Райдо Витич - О чем молчит лед

— Здрав будь славный сын славной матери, — поклонилась мужчине и пристально в глаза посмотрела. Ничего в них не сочла — пусто. В глаза Дусы посмотрела, сочла случившееся и вовсе неладное заподозрила. Но не по чести господаря гнать со двора, когда бы он не пришел и уж позор за помощь гонением отвечать. — За помощь благодарю. В дом проходите, — двери распахнула нехотя.

А там уже Ран — проснулся да потерял своих лебедиц, искать собрался.

Узрел гостя, раскланялся чинно, сына забрал и в поволушу понес. Ма-Гея на стол метать начала: первое дело гостя попотчивать, апосля только пытать кто да откуда, с какой надобностью.

Странник мису каши умял, горбушку хлеба да медовухи кружку принял, не тушуясь под взглядами Дусы и Ма-Геи. Губы оттер и поклон отвесил:

— Благодарствую.

Ран подошел, сел рядом с женой напротив гостя.

— На крепкое здравие да долгую жизнь.

— И вам того же хозяева славные.

— Как кличут тебя? — спросил кнеж, мимо ушей слова вежливости пропустив.

— Странник величают. Рода Великой Ма-Сва и Ирия.

— Велик род, — согласился мужчина. — Да не слышал я, что есть у них сын по имени Странник.

— Странником я после войны стал. Как еще меня звать, коль один по земле бреду, своих ищу, пристанища по сердцу.

— Многих встретил?

— Ма-Ра первая к кому забрел. Не по нраву мне там, насилу ноги унес. Темна матерь темных дочерей. Я же как вы, сын Прави, Яра и Света. По Закону предков живу, по Закону и умру. Иначе не желаю.

— Ладно говоришь. Благи речи твои господарь Странник. Да вопрос есть: что ж ты по ночам идешь? Али не знаешь, что на земле ночь теперь власть взяла и навьи дети силу набирают. Ты ж гляжу, даже без меча.

— Отчего ж? Рез у меня с собой. Того довольно. А если вы о нагах и кадах что у Ма-Ры почивают, в воле живут, так я дочери вашей славнице сказывал — заговоренный я от них.

— Кем же? — поинтересовалась Ма-Гея.

— Великой ведуньей Ладой и Стрибратом, родным дядей мне.

Ран невольно выпрямился, плечи расправил: каков сокол к ним залетел! Славный род, Великий.

Ма-Гея же чуть растерялась — вправду сказать, похож Странник на сынов рода Стрибрата, но и непохож вовсе. И не проверишь, а хочется. Есть что-то тревожащее Ма-Гею в мужчине. Может внимание, что Дуса ему уделяет? Ишь, смотрит — не дышит. Омороченная будто. И Странник нет-нет, на девочку взгляд непростой кидает. Мерещится ли, что женихаться собрался? Мала Дуса для невесты и в поход ей идти тяжкий, в путь опасный сбираться…

С другой стороны, четырнадцать лет вскорости дочери будет — то срок достаточный, чтобы мужчину себе выбрать. И уж куда выше чести из рода Лады и Стрибрата заговоренного да летами и опытом умудренного взять. Он ей и опорой в пути станет… Да другие тоже не подкачают. И-Ван один чего стоит. Тоже славный сын и сокол хоть куда. И рано деве, не ко времени о семье новой думать. Но роду срок приспел долг отдать. А там — как сложится.

— Знать и знаниями владеешь? — спросил Ран.

— Владею славный кнеж, — на Дусу покосился. — Да тебе зачем то? У тебя богатый муж, что жена, что дочь — мастерицы.

— А почитай каждая вторая женка в этих делах мастеровита. На то и рожаница. Главное таинство ей дадено — жизнь роду длить.

— Согласен.

— Сам-то сговорен, оженин? Дети есть?

— Нет. Не довелось. Молод.

— От как! Знать, свободен сокол?

— Как есть.

К чему муж клонит, Ма-Гея сразу поняла — задумал тот гостя повертеть покрутить, поболе выпытать и коль годен — в путь с воинами отправить. Понятно дело, в тяжкой дороге третий ведун не помешает, как и лишняя сила, лишний меч.

— Расскажи, как было? Что и как случилось? Что по миру слышно? Много ли наших потеряно? — попросила гостя, переменив тему. И ладонью мужнину руку накрыла: не спеши, годь маленько.

Странник сказывать начал, женщина руну пальцем под столом начертала и в сторону дочери отправила. Очнулась та, на мать глянула и зарделась: вот стыдница правда! Все глаза о господаря протерла. А чего в нем годного? Пригож, бает складно? Эка невидаль!

И уже чинно слушать рассказ стала. Ма-Гея же насторожилась — а непрост гость. И дочь не спроста на него зарилась, как дурманом опоенная. Руна-то заветная, знак древний родовичей мигом туман из головы вымел деве. А с чего бы ради нашел на нее, коль то не навьи дела?

— Дуса, постели-ка господарю в светлице наверху. Иди, родная, — тихо молвила, с глаз Странника девочку убирая. Она слова поперек не сказала — встала и пошла наверх.

Мужчина смолк, проводил ее взглядом и заметил кнежу:

— Славная дочь у тебя Ран.

— Дитя еще, — отрезал тот, почуяв, к чему гость разговор увести может. — Ты дальше сказывай: неужели ни единой души не встретил с самой Да-Арты?…

Дуса постелила постель, стараясь не шуметь и не потревожить сон Хоша и Вана, и все же разбудила юношу — чуток сон его оказался. Сел парень, внимательно поглядывая на деву:

— Господарь? — спросил тихо. Девочка кивнула.

— Кто?

— Странник из рода Ма-Сва и Ирия.

— Ого, знатный родович пожаловал.

— Да, — и замялась.

— Ты не захворала часом? Что случилось, Дуса?

Девочка подошла к парню, села на постель, озабоченно хмуря бровки:

— Тревожно что-то.

— Из-за гостя?

Дуса руки на коленях сложила, кивнула: как словами объяснить то, что лишь в душе колышется без имени, названия?

— Странный он…Странник.

— Чем же? Может, обидел тебя?

— Нет… Худо мне что-то. Думаю о нем — мысли путаются, — призналась Ванну, лоб потерла, пытаясь понять с чего вдруг слабость на нее навалилась и одного хочется — спать.

— Бледна ты, — встревожился парень. Встал с постели, порты натянул. — Ложись.

— Нет, — даже испугалась: как можно?

— Что худого? Я с гостем пойду познакомлюсь, ты тепло в постели посторожишь, — за плечи легонько взял, лечь заставил, укрыл. — Спи. Вернусь — разбужу.

Дуса, сама того не ожидая, только головой подушки коснулась, тут же в дрему проваливаться начала, и сил ей противиться нет.

— Правда, посплю чуток… Ты осторожней будь… — глаза сами закрылись.

Ван кивнул, внимательно разглядывая бледное личико. А неспроста молодая ведунья тревожится, неспроста квелая. Не гость ли уморил красавицу, хмарь да квелоту наслал?

Парень натянул сапоги, рубаху накинул и рез свой в голенище сунул:

— Пойду гляну, кто таков есть, Странник.

Ма-Гея мису мыла и понять пыталась: куда домовой делся. Ван появился, чинно поздоровался с мужчинами, за стол сел. Женщина ему каши наложила и опять за посуду взялась, то к разговору прислушиваясь, то к возне домового. А ее-то и нет. В голосе же Ванна настороженность чувствуется, подозрение и опаска, Странник же спокоен, речь как мед льет, Ран все боле отмалчивается, но то ясно — не по чину ему балаболить, а свое он уже сложил, мнение составил. По нраву ему гость пришелся. Оно понятно — мудр да неспесив, сила внутренняя чувствуется, знания немалые — того кнежу довольно, чтобы достойным сыном рода признать. А Ма-Гее мало. Беспокоит ее пришлый, а чем понять не может.