Оксана Демченко - Безупречный враг

Кареты вкатились на мостовую большого города, будоража послеполуденный знойный штиль. Риоми счастливо улыбнулась морю, помахала рукой дельфинам, прыгающим у самой набережной, удивляя горожан. Сирин смущенно пожала плечами — ничего удивительного, она с рождения привыкла к морским нянькам. Кони сбавили ход до парадного шага и все же достигли резиденции флота на главной набережной Дильша еще до наступления вечера. Адмирал помянул кракена и акул, отделываясь от свиты, и изволил принять приглашение Лидии пожить в ее городском доме. Не смог отказать: княгиня еще утром вздыхала и советовалась с Негодяем, самым молчаливым и внимательным из ее слушателей, относительно закупки новых кружев для отделки вечно изодранных рукавов рубашек сына. Вот тогда Ногорро и вспомнил, что его Парси тоже следует приодеть.

Дина покинула карету на набережной, весело тряхнула кошельком и пообещала быть у Гравров к вечеру, а то и раньше, если деньги кончатся быстро. Впереди балы, а у Ройми всего одно платье, это прямо-таки трагедия. Крид попытался проводить девушек, но был изгнан. Он ныл и страдал, не понимая, как принца крови можно заменить Гоксом, даже если при нем Гоо и в охрану добавлен Годяй. Мирош одернул сына: до вечера надо посетить городскую резиденцию короля. Крид, пока еще законный наследник второго поколения, обязан соблюдать дворцовые правила поведения.

Альбер принял прибывших сразу, не заставив ждать и минуты. Слуги получили указание проводить гостей в садовую беседку в любое время, как только те прибудут.

Король сидел, укутав ноги пледом, и гладил любимого рыжего волкодава даргской породы. Мирош конечно же знал, что Натэлла Тэль-Дарг входит к королю, небрежно пиная дверь носком туфельки и не кланяясь. Ей одной и прощается все перечисленное, вкупе с упорным нежеланием следовать этикету. Король ждет Натэллу, для нее всегда готовы кресло и грог — а с кем еще можно обсудить собак? У кого еще, после восхитительно долгого обсуждения мордатости и породы, можно купить очередного стража, куда более надежного, чем даже человек, обязанный повелителю жизнью и честью всей своей родни. Натэлла соблюдала лишь одно правило в общении с Альбером: она никогда не говорила о политике. По крайней мере прямо.

Сегодня возле беседки, занятой Альбером Лгосом, лениво отдыхали на траве три взрослых кобеля; еще два подросших щенка, привезенных по весне из Даргмира, усердно мяли и перекапывали ухоженную парковую клумбу. Гостей к королю псы пропустили, не шевельнув ухом.

— Вспомнили, что старик один и скучает, — изобразил жалобный тон Альбер. — Навестили, не забыли. Тэр, свои, да, ты всегда знаешь. Умный пес, хороший. Уже лет десять я полагаю, что верность — свойство, которым боги не наградили людей. Все запасы извели на собак. И большая часть досталась рыжим даргским. Тэр, пойди проверь полянку. Садитесь, наливайте компот. Старики пьют компот. Вы скоро сами поймете, что это вкусно.

— Ваше величество изволят шутить, — догадался Мирош. — Но мы охотно выпьем, жара и впрямь угнетает.

— Советник обещал мне парад еще три дня назад, — пожаловался Альбер. — Теперь лежит, у него наконец-то взыграла желчь, дерганый стал. Тэр его разок прикусил, а он прямо в крик. Говорит, малую нужду в кустах справлял. Только я-то думаю — большую, слухи во дворце — дело главнейшее, и уши у нашего советника исключительно хороши. Ну, вдвоем притащились, старые изуверы? И не грызетесь?! Изведете бедняжку под корень. Не меня — советника!

Тэр вернулся и лег у ног хозяина, щуря мелкие глазки. Обрезанные уши стояли, чутко ловя звуки. Трое младших псов бродили по поляне и старательно проверяли заросли поодаль. Щенки грызлись на дальней дорожке.

Альбер опустил руку и погладил широкий лоб пса. Тэр слегка дернул обрубком хвоста, благодаря хозяина за внимание, хмуро оглядел гостей и на всякий случай зевнул, показав белые зубы.

Крид не видел Альбера целый год и нашел, что тот ничуть не изменился. Уже лет десять бледное лицо короля давало повод судачить о его нездоровье. Блеклые глазки прятались за сморщенными веками, тонкие губы растягивались в улыбку, похожую на проглоченный зевок. Король неизменно представал перед двором вялый, пожилой и сонный. Те, кто плохо знал Альбера, верили увиденному. Но двоюродный брат Мирош и адмирал Ногорро, родственный Лгосам через своего деда, не допускали общей ошибки.

Даже смыкая веки, король отлично видел. С трудом разбирая имена гостей, выкликаемые лакеем, он прекрасно слышал. Кашляя и жалуясь на плохую память, был здоров и не утратил ясности ума. Оставаться развалиной Альбер полагал для себя удобным. Но даже советник не мог скрыть своих дел от его величества. Просто пока король сознательно закрывал глаза на возню Гозира. Может, считал не опасной для себя лично? А может, что куда вероятнее, заключил с Гозиром некий договор и ждал обещанной выгоды, не мешая советнику по-хозяйски тасовать двор и стравливать князей. Псы грызутся — хозяин не мешает. Альбер дремал в сторонке, гладил Тэра по широкому загривку и шепотом советовался с рыжим: а не пора ли менять вожака в людской придворной стае?

Вот и теперь Альбер обмяк в кресле и выслушал доклад, изображая сон. Он клонил голову, мелко кивая. Из безразличия его не вывели ни помолвка Крида, ни выздоровление сына адмирала, ни гонец, передавший никем не отданный приказ.

— Скучные сплетни, — заныл Альбер. — Знаю ли я, что Гозир дрянь? Так жив ведь… На глупого драчуна Крида напяливать корону я бы никогда не позволил, даже после моей смерти, коей вы все желаете. Он власти не радуется, о стране не думает — мальчишка, одним словом. А ты, старый Гор, должен был рано или поздно поумнеть. Хорошо, что не слишком поздно. Знаете, почему я терплю советника? Расскажу, не лупите глаза! Тэр, обойди еще разок кустики, а то шпионы загадят мне весь парк…

Альбер глянул вслед псу блеклыми слезящимися глазами. Вздохнул и начал говорить.

Очень давно, он и сам не помнит точно, когда, — в молодости, не иначе — у него была жена. Адмирал подпрыгнул и помянул кракена. Вот еще новость! Да об этом все знают! Альбер вздохнул. Помолчал, с трудом восстанавливая должное безразличие вида и голоса.

Да, настоящая жена, не та, которую похоронили в склепе королей, когда он был мальчишкой чуть старше Парси. Любимая. Весь двор помнит ее, Амели Тэль-Роз, единственную, к чьему мнению прислушивался король, с кем делился своими мыслями. Она была вдвое младше мужа, но отличалась умом и умением ладить с людьми. А еще она не давала спуску двору и не затевала заговоров за спиной Альбера. Их договорной брак не занесен в книги, Амели так и не назвали королевой. Альбер перехитрил себя самого, мечтая получить сына и избавиться от его матери, поскольку Тэль-Розы — гнилой и жадный род…