Анатолий Дубровный - Листик, приключения продолжаются.

- Поэтому за ваши долги я забираю Лунилимо!

- Но господин Кантарин, в чём наш долг? Ведь вы же тогда забрали Миларимо, но денег за неё так и не заплатили! - Возразил голос пожилой женщины. - Разве мы вам что-то должны?

- Сделка была оформлена по всем правилам! Следовательно она состоялась, но я не получил своего имущества! Потому и не заплатил! Но та девка уже была моя, по закону моя! Но её похитили! Значит, я должен получить компенсацию! - Визгливый голос стал ещё визгливее.

- Но Лунилимо ещё совсем девочка! - В голосе женщины послышалось отчаяние.

- Лунилимо - дочь моего старшего брата, она ещё совсем девочка, - тихо пояснила Миларимо, - странно, что ни отец, ни братья не заступаются, только мама возражает.

- Она достаточно взрослая, чтоб выполнять хозяйственные работы! И не только! - В визгливом голосе послышалось торжество, - что с ними церемониться! Тащите эту девку сюда, да и остальных можете...

В это время раздался отчаянный, многоголосый женский крик.

- Значит надо нам вмешаться и возразить! - Решительно заявила Листик, направляясь к забору. Она не останавливаясь, прошла сквозь него.

- А мы? - Растерянно спросил Парамин.

- А мы войдём через ворота, если попытаемся повторить трюк Листика, то, скорее всего, разобьём лоб! - Заявила Киламина и кивнула подруге, - давай, веди! Я надеюсь, у вас не сплошная стена? Ворота есть? Или вы считаете это архитектурным излишеством?

- Идём, Саламин, - Миларимо наклонилась к мальчику, тот поднял голову:

- Тётя Миларимо! Ты вернулась!

- Идём скорее! С то Листик там наделает дел! - Девушка схватила поднявшегося мальчика за руку и потащила за собой, за ними поспешили Киламина и Гиун Парамин. Когда они вбежали в распахнутые ворота то увидели такую картину -- у дома сбившееся в кучку стояли старая женщина, женщина помоложе её и несколько девушек разного возраста, от ровесницы Миларимо до совсем молоденькой, почти девочки. Между ними и забором уперев руки в бока, стояла Листик, она, улыбаясь, смотрела на эту, довольно высокую глинобитную ограду. На ней висели шесть мужчин, и если пятеро были подтянутые и мускулистые, скорее всего охранники, то шестой был худой, но с большим животом. Они раскрывали и закрывали рты, как рыбы, выброшенные на берег. Видно, их хорошо приложило об забор. Да и на чём они там висели, было непонятно, казалось, что они к глинобитной ограде приклеены спиной и той частью тела, что ниже спины. Если охранники висели смирно, то их хозяин висел, дёргая руками и ногами, при этом он очень был похож на жука, пришпиленного булавкой. Увидев вбежавших, он по одежде определил, что Парамин -- маг, поэтому закричал, обращаясь к нему:

- Господин маг! Утихомирьте свою ученицу! И строго накажите её за хулиганство! Строго накажите! Лучше всего высечь! Тридцать ударов, нет, лучше пятьдесят! Мои люди окажут вам в этом помощь!

- Ага! - Непонятно чему обрадовалась рыжая девочка, которую господин, висящий на стене, предлагал высечь.

- К сожалению, я не наставник её высочества, - развёл руками эпирский маг, а Киламина поняла, что задумала девочка, поэтому ехидно заухмылявшись, спросила:

- Листик, а как ты собираешься их сечь, они же теми местами, по которым секут к забору прилеплепны!

- Это не является преградой для магической науки! - Важно ответила девочка и висящие на стене завопили и стали дёргаться как от ударов розгами.

- Эээ, ваше высочество, я первый раз вижу столь оригинальное применение магической науки, - тоже ухмыльнулся Гиун Парамин, - и долго вы их так будете?

- Пятьдесят ударов, - пожала плечами Листик, - он сам так сказал, хотя я думаю, что этого мало. Его вина безмерна, он напал на членов семьи моей ученицы -- это раз! Два -- он оскорбил меня! И три -- у него рожа гнусная!

- Ваше высочество. Если сечь за гнусную рожу, то придётся это делать с каждым третьим.

- Господин Парамин, а за оскорбление? Он меня оскорбил! За такое ваш светящийся царь - головы рубит!

- Блистательный, - поправил девочку маг. Листик тряхнула рыжей шевелюрой:

- Какая разница -- блестит он или светится! Головы-то он рубит? Или нет? Меня оскорбили! Когда я сюда вошла...

- Сквозь стену, - хмыкнула Киламина, - как они не поняли после этого, кто ты такая?

- Ага, совсем тупые, - подтвердила Листик, - они ещё и спиной ко мне стояли! Такое нарушение этикета! Да только за одно это им уже можно отрубить голову!

- Ага! - Засмеялась огненная ведьма и как бы невзначай создала огненный шарик и стала катать его по ладони. Висевшие на заборе, на конец поняли, что их никто не защитит от произвола маленькой рыжей колдуньи, замолчали. К тому же почтительное обращение мага к ней -- ваше высочество, показало, что эта девочка занимает очень высокое положение и действительно может приказать отрубить им головы.

- Ага! - Повторила Листик и продолжила рассказывать, - Так вот когда я сюда вошла, один из этих тащил девочку.

Листик показала на очень худую девочку, может чуть старше, чем она сама. Девочка прижималась к пожилой и тоже худой женщине, они обе пытались прикрыться своими разорванными платьями, да и на остальных одежда тоже была порвана в клочья.

- Остальные, - Листик ткнула пальцем в висящих на заборе, - тоже не стояли, видите, всю одежду порвали! А Миларимо, между прочим, принесла мне вассальную клятву, так что нападение на неё или на её семью это оскорбление мне! А я грозная и суровая! - Листик насупила брови, старая женщина, которую обняла Миларимо, перестала всхлипывать и со страхом посмотрела на девочку. А та повернулась к забору и грозно и сурово, приказала прилепленным к нёму:

- На колени!

- Они же висят, как они могут на колени? - Киламина перестала перекатывать огненный шар и с интересом уставилась на людей, висящих на заборе.

- Ага! Счас!- Девочка щёлкнула пальцем и шестеро мужчин повалились на колени вместе с забором, немаленькая глинобитная ограда накрыла их сверху. Листик пожала плечами, - даже у великих магов случаются промашки. Счас исправлю!

Девочка с серьёзным видом пощёлкала пальцами, видно это ей понравилось и она пощёлкала ещё, что-то себе подпевая. Ограда встала на место, но увлёкшаяся выщёлкиванием мелодии девочка опять что-то перепутала. Теперь господин Кантарин и его охрана висели на заборе вниз головой. Листик утратила к висящим на заборе всякий интерес и нахмурив брови, что должно было означать повышенную суровость, но при этом растянув губы в широкой улыбке, обратилась к Миларимо:

- Ну, мой верный вассал, познакомь меня со своими родственниками!

- Листик, это моя мама, - представила, Миларимо женщину которую обнимала.

- Ага, очень приятно, - ответила девочка.

Миларимо по очереди назвала всех своих родственников, пожилая женщина к которой прижимались Лунилимо и Саламин, оказалась их матерью, женой старшего брата. На вопрос Листика -- где он сам, девочке рассказали, что он и отец Миларимо пол года назад ушли на охоту и не вернулись. И никто не знает, что с ними случилось. А остальных братьев забрали в армию. Забрали обоих, хотя обычно берут по одному рекруту от двора, который выбирают по жребию. А тут... Как шептались по углам соседи, это было сделано по наводке местного помещика, господина Кантарина. Семья Миларимо и так была бедная и продать девушку этому помещику заставила крайняя нужда, а то, что потом случилось, родные восприняли как знак богов, которые очень не одобрили такой шаг. Поэтому, как не намекал господин Кантарин на то, что он готов вместо захваченной пиратами старшей дочки, купить одну из младших или внучку, всегда получал отказ. Семья голодала, но больше никого продавать не хотела. Видно помещик посчитал набор в армию нового царя царей, хорошей возможностью добиться своего, лишив семью Миларимо самых сильных работников. Старшего сына не взяли, закон запрещал брать тех, у кого были маленькие дети, всё-таки царь царей хоть как-то заботился, чтоб население его страны не вымерло. Отец Миларимо и его старший сын стали ходить на охоту в горы, это давало хоть какую-то еду, но и было очень опасно, а когда они исчезли, то стало совсем голодно. А зимой заболели две сестры Миларимо, их ослабленный организм не смог победить болезнь и они умерли. С наступлением весны стало немного легче, а летом сократившаяся семья, худо-бедно как-то кормилась со своего огорода. А господин Кантарин, получив очередной раз отказ, решил не церемонится, тем более, что родственников Миларимо уже никто не мог защитить.