Наталия Шиманская - Дочь Земли

И да, и нет. Я бы сказала, она в неком бесчувствии. Как будто, ей местную анестезию провели. Голова думает сугубо о насущных вещах, не отвлекаясь ни на что другое. Такая себе стенка от реальности. Организм многих из нас сам возводит её в критические моменты, чтобы не повредиться окончательно. Вот и Аля, сейчас, в некотором роде, в состоянии 'грогги'. А уж как долго пробудет в нем, мне, простите, пока неведомо.

Девочка бредет на кухню, достает пачку сухой горчицы из буфета. Возвращается в комнату. Автоматически выполняет все озвученные выше манипуляции. Ноги постепенно согреваются, её перестает знобить. Аля опять идет на кухню - заваривать чай....

Звонок! Она бежит в прихожую. Не глянув в глазок, распахивает дверь. На пороге - мать.

- Ой, мамочка! А я в школу не пошла сегодня. Знаешь, так горло дерет, и насморк замучил! Вот - лечусь немножко.... Ты мне покажешь, где ингалятор? А то я уже всю кухню обрыла, и без толку!

Мама, не отвечая, отстраняет её, входит. Закрывает дверь, набрасывает цепочку и ... оседает на пол.

- Мамуля! - Аля кидается к ней. - Мамочка, что с тобой?! Сейчас, сейчас, потерпи! Сейчас в скорую позвоню!

- Нет, - мать хватает её за руку, не пускает, - не надо, нет.... Мне уже легче. Посижу немножко, отдышусь.... Она, вдруг, закрывает лицо ладонями и начинает рыдать. Аля падает рядом на колени, обнимает её, гладит по волосам.

- Мамочка, не плачь. Мамулечка, ну успокойся.... Мы же вместе.... Все будет хорошо.

- Аля!.. Постой, постой, Аля. - Мать берет её за руки, собирается с силами. Медленно произносит, - Папа... он погиб сегодня, Алечка.... Его нет больше.

- К-как? - заикается девочка. - Как... это... случилось?! - она почти кричит матери в лицо. - Говори! Ну, говори же!!

- Машина загорелась.... В милиции сказали - короткое замыкание.... Автомобиль загорелся. Потом взорвался. Все очень быстро произошло. Он не смог выбраться.... Аля! - Она опять начинает плакать. - Осиротели мы, дочка.... Что же теперь будет?!

Аля быстро обнимает мать. Прижимается, кладет голову на плечо. Что-то говорит, утешает. Мама не может видеть, что отражает большое овальное зеркало на стене за её спиной. И, слава богу! Алины глаза пусты и безжизненны, на губах - довольная улыбка....

Остаток дня проходит, как в бреду. Але действительно кажется, что она спит. Эмоций - никаких. Слепая пустота в душе и каменная тяжесть. В их квартире - чужие люди. Вроде, кто-то из милиции. Остальные - сослуживцы матери или отца. Все странно оживлены, переговариваются громко, звонят куда-то. Полный балаган и неразбериха. Мама с кем-то из них уезжает. Кажется в морг, на опознание. Возвращается вообще никакая. Её отпаивают валерьянкой, суетятся. Женщины закрывают зеркала черными платками. Мужчины вытаскивают из гостиной мебель. Заносят в комнату обеденный стол, табуретки. Из разговоров Аля понимает - туда внесут гроб. Ей делается дурно. Только сейчас она, и вправду, начинает осознавать, - отца больше нет. Она ничего не может понять. Недавняя мстительная радость сменяется жалостью, потом - отчаянным взрывом горя. Неужто это, и впрямь, её проклятия погубили его? Неужели, это её злость и жажда мести лишили его жизни?! Не может быть!! Но, даже если это просто совпадение, то, боже мой, как оно жестоко! Нет, ни за что, в здравом уме, Аля не пожелала бы папе такой страшной смерти, да и, вообще, смерти. Господи, ну почему все так?!!

Когда она, в очередной раз, бредет зачем-то коридором, звонит телефон. Аля автоматически снимает трубку. Ничего не успев сказать, слышит:

- Про наш договор помнишь?

Аля отшатывается от трубки, как от гремучей змеи. В страхе и непонимании смотрит на аппарат, как на живое, опасное. Потом осторожно поднимает упавшую трубку, опять подносит к уху.

- Просто напоминаю. Я тебя завтра жду.... И никаких отказов.... Слышишь, ребенок?

'Как он узнал номер?.. Следил?.. Купил.... Что ему надо?!!' - мысли скачут, голова горит, язык не ворочается ...

- Ладно.... Я знаю, ты меня слышишь. До завтра, Алира.

- Подождите! - девочка, наконец, обретает способность говорить. Хочет поделиться, объяснить. Но... в трубке - короткие гудки.

Аля кладет трубку на рычаг. Бездумно усаживается рядом на тумбочку. Обхватывает голову руками. Сидит без движения довольно долго.

Из этой прострации её вырывает оклик соседки, тети Гали:

- Алечка, помоги мне тут, пожалуйста. Сейчас все съедутся, а у нас ничего не готово. Иди, детка, иди сюда!

Аля медленно подходит. Глаза стеклянные, губы дрожат. Тетя Галя обнимает её пухлыми руками, мягко прижимает к себе, укачивает.

- Поплачь. Поплачь, Алюша. Поплачь, милая, легче станет ... Ничего, девонька. Надо жить дальше.... У тебя мама, ты её не огорчай.

Аля кивает, со всем соглашается. Повторяет в уме одну фразу: 'Не думай!.. Только не думай!'

* * *

Долгожданное утро облегчения не принесло. Вчера, когда привезли гроб, она впала в настоящую истерику. Кричала что-то, колотилась о стены. Пытающихся её успокоить отпихивала с какой-то нечеловеческой силой. Повторяла все время, что ненавидит себя и не хочет жить. Её насильно уложили в постель. Сделали укол. Потом - еще один. И держали, пока не подействовал, и она не отключилась.

Сейчас они на кладбище. Утром мама, за сутки постаревшая лет на десять и вся какая-то сгорбленная, зашла к Але. Долго что-то говорила тихим просящим голосом. Аля слов толком не разбирала. Поняла только - мама уговаривает её остаться дома, не ехать на похороны. Помедлив, согласилась. Она, действительно туда не хотела, до дрожи, до оторопи. Боялась, - не выдержит и сорвется снова.

Теперь все уехали. Аля смотрит на часы - двенадцать дня. В мозгу, словно реле щелкает: через два часа.... Старый мост. Она должна там быть.... Должна!

Девочка берет рюкзак. Вытряхивает книжки и тетрадки на пол. Медленно обходит комнату. Складывает в ранец какие-то вещи. Снимает статуэтки с полок, вытаскивает фотографии из рамок. После еще раз проверяет. Нет, ничего не забыла. Все, такие дорогие её сердцу безделушки и сувенирчики, её детские фотки, плюшевый серый мишка, парочка любимых книг, все собрано и еле уместилось в распухший до предела ранец. Аля начинает одеваться. Школьные брючки, белая блуза-рубашка, джинсовая курточка, мокасины. Гладко зачесывает волосы, заплетает в косу. Автоматически смотрит в зеркало. Оно отражает мертвенно-белое, отрешенное лицо. Глаза покраснели, блестят. Веки припухли.

- Уродина! - с отвращением бросает себе девочка. Задергивает стекло черной кисеей. Поднимает рюкзак. Еще раз смотрит на часы. Без двадцати два. Успевает... как раз.

Аля выходит из квартиры, забыв запереть дверь....

* * *

Набережная. Мост. Кто б еще сказал, зачем она здесь, что забыла. Кому все это надо?! Встречи какие-то идиотские. Разговоры, никому ненужные. О чем они могут говорить? Что между ними общего? Они, отнюдь, не друзья. И друзьями им никогда не быть, хотя бы из-за той же разницы в возрасте. Сумасшествие, просто. Она торчит тут вот уже час, как дура последняя. Черт, до чего же все глупо и бессмысленно! Почему она вообще пришла сюда? Аля ощущает себя марионеткой, которую беспорядочно дергают за ниточки в разные стороны. Несколько раз поднимается с твердым намерением немедленно уйти и вычеркнуть из памяти все события последних дней. (Кроме гибели отца, разумеется, вот её-то уже не выжечь и каленым железом!) Топчется, мнется.... Опять усаживается на лавочку.