Андрей Руб - Джок. Награжденный Тенью. День сурка для Джока

- Что ж ты такой невеселый, хозяин?

- А нечего мне веселиться. Сын единственный помирает.

- А отчего?

- Злым колдовством извести хотят. Никто лечить уж не берется.

'Опа!',- сразу насторожился я. 'Колдовство - это интересно'.

- А не будешь ли ты возражать, если мы с товарищем посмотрим твоего сына?

- А ты волхв аль травник? - с внезапно вспыхнувшей надеждой спросил мужик.

- Ага, прям доктор, мать его, психотерапевт.

- Ась? - переспросил хозяин, поскольку предыдущую фразу я выдал на чисто русском языке.

- Тебе того знать не надобно. Смогу помочь - скажу сразу... - я пожал плечами, - не смогу... скажу тоже сразу. А может, и на виноватого укажу.

Мужик мгновенно подобрался. Да. Это не торгаш. Это либо мастер, либо бывший воин. А может и то и другое. Повадки не спрячешь.

Коротко глянув на меня, он с непонятной интонацией произнес:

- Ты сказал.

Заперев лавку, мужик повел нас к себе домой. Жил он в кузнечной слободе. На это указал веселый перестук молотов. Слобода располагалась у дальнего края города и была предусмотрительно обнесена деревянным забором и обложена кирпичом-сырцом. Однако! Весьма предусмотрительно. И опять врали историки про неразвитость Руси. Очень толково в деревянном-то городе. Умно... и противопожарные мероприятия опять же.

Зайдя в слободу, мы прошли по короткой улочке, вошли на просторный двор с кузницей и кучей других хозпостроек, и остановились возле довольно просторного дома. С окошками у него, конечно, были проблемы. Но пара окон со слюдой говорила о достатке хозяина. Они были распахнуты настежь по летнему времени.

- Проходите, - предложил мужик.

Зайдя в хату, я заметил только согбенную фигуру бабы в платке и... рубахе, что ли, стоящую у плиты. На секунду на меня блеснули из тьмы её темные глаза. Она как будто резанула меня взглядом.

- Где болящий?

- Вон на лавке лежит.

Я подошел ближе. На лавке у стены лежал малец, лет двенадцати. Я потрогал его лоб. Холодный. Но малец явно чем-то болеет. Определить на взгляд, что за болезнь, я конечно не могу, но то что не вирусное и не горячка - это запросто.

- Ну что болит-то тебя, парень?

- Ослаб я. Живот вот болит иногда.

'Живот - это хреново'.

- Помру видать скоро, - с сожалением произнес он.

Просто констатировал факт. На изможденном лице упрямо светились глаза. Смирение было в голосе. На лице было. А вот в глазах - нет. Надеялся парень на чудо. Может на бога... но пока он не верил в смерть. Не смирился.

- Добро тебе раньше смерти хоронить себя? Посмотрим, может и сможем тебе помочь.

'А не сможем, так хоть поквитаемся', - это я добавил про себя.

Может, конечно, показаться странным, что я заинтересовался жизнью незнакомого мне мальца. Но это как посмотреть. Я сторонник равновесия. Нажил денег - помоги кому-нибудь. Нищей бабке подай или в магазине там заплати за её кусочек сыра, который она купила. Да хоть шоколадку купи и ей подари. Просто так. Есть тебе, что сожрать - дай, чутка голодному. С тебя не убудет, а человеку - хорошо. Жив, здоров - помоги больному или убогому. Иначе тот, кто наверху - отвернется от тебя. Есть удача - поделись с другим. И не ищи в этом корысти. Иначе в следующий раз не повезет. Это вроде как налог на удачу, не дашь - потом пожалеешь. А я срубил бабла по-легкому. И очень неслабо.

Ну а самое главное, было произнесено волшебное слово - 'колдовство'. А вот это - очень интересно. А вдруг, правда. Тогда это надо захапать себе. Ну, где-то так...

- Шаис, посмотри-ка, нет ли тут чего знакомого тебе? А то что-то мужик про колдовство плел.

Шаис коротко кивнул и подошел к пареньку.

- Пойдем на улицу, хозяин. Мой друг пока посмотрит твоего сына. И жена твоя, пусть выйдет. Негоже смотреть на его работу.

Мы вышли во двор.

- А по-каковски это вы разговаривали? - задал вопрос мужик.

- По своему, - интимно поведал я ему.

- Немцы?

- Ну, скорее варяги-викинги, если тебе будет понятнее. Вольный ярл Джок - Кровавая Секира, - представился я.

- Прости, ярл. С этой болестью все правила вежества позабывал. Иван, по прозванью Стрекоза*.

- Почто так-то? - переспросил я, услышав весьма забавное для меня прозвище никак не вязавшееся с этим здоровым мужиком.

- Много в детстве прыгал. Так прозвище и осталось. Думаешь, твой друг сможет помочь?

Едва я открыл рот, чтоб ответить, как за меня ответил Сим:

'А это точно поможет? - спросила царевна Несмеяна, осторожно затягиваясь'.

'Вот ты урод!'

А я пожал плечами и неопределенно ответил Ивану:

- Все руце божьей.

'А чё? Не хватало мне ещё геморроя с церковниками'.

'Да-да Джок, - согласился со мной Сим. - Хороший человек с пистолетом лучше, чем просто хороший человек'.

- Как думаешь, поможет твой друг моему сыну? - не выдержал Иван. - Батюшка приходил молился за него.

Я ухмыльнулся и предложил:

- Хочешь, расскажу тебе притчу?

Иван кивнул. Гоша тоже придвинулся поближе. О, и жена вижу тоже, внимательно прислушивается. Она возилась неподалеку, возле хлева.

- На Востоке, рассказывают так:

'Один бедный человек зарабатывал на жизнь тем, что перевозил людей с одного берега реки на другой на своей лодке.

Как-то великий книжник переправлялся через реку на его лодке. Он спросил лодочника:

- Скажи-ка, лодочник, а знаешь ли ты Коран? Изучал ли ты писания?

- Нет, некогда мне, - ответил с почтением, но не без иронии лодочник.

- Да, тогда половина твоей жизни прошла зря, - изрёк важно грамотей.

В это время налетел ураган, маленькую лодку закружило и понесло от берега. Волны перехлёстывали через борта, и лодка быстро наполнялась водой. В любой момент она могла затонуть. Лодочник поинтересовался:

- Скажите-ка, господин учитель, а знаете ли вы, как плавают?

Грамотей очень испугался, весь покрылся холодным потом.

- Нет, - проскулил он: куда и вся спесь девалась.

- Да, тогда вся ваша жизнь прошла зря, - заметил лодочник, перелезая через борт. - Ну, я поплыл!'.

Иван задумчиво чесал густую бороду.

- Понял ли, к чему я тебе это рассказал?

- На бога надейся, да сам не плошай.

- Вот то-то.

- Джок,- крикнул из избы Шаис, - зайди.

Я вошел внутрь и подошел к нему.

- Что скажешь?

- Ты был прав. Дерьмо это. Обычное проклятие. Уровень ученика. Но плетение мне незнакомо.

- Ну и...

- Я его просто сжег. Перенасытил силой - оно и не выдержало. Повесил обычное укрепляющее. И все.

- Повесь ему защиту.

Шаис вопросительно уставился на меня.

- Так надо.

- А на что я его тебе повешу? Камень нужен, - задумался Шаис.

- Пошли, - мы вышли на воздух.

И Иван, и его жена смотрели на меня с затаенной надеждой.

- Выздоровеет твой сын. Совсем здоров будет.

Жена, внимательно слушавшая, что я скажу, кинулась ко мне в ноги с подвываниями - кланяться и благодарить.