— Что «давай»? — раздраженно буркнул гном. — Или ты уже придумал, что ему говорить?

— Чистую правду, — не растерялся эльф.

— И как же, если не секрет, ты собираешься объяснить почтенному мэтру Карренто, что привело тебя к нему в одиннадцать часов ночи?

— Что значит «как»? — удивился Торрер. — Нам говорили, что он настоящий книжник, так?

— Так, — согласился гном.

За закрытыми ставнями было темно.

Мэтт огляделся. Ни одного позднего прохожего. Кажется, им повезло.

— Тогда кому, как не ему, знать, что такое истинная тяга к знаниям! Мы не в силах дождаться утра, — думаю, этого будет достаточно.

— Это ты не в силах дождаться утра, — проворчал гном, — а он очень даже в силах. С другими тягами — не уверен, а уж с тягой к знаниям, я тебе точно говорю. Представляю, завалился бы ко мне среди ночи кто-нибудь, кому неймется узнать о брачных обычаях гномов. Да я бы его…

— Мы же не к тебе идем, — урезонил друга эльф. — К тебе я бы и днем трижды подумал… И лично я не собираюсь у него спрашивать ничего интимного. Так, чисто академический, но необыкновенно острый интерес…

Дверь дома широко распахнулась. Оба, как по команде, замолчали.

На пороге со свечой в руках появился тщедушный человечек в длинной ночной рубашке, расшитой разноцветными бабочками.

Мэтт глухо хихикнул.

— Никак опять из «Пятнистого попугая»? — Похоже, хозяин дома нисколько не удивился.

— Из «Щита Этрена», — растерянно произнес Торрер. — Мы не вовремя?

— По два талера с носа — и заходите. — Мэтр Карренто был не склонен попусту тратить время.

— За что? — изумился Мэтт.

— За легенды о Нетерте и пару полезных советов, — терпеливо пояснил человечек. — Четыре талера — или проваливайте.

Друзья переглянулись. Ясновидец он, что ли?

— Дороговато, конечно, — шепнул гном, — но я готов уступить.

— Кому? — удивился эльф.

— Тебе. Тебя же это… к знаниям тянет. Так уж и быть — плати.

Когда палладиевые монеты перекочевали в сухонькую ладошку мэтра Карренто, тот отодвинулся в сторону и коротко бросил:

— Проходите.

Маленькая гостиная с трудом вмещала в себя десятки манускриптов и свитков, некогда попавших в руки хозяину дома, да так и прижившихся. Однако живописного беспорядка, столь обычного в домах одержимых ученых, не было и в помине: хозяин явно не бедствовал.

— Значит, мы не первые, кто интересуется Нетертой? — осторожно начал Мэтт.

— Не первые. Но это к делу не относится.

— То есть как это? — заартачился гном.

— Я почему-то думал, вы захотите, чтобы и те, кто заглянет после вас, получили тот же ответ. — Человечек принялся разглядывать потолок.

— Вы правы, — недовольно буркнул Мэтт. — Я надеюсь, ваш гонорар включает в себя карту?

— Включал бы, — согласился мэтр Карренто. — Если бы она у меня была.

— Что ж, тогда мы… — Торрер сделал вид, что собирается уходить.

— Но не думаю, что она существует, — небрежно добавил мэтр. — Что еще вас интересует?

— Что осталось от Нетерты?

— Здания разрушены. На поверхности — полное запустение. Под землей толпы нежити, одичавшие местные жители и драконы.

— Драконы? — насторожился Торрер. — И много?

— Достаточно было бы и одного. Средний дракон без труда уничтожает в бою три центурии. При наличии некоторой удачи с ним способна справиться дюжина всадников на крылатых львах, семь-восемь опытных чародеев или один жрец не ниже иерарха. Удм айн Цилсед, «О малых и средних драконах».

Мэтт подумал, что либо книгочей над ними издевается, либо они действительно нашли лучшего. И не его вина, что картографы не удосужились составить нужную им карту.

— Понятно, — сглотнул слюну эльф. — А маги?

— Вам мало? — усмехнулся Карренто. — Приятно познакомиться с настоящими энтузиастами!

— Взаимно, — в тон ему ответил Мэтт. — Так как?

— Про магов мне ничего не известно, — сухо ответил мэтр.

— Что такое Жезл Ниерати?

Письмо Абу Дамлаха до сих пор не давало гному покоя: он не любил участвовать в игре, не зная правил.

— Отгадка.

— К чему? — изумился эльф.

— К загадкам Нетерты, — терпеливо пояснил Карренто. — По преданию, его творили сразу три бога.

— Двое — это Айригаль и Орроба? — предположил Торрер.

— Вместе с Сентарком, — кивнул Карренто.

— Бог ночи, — вполголоса заметил Мэтт. — Неплохо.

— Полагаю, легенда об основании Нетерты вам известна.

— За четыре талера я надеялся услышать ответы, а не вопросы, — отрезал Мэтт.

— Идет. — Ученый понял, что встретил достойного противника. — Рассказываю?

— Пожалуй.

— Я буду краток: все-таки ночь на дворе. Так что всякие там финтифлюшки, вроде трагических завываний и пауз в нужных местах, додумайте сами.

Мэтт мимоходом отметил, что подход мэтра Карренто ему даже чем-то импонирует. По крайней мере, человек привык честно отрабатывать свои деньги.

— Тогда про Кхарада и Зеантиса можете не рассказывать, — великодушно разрешил гном.

— И не буду. Байки — не мой профиль, — отмахнулся Карренто. — Кхарад появился сильно позже. К тому времени Нетерт давно уже покоился в могиле.

— Так сколько же вы знаете версий этой легенды? — впервые улыбнулся Мэтт.

— Одиннадцать, — с гордостью признал мэтр. — Но для особых клиентов я приберегаю двенадцатую. Это не версия и не легенда — так было на самом деле.

— Допустим.

— Когда император Немер взошел на престол, — начал мэтр, нисколько не смущенный скептицизмом гнома, — он начал с того, что провозгласил наследницей свою единственную дочь. Как вы знаете, травить ядом родственников в надежде, что рано или поздно они закончатся, было не в традициях династии. А это означало, что шансы принца Нетерта занять трон оказывались минимальны.