Иар Эльтеррус - Витой Посох. Хроники Севера

Прожив и повидав немало, ведьма знала наверняка, что именно то же может случиться при слепом подчинении силе — однажды ты шагнешь с парапета, даже не обязательно понимая это, а твое место займет другой неосторожный в своей самоуверенности дурак.

Арана чувствовала, что время неумолимо уходит. Успеет ли она донести до Рады главное, чтобы девушка смогла пройти по тонкой нити над пропастью?

«Я засыпаю и вижу другие миры. Просыпаюсь ли я в том же мире, где засыпал? Ко мне приходят грезы, где я нахожусь в это время? Грань тонка, и за этой гранью находится неизмеримо больше, чем вмещает обыденный мир. То, что за гранью, ищет возможность воплотиться здесь. Любой может стать открытой дверью, но он в ответе за то, чему даст проход, как и за другие поступки.

Точно знаю, что я уже не тот, каким был в юности. Каждый новый день изменяет меня. Но порой чудится, что и я изменяю мир каждой новой написанной строчкой. Легенды минувших веков дают свои ростки в настоящем. Я чувствую, как что-то начинает изменяться вокруг, и надеюсь дожить до того дня, когда перемены станут осязаемой реальностью».

К невысокому особняку из светло-желтого камня на одной из улиц зажиточного предместья города Ирнат на юге Дорской провинции подкатила дорогая, но почти без украшений карета из темного дерева. Из нее, с помощью кучера, вышла стройная женщина в черном платье до пола, с волосами, полностью покрытыми черной же вуалью, немного прикрывавшей и ее лицо. Привратник дома узнал прибывшую и хотел было услужливо распахнуть перед ней ворота, но гостья остановила его.

— Эрхи Линоди, будьте добры, позовите своего хозяина, — мелодично произнесла она.

— Как будет угодно, да-нери! — поклонился привратник и скрылся за оградой.

Через непродолжительное время, сопровождаемый привратником, появился невысокий полноватый мужчина с прилизанными волосами неопределенного светлого цвета.

— Саглио! — обратилась к вышедшему женщина. — У меня есть к тебе небольшое, но очень важное дело. Я надеюсь на твою помощь.

Тот едва сдержал неприязненную гримасу — он давно отринул свое прошлое и теперь звался не иначе как барон Саглен ло’Стени. Это когда-то, много лет назад его звали Сейгел Стени или, по-дорски — Саглио Л’Стени; теперь это прошлое было надежно похоронено вместе с многочисленными бумагами городской управы, а сам новоявленный барон ло’Стени ухитрялся одновременно работать на второй аррал Игмалиона и заниматься довольно щепетильными делами сограждан, беря за свои услуги немалую мзду.

Со всеми просителями он общался с высоты нынешнего положения, тщательно сохраняя дистанцию, однако эта молодая женщина с плоской грудью порой вызывала у него внутреннюю дрожь. Было ли тому причиной живое напоминание о прошлом или что-то еще, более глубинное, Саглио даже не хотел обдумывать. Эта особа редко появлялась на его горизонте, но каждое ее появление обычно сопровождалось суммой не просто сложных, а скорее неприятных для него хлопот. Но отказать той, кто сейчас скрывалась под чужим именем и была известна, как баронесса ло’Ранти, он не решился бы, — вопреки всем переменам в его жизни, эта женщина вызывала у него уважение, замешанное на глубоком внутреннем страхе.

— Да, баронесса, я вас слушаю, — ответил ло’Стени, украдкой облизнув мгновенно пересохшие губы. — Может быть, пройдемте в дом?

Барон подал ей руку, как полагалось гостеприимному хозяину, хотя даже прикосновение к ней вызывало у него дрожь. Сейчас ее тонкие руки были затянуты в легкие черные перчатки с едва заметной серебристой вышивкой, но он видел их и без перчаток — тонкие пальцы, стянутые шрамами от страшных ожогов. Все его существо требовало поскорее если не закончить дело, то хотя бы убраться с глаз всевидящих соседей.

— Спасибо, эллари! — ответила женщина. — Я не собираюсь задерживать вас надолго. Все мои пожелания вы узнаете из этого письма.

Она извлекла из складок одежды и вручила собеседнику свернутый лист бумаги с печатью.

— Если вам станет что-либо известно по данному вопросу, — по ее губам скользнула легкая полуулыбка, — дайте мне знать. Я не настаиваю на личной встрече, можете прислать ответ с посыльным.

Саглио облегченно вздохнул и слегка расслабился, что не ускользнуло от внимания баронессы, наградившей его еще одной, на этот раз саркастической, полуулыбкой.

— Я сделаю все, что в моих силах, — поклонился тот.

— Надеюсь, — ответила гостья. — Я не требую поспешности, мне важен результат.

На этом они распрощались, и баронесса уехала. Саглен же отправился в свой кабинет. Там он распечатал письмо и чуть не взвыл, прочтя следующее: «Одновременно со мной дорцами был захвачен и мой четырехлетний брат. Вскоре нас разделили, и пока мне ничего не удалось узнать о его дальнейшей судьбе. Буду очень признательна за любую информацию о его возможном местонахождении. Баронесса Хильдра ло’Ранти».

Исполнение данной просьбы, несмотря на любое вознаграждение, обещало ему такую головную боль, которую трудно было представить. Разыскать захваченного во время войны ребенка, пусть даже и такого непростого, спустя почти сорок лет?! И это учитывая факт, что при захвате Дора Игмалионом многие бумаги были специально уничтожены, чтобы скрыть следы минувших дел! Да и большинство свидетелей тех событий давно мертвы. Но оправдываться этим перед баронессой, а в те давние времена еще княжной, бессмысленно. И дело даже не в том, что в свои сорок с чем-то она, по меркам своего народа, считается недавно вышедшей из юношеского возраста, ведь чистокровные денери, как они себя называют, свободно живут до трехсот лет, дело в том, что поручение придется исполнить… Правда, об оплате можно не беспокоиться, вознаграждение от баронессы за выполненные поручения всегда бывало более чем достойным.

Род Сейгела не принадлежал к чистокровным аристократам Дойна, но и он надеялся прожить не меньше чем до ста пятидесяти. Теперь, после присоединения к Игмалиону, постепенно стирается разница в положении между коренными дорцами и населением ранее захваченных ими земель. Юные дорцы все более смотрят на юг, свободный от исконного рабства и преклонения перед заносчивым жречеством. Но слишком многое живо в памяти тех, кто видел иное. Особого патриотизма барон ло’Стени никогда не испытывал, предпочитая выгодное положение призрачным идеалам, но порой и ему чего-то начинало не хватать… Может, ему доведется сделать нечто, что поднимет престиж утраченной родины?.. И Саглио принялся за дело.