Кристофер Паолини - Эрагон

— Унесите прочь эту игрушку, — велел ему шейд, повернулся к Эрагону и со смертельным спокойствием, глядя ему прямо в глаза, спросил: — А почему этот мальчишка совсем не пил воды?

— Я говорил с его тюремщиком, и он заверил меня, что все было съедено подчистую.

— Что ж, прекрасно, — несколько смягчился шейд. — Но отныне непременно проверяй, пьет ли он воду. — Он наклонился к капитану и что-то шепнул ему на ухо. (Эрагон успел услышать только «… дополнительную порцию, на всякий случай».) Капитан кивнул, и шейд снова переключил свое внимание на Эрагона: — Завтра мы с тобой более основательно побеседуем. Учти, что я всегда увлекался наукой об истинных именах. И с огромным удовольствием обсудил бы с тобой значение твоего имени.

И Эрагону показалось, точно перед ним разверзлась черная бездонная пропасть.

Как только его пленители ушли, он лег и закрыл глаза. Вот когда пригодились ему уроки Брома! Он был готов к тому чтобы не впадать в панику и всегда держать себя в руках. «Все, все у меня есть, — думал он, — мне только нужно как следует этим воспользоваться!» И тут его мысли снова были прерваны топотом сапог в коридоре.

Прильнув к окошку в двери, он увидел двух стражников, которые волокли эльфийскую девушку. Она по-прежнему была без чувств. Когда они скрылись из виду Эрагон от злости даже пнул дверь ногой и в очередной раз попытался применить магию. Но магические силы решительно отказывались ему повиноваться.

Он выглянул в окно и даже зубами заскрежетал от нетерпения: лишь недавно миновал полдень. Заставив себя успокоиться, он глубоко вздохнул и приготовился ждать.

В камере было темно, когда Эрагон внезапно проснулся и сел. Что-то сдвинулось в его душе! Он уже несколько часов ощущал пробуждение магических сил, но каждый раз, как он пытался ими воспользоваться, ничего не происходило. С нервно горящим лицом он стиснул пальцы и негромко, но настойчиво потребовал: «Нагз рейза!» И вдруг одеяло, нелепо хлопая краями, точно крыльями птица, взлетело в воздух, потом мягко шлепнулось на пол и сжалось в комок.

Воодушевленный, Эрагон даже вскочил, хоть и чувствовал сильную слабость из-за своего вынужденного поста. Так, теперь попробуем что-нибудь настоящее. Он мысленно представил засов на двери своей темницы, но не стал пытаться сломать его или разрубить пополам, а просто заставил его выдвинуться из петель. Дверь тут же скрипнула и отворилась вовнутрь.

Когда он впервые прибегнул к помощи магии — во время схватки с ургалами в Язуаке, — это отняло у него почти все силы, но с тех пор и сам он значительно окреп, и умение его возросло. То, что когда-то довело бы его до изнеможения, теперь вызывало лишь легкую усталость. Он осторожно переступил порог и вышел в коридор. Прежде всего необходимо найти Заррок и эту эльфийскую девушку, думал он. Она наверняка здесь, в одной из камер, вот только времени нет проверять их все подряд. Что же касается меча, то он, скорее всего, у шейда. Мысли Эрагона все еще немного путались. «Чего я здесь стою? — вдруг подумал он. — Ведь я мог бы, и не выходя в коридор, спастись из заточения, всего лишь открыв оконную решетку. Хотя тогда я не смог бы добраться до той эльфийки…»

«Сапфира, где ты? Мне нужна твоя помощь!» — призывал он дракониху. Но она по-прежнему не откликалась, и Эрагон решил пока не предпринимать новых попыток связаться с нею и сделать это только после того, как полностью восстановит силы.

Неожиданно он услышал голос Сапфиры: «Эрагон! Я над Гиллидом. Ничего не предпринимай. Муртаг спешит к тебе на помощь!»

Эрагон задумался и, услышав чьи-то шаги, быстро вернулся в камеру. Мимо его двери простучали сапогами шестеро стражников и вдруг остановились, заметив, должно быть, что темница не заперта. Эрагон, притаившись за дверью, видел, как они побледнели. «Господи, да ведь они знают, кто я такой! Так, может, мне просто попробовать их напугать? Тогда и драться не придется!» — лихорадочно соображал он.

— Взять его! — крикнул один из стражников. И остальные, обнажив мечи, бросились в камеру.

Было полным безумием сражаться с шестью вооруженными людьми, будучи слабым и безоружным, но мысль о несчастной пленнице заставила Эрагона остаться на месте. Не мог он бросить ее здесь! И, не зная, выживет ли после такого усилия, все же поднял руку, на которой ослепительно сверкнул знак Всадника. Ужас вспыхнул в глазах стражников, однако воздетой рукой этих суровых, закаленных в боях воинов было не остановить, и Эрагон открыл рот, чтобы произнести страшное заклятие, но тут что-то прожужжало, мелькнуло, и один из стражников рухнул на пол с торчащей из спины стрелой. Почти сразу же упали и еще двое, так и не успев понять, что же происходит.

В том конце коридора, откуда вышли стражники, стоял какой-то бородатый оборванец с луком в руках. У ног его лежал костыль, который был ему явно не нужен, ибо стоял он свободно и прямо.

Трое оставшихся в живых стражников повернулись к нему лицом, и Эрагон, воспользовавшись этим, крикнул: «Фриста!» — и тут же один из стражников схватился за грудь и рухнул как подкошенный. Эрагон пошатнулся, ибо магия требовала свою дань сразу, и увидел, как второму стражнику в горло вонзилась стрела.

— Третьего не убивай! — вскричал Эрагон, видя, что его спаситель уже прицелился в последнего из оставшихся в живых стражника.

Бородач опустил свой лук. А Эрагон все свое внимание сосредоточил на несчастном стражнике. Тот тяжело дышал, выпучив от страха глаза и, похоже, понимая, что его по какой-то причине пощадили.

— Ты видел, что я могу с тобой сделать, — сказал ему Эрагон, — так что лучше не запирайся, а отвечай на мои вопросы сразу, иначе оставшуюся жизнь проведешь в страшных мучениях. Во-первых, где мой меч? И сам клинок, и ножны красного цвета. А во-вторых, куда вы дели эльфа?

Стражник упорно молчал, он даже губ не разжал. Ладонь Эрагона угрожающе светилась: он собирался с силами.

— Ты горько раскаешься! — прорычал он. — Знаешь, какую боль способна причинить всего лишь одна песчинка, если я раскалю ее докрасна и запущу тебе в кишки? Особенно если она не остынет в течение ближайших двадцати лет и будет медленно прожигать себе путь в твоей плоти до самых ступней? К тому времени, когда эта песчинка наконец выйдет наружу, ты уже будешь глубоким стариком. — Он выразительно помолчал. — Все это я тебе обещаю, если ты так и не ответишь на заданные мной вопросы.

Стражник еще больше выпучил глаза, но продолжал молчать. Эрагон поскреб носком башмака грязный каменный пол и равнодушно заявил:

— Ну что ж, этот камешек, правда, несколько больше песчинки, зато будь доволен: он прожжет тебя насквозь гораздо быстрее. Но, правда, и дырку после себя оставит побольше. — И в ту же минуту камешек, который он поднял с пола, вспыхнул темно-вишневым светом, но руку ему не обжег.