Константин Мзареулов - Демоны Грааля

— Привет, Рэнди. Привет, Лью… Номер первый, будь другом, запри дверь. Если сюда припрутся остальные, станет слишком шумно, и мы не сможем поговорить.

Под действием крепкого напитка походка Корвина приобрела некоторую неуверенность. Тем не менее принц благополучно задвинул засов и даже крикнул ломившимся снаружи, чтобы оставили его в покое.

Рэндом, хмуро разглядывавший двух почти одинаковых субъектов, похожих на его старшего брата, глубокомысленно изрек:

— Как я понимаю, один из вас послан сюда Лабиринтом.

— Это я, сэр. — Двойник помахал королю рукой. — Хотя правильнее сказать, что меня послал не Лабиринт, а Порядок.

— Ну, допустим… — Поразмыслив, Рэндом продолжил строить логическую цепочку: — Следовательно, у тебя есть сообщение для нас.

— Попал в десятку, братишка! — восхитился временно материализованный призрак. — Именно сообщение и именно для вас.

Вздохнув, король решил не замечать непочтительного поведения двойника и продолжил:

— Я должен собрать армию и атаковать Нирвану?

— А вот теперь ты промахнулся, — огорченно заметил двойник. — От тебя, наоборот, требуется не делать резких движений.

— Объясни, — потребовала Льювилла.

Лабиринтов призрак встал и надел плащ, с сожалением посмотрев на пустую бутылку. Сделав шаг к двери, ведущей в глубину пещеры, он сказал:

— Нирванцы уплатили цену, восстановив часть Узора.

— Какую цену? — настороженно спросил Рэндом. — Ты хочешь сказать, что Великие Силы заключили соглашение?

В дверь сильно постучали, и голос Бенедикта осведомился, не нужна ли помощь. Король раздраженно ответил, что нужна, и уточнил, что требуется помощь психиатра. Снаружи стали перешептываться, а призрак Корвина проговорил уныло:

— Что-то в таком духе. Смысл этого соглашения нам, конечно, не сообщат, но нирванцам разрешено некоторое время пользоваться красненьким булыжником. И не спрашивайте меня для чего. Этого не знают даже те, кто отдает мне приказы.

Вяло отсалютовав взмахом руки, двойник ушел в спальню Дворкина, неплотно прикрыв за собой дверь. Корвин метнулся следом, но спальня оказалась пустой, хотя других дверей там не имелось.

— Козырнулся, — резюмировала Лью. — Означает ли это, что Карты должны работать?

— Сейчас узнаем, — сказал Рэндом, открыв засов, чтобы впустить остальных. — Снимай трубку, сестренка, и набирай номер своего любовника.

Козыри не работают, а действием слегка отремонтированного Лабиринта он заброшен непонятно куда, в неведомую пустыню посреди Диких Теней. Из-за урагана Фауст не может лететь, превратившись в гарпию, поэтому бредет домой пешком. Свирепствует буря. Песок, камни, сухие колючки с огромной скоростью носятся в воздухе, царапают лицо, набиваются в ноздри.

Натужно, изо всех сил, Фауст меняет окружающую его реальность, стараясь приблизиться к дому. Новое Отражение немногим лучше прежнего. Тоже пустыня, а этот тип рельефа успел осточертеть за время прошлого путешествия. Впрочем, кое-какие положительные моменты все же просматриваются: здесь хотя бы не такой сильный ветер. То ли межтеневой катаклизм пошел на убыль, то ли буря еще не добралась до Отражения, куда переместился похититель Камня Правосудия

Герцог отрешенно шагает по барханам в сторону оазиса. Однако, приблизившись, видит лишь песчаную плоскость. Оазис оказался миражом. Плохо, но пока не трагично.

Чертыхнувшись, Фауст зондирует соседние реальности, раскидав силовые нити Амулетов. В условиях страшной бури даже Чешуйки Скорпиона утратили большую часть эффективности, однако нирван-цу удается определить правильное направление, Вернее, направление, которое кажется ему правильным.

Он идет напролом через безжизненные Тени. Нет даже руин или призрачных образований — такое бывает лишь на границе владений Великих Сил. Фауст преодолевает одно Отражение, второе, третье, десятое. Ветер становится то сильнее, то слабее, пытается сбить с ног, засыпать песком. Сын Вампира безжалостно расходует запасы Мощи, пользуясь всеми магическими атрибутами.

Вокруг по-прежнему полная неопределенность. Одно ясно: домой он будет добираться долго и непросто.

Сначала он решил, что дерево, растущее посреди барханов, было очередной оптической иллюзией. Не прибавляя шаг, нирванец продолжал менять свойства реальностей, но и в нескольких следующих Отражениях видел прямо по курсу все тот же корявый ствол с торчащими в разные стороны кривыми ветками.

С расстояния в десяток шагов герцог услышал скрип сухой древесины. Подумалось: «Или слуховая галлюцинация, или на самом деле какая-то дрянь растет».

Дерево оказалось самым настоящим. Почерневшее от зноя, без листвы, но вполне материальное. Развесив плащ на нижних ветках, Фауст получил небольшой клочок защищенного от солнечных лучей пространства и сел в эту тень, вытянув ноги и накрыв лицо шляпой, чтобы хоть как-то защититься от пыли. Отхлебнув немного теплой воды из фляги, он совсем взбодрился и в порыве сентиментальности погладил потрескавшуюся кору.

На стволе проступило подобие лица с шевелящейся ротовой щелью.

— Спилишь? — опасливо спросило дерево.

— Навряд ли. — Нирванец пожал плечами. — Зачем?

— Костер развести, погреться, поджарить добычу. Мало ли зачем вы нас пилите. Фауст засмеялся:

— Добычи у меня нет, а греться на такой жаре просто глупо. Или, по-твоему, я похож на шизофреника?

Дерево немного успокоилось и покачало ветками. Потом сварливо заметило:

— А ты совсем не удивился, что я умею разговаривать.

— Не вижу ничего удивительного. — Фауст выпил еще несколько глотков и, встряхнув флягу, печально прокомментировал: — Мало осталось. Ты не в курсе — нет ли поблизости воды?

— Вдали тоже нету.

— А как же ты живешь тут без влаги?

— Разве это жизнь, — вздохнуло дерево и пожаловалось: — Тот старый придурок, когда сажал меня, вылил в песок немного воды. С тех пор жаждой мучаюсь.

Не то чтобы герцог очень уж сочувствовал коряге, но пару капель на выглядывавшие из песка корни все-таки плеснул. Дерево зашевелилось, ворча невразумительную благодарность.

— Извини, больше нету, — сказал нирванец. — Могу помочиться.

— Давай! — обрадовалось дерево. — И питье, и удобрение получится. А может, кровью польешь вдобавок?

— Своей? — Фауст засмеялся, застегивая брюки. — Вы все сильно преувеличиваете степень моего альтруизма… Кажется, именно такую фразу я произносил совсем недавно…

Его воспоминания ничуть не тронули дерево, которое, впитав аммиачный рассол, с жаром вскричало:

— Своей не надо! Сейчас подползет одна особь — ткни ее своей железкой.

На всякий случай герцог взялся за рукоять меча и огляделся. Пустыня была спокойной, лишь ветер перекатывал песчаные волны. Снова устроившись в тенечке, Сын Вампира поинтересовался: