Валентин Егоров - РАБСТВО

Утром Эль-Нассар проснулся очень рано, да и лег он вчера весьма поздновато, поэтому чувствовал себя усталым, разбитым и сильно раздраженным человеком. Побаливала голова, видимо, давала себя знать бутылка вина, распитая за разговором с капитаном Боргом. Эль-Нассар особо не увлекался вином, правда, и не отказывался выпить бокал ... другой в хорошей компании с друзьями и с хорошей закуской, но вчерашняя бутылка и бокал граппы давали себя знать сегодня утром. Он прекрасно понимал, что соревноваться с капитаном призрачной стражи Боргом в выпивке, означало возможную смерть от передозировки и во всех случаях выходило себе дороже. Поэтому Эль-Нассар решил не бороться с головной болью контрмерами капитана Борга, что предполагало выпить на голодный желудок литровый ковшик холодного и только что перебродившего пива, а терпеливо переждать, когда головная боль прекратиться. Правда, можно было бы прибегнуть к квалифицированной помощи Придворного Мага, но ему очень не хотелось выслушивать длинную нотацию о вреде пития еще от одного очень умного человека.

Разговор с Верховным Правителем, состоявшийся прошлым вечером по янтарному камню, еще раз подтвердил уверенность Эль-Нассара в том, что его сюзерен придавал большое значение любой информации о чужаке из белых песков. Во время этого разговора ему даже показалось, что Верховный Правитель с нетерпением ожидал вызова, он моментально отозвался, когда Эль-Нассар прочитал только половину заклинания о соединении. Он опять-таки лично принял вызов своего вассала и очень внимательно выслушал его сообщение о захвате незнакомца. Его интересовала любая информация о чужаке, ловил каждое слова Эль-Нассара, и даже вздохнул с облегчением, когда тот заявил, что незнакомец доставлен в столицу султаната, что он находится в налоговой тюрьме, что о нем никто не слышал и ничего не знает. Этот вздох был отчетливо услышан Эль-Нассаром. Было очевидно, что старика совершенно не волновала информация о гибели шестерых воинов призрачной стражи, участвовавших в поимке незнакомца. И дважды он заставлял Эль-Нассара повторить рассказ об умирающем воине и о том, что тот, якобы, услышал прозвучавший в его голове голос чужака. После это повтора Верховный Правитель дал отбой связи и отключил янтарный камень без дополнительных комментариев или указаний.

По общей тональности разговора Эль-Нассар сделал вывод, что Верховный Правитель остался доволен полученным результатом, поэтому и не внес дополнительных изменений в свое первое распоряжение о порядке содержания чужака и его последующей пересылке в столицу Восточной Империи. На радостях Эль-Нассар и допустил эту оплошку с выпивкой, хорошо зная характер своего старого друга капитана Борга нельзя было идти у него наповоду и, когда они выпили по бутылке вина и запили ее бокалом крепчайшей граппы, нужно было сразу расходиться. А было небольшое продолжение, после которого у нормального человека болела бы не только голова, он следующим утром и подняться бы не смог после такой пьянки без закуски.

Горячая ванна и контрастный душ, когда горячая вода чередуется с ледяной водой, небольшие самодеятельные трюки с магией, позволили Эль-Нассару осознать, что, несмотря ни на что, жизнь продолжается и по ней можно шагать с высоко поднятым подбородком, а не ползать по земле на ощупь или ходить поддерживая равновесие тела, касаясь руками стен комнаты.

И в этот момент на правой руке замигал рубиновый браслет огоньками срочного вызова. Он нажал одну из выпуклостей браслета и поднес его ко рту:

- Зульфия, родная, - сказал он, - что случилось, что с тобой произошло?

- Отец, - послышался в ответ прелестный девичий голосок, - я только что вернулась после прогулки вместе с Зухратом. Это была бесподобная прогулка на конях, но. Зухрат вел себя, как глупый и невежливый мальчишка. Он все время хулиганил, приставая к селянам и их дочерям, то бешено скакал на своем рысаке, не обращая внимания на овраги и буераки, готовый в любую минуту сломать себе шею. Но, в конце концов, чуть-чуть одумался и стал настоящим кавалером, собрал букет из полевых цветов и подарил его мне. Папа, полевые цветы такие красивые! Я сплела из них венок и до сих пор ношу его на голове. А потом, этот несносный мальчишка все испортил, подскакал ко мне и с налету, без разрешения поцеловал меня прямо в губы. Папа, я не знаю, что делать, этот поцелуй был таким грубым и неделикатным, что я дала ему пощечину. А он сильно обиделся, ударил коня плеткой и куда-то ускакал и я не знаю, где он сейчас.

Зульфия была единственной и любимой дочерью Эль-Нассара, она была полной копией своей матери-красавицы.

Мать Зульфии и жена Эль-Нассара погибла во время одного из случайных набегов номадов на пограничные провинции султаната Гурам около пятнадцати лет тому назад, У нее был шанс сохранить жизнь, но в этом случае она должна была стать наложницей одного из номадов. Чтобы сохранить свою жизнь, подобным образом поступали многие другие женщины из султаната Гурам и других стран Восточной Империи, когда оказывались в плену у номадов. Они становились послушными рабынями номадов, сохраняя жизнь, но этим закрывали себе возможность вернуться домой.

Мать Зульфии слишком любила Эль-Нассара и свою дочь, она так и не смогла поступить подобным образом, душой и телом она осталась преданной своему любимому мужчине и отцу ее дочери, который в то время был удачлив и быстро продвигался к вершинам власти в султанате Гурам. Мать Зульфии еще не получила официальный титул супруги Эль-Нассара, для этого требовалась длительная церемония сватовства, помолвки и официальной свадьбы, а также совершения других ритуалов и обрядов, а они - оба молодые пришли к деревенскому священнику и перед богом и людьми навек соединили свои сердца. Для самих себя они стали мужем и женой, но не для широких кругов аристократии, дворянства народной массы султаната Гурам. Но для них это уже было малозначащим фактором и они не обращали на это обстоятельство внимания. Они любили и были любимы друг другом, не могли и дня прожить друг без друга. И когда родилась Зульфия, ее появление на свет принесло огромное взаимное счастье молодым супругам.

Но оказавшись во время набега перед лицом смертельной опасности, мать Зульфии, не колеблясь ни секунды сделала свой жизненный выбор, умерла свободной женщиной, а не стала рабыней-наложницей. Номады всегда считались шакалами войны, нападали исподтишка, грабили и убивали мужчин, стариков и детей, а женщин забирали в рабство. Но даже эти шакалы преклонили колени и головы перед мужеством свободной женщины-матери Зульфии, которая предпочла смерть, она убила себя кинжалом и труп ее сожгли на костре вместе с телами погибших воинов номадов.