Андрей Руб - Камешек в сапоге

Состоялась беседа, в которой мы всё обсудили. В середине её пришла ещё и Юлька. Если по тактике развития событий согласны были все. То, вот моё видение стратегии — вызвало множество вопросов. В конце концов, после бурных обсуждений всё-таки выработали совместный план.

Управляющий замком Жико Зальц, лично принёсший нам отличное вино, был награжден несколькими пластмассовыми монетами из графской казны и устной благодарностью. Чему был сильно удивлен. Видать не сильно баловал граф своего управляющего. Тот рассыпался в благодарностях, уверяя во всяческой преданности и прочей дребедени.

С трудом оторвав рыцаря от кубка с красным пятидесятилетним «Артанским» — это то, которое мне сильно понравилось. Мы отправились принимать присягу.

— Ну что Отче, благослови план! — привычно обратился я к Симеону на выходе.

— У Екклесиаста сказано: «…участь сынов человеческих и участь животных - участь одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом, потому что всё - суета!».

Я удивлённо вытаращился на него:

— Странное какое-то благословение… А причем тут суета? — в недоумении спросил я, и решил приколоться. — Отче, это типа как у Сократа: «Обезьяна - довольно симпатичное животное, а омерзение она вызывает исключительно из-за сходства с человеком». Так?

— Иисус же сказал ученикам своим: «…истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: "перейди отсюда туда", и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас…».

— Это ты к чему?

— Раз не веришь ты в Бога, сын мой. Верь в свои силы. Верой — можно двигать даже горы… Идем.

Так и хочется процитировать Брайдера, его «Евангелия от Тимофея».

«Древнейшие государства еще не успели окончательно оформиться, а уже стало ясно, что для их благоденствия безопасности мало иметь преданную армию, ревностное чиновничество и прозорливое духовенство. Нужна еще одна сила, способная в случае необходимости поставить на место и вояк, и чиновников, и священнослужителей. Упоминание о первых рыцарях плаща и кинжала можно найти в Ригведе, Книге Мертвых, Ветхом Завете и Законах Хаммурапи.

Ахейцы чтили не только бога воров и торговцев Гермеса, но и суровую Дикэ - покровительницу судей, доносчиков и полицейских. Владыки, манкировавшие шпиками и сикофантами, теряли власть, а зачастую и жизнь. Цезарь, доверявший больше своей божественной проницательности, чем вполне конкретным доносам, был зарезан, как ягненок. Царь Иван Васильевич, окруживший себя опричниками, счастливо правил полсотни лет».

Да, пожалуй, лучше и не скажешь. Мне пришлось озаботиться созданием своей СБ. Нет! Не так. Имперской СБ.

До фига я успел за десять дней. Устал, правда, как собака, но нам привыкать. Пять городков принесли присягу. Два городка принесли присягу графине, как я ей и обещал. А она мне. Значит опять-таки мне. Три — лично мне. Больше не успел объехать. Тут я убедился, что самая быстрая вещь — это слухи.

Сложности возникли только в первом. То, что я творил… даже не знаю, как и назвать. Самодурством… демократией… может даже «перестройкой». Хотя слыша это слово, я сразу вспоминаю Геббельса с его знаменитым: «Когда я слышу слово «культура» — моя рука сразу тянется к пистолету». Только «культуру» можно заменить на «перестройку». Скомпрометировали у нас это слово. Изоврали, изолгали, исказили. Хотя идея была хорошая.

Подскакавшая к городу Жигуту полусотня: одинаково одетых, одинаково вооруженных и очень дисциплинированных солдат — производила сильное впечатление.

Ну-у… не совсем одинаково, скорее даже разномастно. Но плащи-то у всех были точно одинаковые. Пусть пока и красно-зеленые — цвета Глеоков. На это обмундирование денег у графа хватило. «Одинаково вооруженных»… тоже не очень правда. Единственно ружья были у всех… правда тоже разнообразные. Да и дисциплина пока… так себе. Но кулаки деканов и центуриона — успешно преодолевали трудности плохого воспитания в детстве. Мягко и ненавязчиво они проводили мысль — КАК ИМЕННО должен вести себя легионер. А вот насчет полусотни — чистая правда! Полста рыл это сила. По крайней мере, здесь.

Городок дрянь. Стены, стража, башни… запах. Грязновато и бедновато одетое население. Обычное средневековье. Тут по большому счету все одинаковое. Баярд с пятью легионерами из своего личного десятка, двигавшийся в авангарде попросту захватил ворота, и «удерживал» их — до подхода основных сил. Меня просто задолбало каждый раз вести переговоры. Потом легионеры оцепили центральную площадь и встали парами. Один застыл каменным истуканом, второй зорко поглядывал по сторонам, готовый выстрелить в любой момент.

Я, в черной форме ВКС уселся посередине в принесенное кресло. Притащили стол, накрыли его белоснежной скатертью, поставили вино и орешки. И начал бить набат. С небольшого храма выходящего фасадом на площадь неслись будоражащие звуки. Театр начался.

Легионеры, не очень церемонясь, выгнали всех из ратуши. И теперь эта кучка разодетых чиновников стояла как стадо баранов — боязливо поглядывая на меня. Я щелкнул пальцами. Из толпы вывели под конвоем бургомистра и поставили передо мной. Я молча смотрел на него, а он стоял и потел.

Тем временем на площадь начал стекаться народ. Поначалу очень боязливо. Но видя, что все стоят, никто не производит опасных телодвижений, потихоньку осмелели и стали придвигаться поближе. Любопытство — великая вещь. Площадь здоровая и вот когда собралось человек за пятьсот я и начал. Встав и сдвинув скатерть я, легко запрыгнул на стол, чтоб всем было хорошо видно и слышно, и начал свою речь.

Сначала я представился. Народ слегка прибалдел. Потом коротко обрисовал перспективы. Пообещал: «Закон, Порядок и Защиту». После чего потребовал привести мне десять одиноких стариков и старух. С учетом того, что старость тут начиналась от пятидесяти, это было не очень трудно. А когда я объявил, что ВСЕ дурацкие налоги отменяются — остается только десятая доля Императору. Я думал, меня затопчут от радости…

Дебильное средневековое налогообложение — это что-то. Я даже перечислять всю дурость навороченного тут не хочу.

— Но это — пряник! А есть ещё и кнут! Многие из вас захотят скрыть и эту малость. Попытаются обмануть своего щедрого сеньора, — я потыкал себя пальцем в грудь. — Так вот! Тому из вас — кто будет уличен в сокрытии налогов, на первый раз отрубят палец, — я оглядел толпу, народ несколько посмурнел. — Отрубят не только ему, но и его жене и его двум соседям или партнерам, которые не удержали его от столь необдуманного шага. Либо знали, но не сообщили властям! Сообщивший об укрытии налогов — освобождается от наказания. Облыжно обвинившему… — треть имущества в пользу обвиняемого и лишение пальца.