Оксана Демченко - Безупречный враг

— Как она? — явно спрошено у горничной.

— Да к лучшему развертается, — забубнила едва различимо Марта. — Отдыхают. Все у них благополучно.

Еще шаги, тоже знакомые, тяжелые и неспешные. Лидия улыбнулась. Вот и папа приехал. Дышит тяжело, явно зол. Но разве это главное? Он здесь, значит, все обойдется. Скрипнуло кресло.

— До темноты чтобы убралась из дома, — тихо и страшно вымолвил отец. Помолчал, и весь особняк словно сжался, не смея вздохнуть и скрипнуть, обрушивая гнев князя, пока что едва удерживаемый… — Слышала? У моего слуги получишь деньги по договору. Я разрываю его. Подарки можешь забрать. Всё.

Лидия раскрыла рот, как выброшенная на берег рыба. Закрыла, задохнулась и даже закашлялась. Как же так? За что? Ее-то за что? Самым страшным было молчание мачехи. Легкие шаги стали удаляться. Еще немного — и стихнут.

— Ната! — закричала, как ей казалось, Лидия. Получился жалкий шепот. — Ната!

За дверью засуетились: расслышали. Отец невнятно рявкнул, прогоняя остановившуюся на полушаге бывшую жену.

— Ната! — От собственного бессилия и безголосия на глазах выступили слезы обиды.

— Иду, — негромко ответила мачеха.

Шаги все так же уверенно пересекли комнату, дверь приоткрылась. Натэлла выглядела не лучше принца Мироша: бледная, осунувшаяся. Одетая непривычно просто, без прически и румян. Села на край кровати, улыбнулась, хотя было ей совсем не весело. Погрозила пальцем. Было удивительным то, что она по-прежнему собою владела и тон голоса ничуть не изменился, как и посадка головы, как и привычка расправлять плечи и не сутулиться, бесконечно и пока что бесполезно прививаемая падчерице.

— Не получится у меня отлупить тебя, негодная девчонка. А следовало бы, ну нет покоя от тебя, ну нету… Зачем звала? Тебе полагается спать.

— Папа!

— Ты взялась капризничать всерьез, — удивилась мачеха.

Князь пересек комнату и нехотя устроился в кресле, мрачно глянул на бывшую подругу. Перевел взгляд на дочь, бледную и почти прозрачную:

— Что тебе?

— Мы с принцем Мирошем женаты третий месяц, — осторожно заверила саму себя Лидия. — А ты не сделал мне подарка.

— Зато ты уж расстаралась, — рявкнул князь, широко размахнул руки, обрушился всей спиной в кресло и стукнул кулаком по хрустнувшему подлокотнику. Выдохнул с рычанием, стравливая возмущение. Пояснил: — Было б кого пороть, выпорол бы. Но не могу! Выглядишь так, словно душу в тебе только одеяло и удерживает. Иначе отлетела бы. Ну, какой надобен подарок?

— Летом у тебя появится внук или внучка, — вслух задумалась Лидия. Отец шумно подавился новостью. — И что мне с ними делать без бабушки? Ты опять начнешь охотиться и рубить коровам хвосты, вот как я полагаю.

— Лидушка, и всего-то раз такое приключилось, — смутился князь. — Где я возьму бабушку? Вон, сестру в замок приглашу. Может…

— Очень прошу никогда при мне не упоминать эту гадкую женщину, — тихо и зло приказала княжна. — Брат у меня есть. Тети — нет. И все.

— Фамильный характер проснулся, — умилился князь. — Одного не пойму. Лара, то есть эта гадкая женщина, не дала моей… — он мрачно зыркнул на мачеху, — бывшей жене тебя отравить. Лекаря вызвала, в шубу укутала. Так вроде.

— Совсем наоборот.

Конопатая горничная, которая полагала себя главной в комнате княжны, приволокла шубу и обличающе бросила на ковер. Заговорить первой при грозном князе Марта не посмела, молча ткнула пальцем в измятых синих соболей, каких у тетки Лары никогда не было и быть не могло…

— Ну я ей еще один осиновый кол добавлю к лесным угодьям. — Шея князя налилась багровым тоном. — Я ей… Ладно, позже. Что мы обсуждали касательно годной бабушки?

— Эту хочу. — Лидия кивнула на мачеху и почувствовала, что капризничать сегодня удивительно приятно. — И немедленно. Пока в ратуше все в сборе, как раз успеешь.

— С ума посходили мои бабы, — глубокомысленно промолвил князь, по всему видно, очень довольный развитием событий. — Ты ж ее каждодневно и неустанно требовала изгнать! И вообще… Ты соображаешь, какого она воспитает мне внука? Это ж будет чудовище!

Князь раздраженно фыркнул, настороженно и неуверенно глянул на Натэллу. Дернул шеей, тяжело вздохнул. Обернулся к приоткрытой двери и в полный голос велел закладывать карету и отослать в ратушу нарочного: пусть ждут его светлость.

— Чего расселась? — виновато и оттого еще более воинственно упрекнул он мачеху. — Переодевайся. Не могу же я опозориться, как никчемный принц Тэль-Коста? Моя жена должна явиться на церемонию в пышном платье и при рубинах. Потому что лучшие рубины именно наши, даргмирские, это всякому надо знать.

— Ты же меня выгнал, — как-то робко, непривычно для ее голоса и манеры, напомнила Натэлла. — Только что. И даже не извинился. Слова не дал сказать…

— Я болею, — блаженно прищурилась Лидия. — Идите ругаться на первый этаж.

Повеселевшая мачеха снова погрозила пальцем и заверила, что теперь обязательно излупит выздоравливающую. Не сегодня, но времени впереди, как выяснилось, предостаточно. Княжна, а точнее, уже принцесса Тэль-Коста, снова закрыла глаза.

Она много спала и легко пробуждалась, послушно кушала и пила настои. Дни шли, повязки на руках становились все тоньше, кожа приобретала здоровый вид. Натэлла придирчиво рассмотрела щеки и нос и постепенно сочла, что лицо удалось спасти, что кожа не пострадала совершенно. Осталась гладкой и ровной… Вздохнув, мачеха усмехнулась и велела впредь меньше переживать по пустякам: именно от страданий и ссор кожа краснеет в местах пролеченного обморожения, это, по-видимому, будет заметно даже много лет спустя — на правой щеке и по краешку уха.

Лидия удивлялась: интересно болеется в эту зиму. Только что на душе было чернее черного, а вот появилась новая надежда. К тому же у постели то и дело сменяются хорошие люди, и именно теперь удалось понять, что в мире их довольно-таки много. Даже очень много! Иной раз прикроешь глаза, ощущая рядом брата Левина. Открываешь — уже ушел, на его месте пристроился папа. А потом мачеха, которую больше не хочется так звать. Да и новая конопатая Марта лучше прежней. Хоть вместе с именем она загадочным образом унаследовала неумение молчать, однако ворчит ненадоедливо. Злобы в ней нет, как и желания нашептывать сплетни и многозначительно хмыкать за спиной.

Мирош приходил часто, сидел и рассказывал забавные истории из жизни столицы, интересно объяснял неписаные правила двора, приправляя их байками. Неловкость первой встречи быстро забылась. Называть Мироша Гравра мужем и считать близким человеком оказалось легко. Вот только невысказанное мешало, копилось, темной усталостью лежало на дне серо-зеленых глаз принца.