Оксана Демченко - Безупречный враг

По меркам двора, их брак был более чем счастливым, да и по любым иным, если разобраться… Мирош жену уважал и со временем научился по-своему любить, спокойно и тепло, без юношеской горячности. Она боготворила мужа — спасителя для нее и для сына.

Но смуглая синеглазая женщина со сложным именем, переиначенным в местное «Эльза», всегда стояла где-то рядом. Как тень, с которой бесполезно бороться. Ей неизменно семнадцать, ее красота не угаснет, а вина перед ней не будет заглажена.

Мирош лишь однажды был в Гравре, ближе к весне того года, когда потерял Эльзу. Лидия поехала с ним, мужу было очень больно и плохо. Он долго смотрел в морскую даль, потом отвернулся и велел заложить карету. А сам сел и написал прошение адмиралу. Больше он никогда не выходил в море. Говорил, оно смотрит глазами Эльзы и никогда его не простит, к чему же рисковать жизнями команды?

Крид выслушал молча и недовольно. Отец — человек для него безупречный, Мирошу можно простить все. А выходить в море надо.

Лидия знала причину интереса сына. Она осторожно нащупала веер, желая отгородиться от разговора и помолчать, выбирая повод для отказа от того, что сейчас неизбежно будет ей предложено…

Входная дверь оглушительно хлопнула. Нечто тяжелое упало и зазвенело металлически, отчаянно и множественно. В единый миг из чинной утренней тишины выросла паника. Надрывались на два голоса чудовища, их голоса сотрясали стекла в окнах, и Лидия едва решилась предположить, что слышит всего-то собачий лай. Кони храпели, Марта рокотала командным басом, Олиж тоненько причитал у конюшни.

— Бабуля, — осторожно предположил Крид, когда паника сделалась невыносимо громкой. — Ната!

Он вскочил, оттолкнул забытую утку, бросил мимо подноса необглоданное крылышко и помчался к входу, едва увернувшись от медленно раскрывающихся створок дверей.

— Сундуки туда, остолопы, — распоряжалась бабушка в прихожей. — Ровнее, ровнее. Во, прешь за милую душу, а жаловался, что тяжело, кряхтун! Сидеть!

Крид едва не исполнил приказ, потому что бабушке отчего-то повиновались все и неизменно. По счастью, принц успел заглянуть в прихожую и рассмотрел двух огромных псов. Оба уже сидели, мелкими глазками в багровых щелях век отслеживая всякое движение хозяйки. Натэлла метко швырнула в дворецкого бархатный плащ, следом отправила берет и обернулась к внуку. Не теряя ни мгновения, отцепила с пояса кошель.

— Скотина ненасытная, — ласково сообщила она, целя увесистым золотым грузом в глаз Криду. — Бегом улаживай свои дела. И помни, если я допью кофе прежде, чем ты вернешься, тобою позавтракает… — Бабушка погладила огромную лобастую собачью башку под правой рукой, хлопнула по брылям левого пса, басовито взревновавшего. — Оба красавца, я не жадная.

— Ната, я тебя люблю, — с придыханием прошептал принц, протискиваясь мимо собак. — Я мигом!

— Стоять! — приказала бабушка. Псы вскочили, Крид замер. — Динке во, блестяшку отнеси. У владельцев замка Лойш туго с рубинами, да и деньжат у них маловато, какого рожна ее папаша подавился костью и помер? Безответственный мужик.

Крид поймал бархатный мешочек, кивнул и резво захромал к дверям. Опомнился и постарался исправить походку.

— Подранок, кто тебя воспитал? Хоть дельный человек? — без особого интереса предположила Натэлла.

— Ага.

— Коротко… Значит, имя мне не понравится. Беги, пока подарки не отняла.

Крид метнулся с крыльца, закусив губу, с подножки кареты влез в седло верткой рыжей кобылки, как раз поданной Олижем. Рысь тревожила шов на бедре, но принц терпел. Бабушка мудрый человек, она одна из всей семьи и понимает, сколь неприлично требовать у взрослого мужчины отчет по деньгам. Он не гуляка и не игрок. У него есть свои друзья и дела, разве это касается мамы или кого-то еще? Разве их старые представления о репутации того или иного рода следует принимать во внимание, если твой приятель — вот он и сразу видно, хорош или так себе, ничтожество? Шипя и совершенно недостойно охая, Крид добрался до особняка семьи Лойш Тэль-Мар. Свистнул в два пальца. Добыл саблю и принялся колотить обухом по ограде. Дом проснулся, на втором этаже наметилось движение. Дениза выглянула на балкон в меховом плаще, накинутом поверх кружевного ночного платья, пикантно обрисовывающего ее грудь.

— Динка, я тебя люблю, — не унялся Крид. — Выглядывай так почаще, я даже женюсь!

— Вот еще несчастье, — рассмеялась официальная невеста, сводя полы плаща на груди и придерживая рукой для надежности. — Тебя выгнали из дома?

Она зевнула, благодарно кивнула горничной и сунула ноги в теплые валяные тапки до щиколоток. Поежилась, охотно подставила спину под второй плащ. Крид примерился, раскачал бархатный мешочек и кинул на балкон. Подарки Натэллы всегда имели достаточный вес, чтобы долетать туда, куда их отправляют. Дина ловко подхватила вещицу, распустила завязки и вытряхнула шуршащее золото на ладонь. Молча рассмотрела, заулыбалась.

— Ната приехала? Скажи ей, что я ее целую в обе щеки, что люблю и все остальное, ты справишься — тот еще подхалим.

— Ага, — не стал спорить Крид. Метнул кошель: — Половину — Лиззи. Ей очень нужны деньги, вот сама и сообрази, как их всучить. От оставшегося отправь Локту что следует и Дамюзу тоже, я испортил его любимую куртку. Ну, разберешься.

Дина подобрала кошель, кивнула и убрала в плащ. Постояла, глядя на бледного, едва способного держаться в седле Крида.

— Сейчас коляску заложат, я пока позову лекаря…

— Бабушка приехала с какими-то зверюгами, они крупнее мраморных чудищ у вашей лестницы, — пожаловался принц. — Не вернусь сей же час, меня скормят на завтрак.

— Дурак ты, — беззлобно приговорила жениха Дина. — Шов разойдется — свалишься дней на двадцать. И что тогда будет с мамой?

— Не свалюсь, — пообещал Крид, развернул кобылу и направил к дому. — Дина, крепись, не скучай без меня уж вовсе жестоко.

— Надеюсь, я успею заскучать, скоро не жду, — зевнула юная госпожа Тэль-Мар, отвернулась и побрела в зал.

Крид слышал, как Дина уточнила у горничной время, и застонала, получив ответ. Просыпаться так рано девушка с ее происхождением не имеет права…

Возле дома Крид сполз с кобылы и захромал к двери под новые причитания Олижа, убежденного в том, что все на свете люди — мучители коней и потому негодяи, не достойные снисхождения. Дохромав до гостиной, Крид выслушал сонный голос лакея, подобрался и медленно двинулся к дивану, ничуть не приволакивая больную ногу. В иное время мама заметила бы и это. Но не сегодня. Лидия, непривычно раскрасневшаяся, смеющаяся, кормила собак. Кружевную ветчину хозяйка дома укладывала прямо на языки, псы морщились, терпели, следили за руками — и, едва получив разрешение, одним клацающим движением заглатывали ничтожное угощение.