Алия Якубова - История одного вапира

Лазель стояла у окна и наблюдала, как фигура Алексы быстро исчезает из виду. На ее губах играла едва заметная улыбка. Потом она отошла от окна и села на диван, где они еще совсем недавно болтали.

Впервые за долгие-долгие годы ее мысли были заняты чем-то, кроме мести. Нет, Лазель не отказывалась от своей вендетты, ибо знала, что, пока не отомстит, ей не будет покоя. Но эта вампирша… В ней было столько воли и сурового обаяния! Воительница, амазонка.

Лазель давно никто не был нужен, наверное с тех самых пор, когда она встала на путь мести. Но вот теперь она была в этом не уверена. Совсем не уверена.

Едва первые сумерки спустились на город, Алекса в своей спальне открыла глаза, пробуждаясь. Ей не нужны были часы, чтобы понять, сколько сейчас времени.

За день в комнате значительно похолодало, так как дрова в камине давно прогорели, а никто из слуг не смел войти в спальню и нарушить покой своего господина. «Но лучше так, — подумала Алекса, — чем они увидят меня спящей. А камин я в состоянии и сама разжечь». Вампирша нехотя вылезла из теплой постели, а спустя пару минут в камине уже весело трещал огонь, распространяя волны тепла по всей комнате.

Алекса не спеша умылась и оделась. Белье, чулки, рубашка, короткие штаны, жилет, камзол — все как всегда. Только она закончила приводить себя в порядок, как в дверь осторожно постучали. Получив разрешение, в спальню вошла горничная Софья. Она сказала:

— Здравствуйте, господин граф. Я могу у вас прибраться?

— Да, Софья, конечно.

— Вам подать ужин?

— Нет, не нужно. Я сейчас ухожу и приду, наверное, только утром.

— Как скажете, господин граф, — смиренно ответила женщина, подавая вампирше шляпу и плащ на меху. — Вы бы надели шубу. На улице морозно. Замерзнете ведь. К тому же снег идет.

— Не беспокойся, я не из мерзлявых, — улыбнулась Алекса. Она почти вышла из комнаты, но в дверях остановилась и спросила: — Да, завтра ведь воскресенье, так?

— Да, господин граф.

— Хорошо. Передай остальным слугам, что завтра у вас выходной. И так будет каждое воскресенье.

— Но, господин граф, — смутилась горничная, — так… так не принято…

— А теперь будет так. Есть какие-то возражения?

— Нет, господин граф.

— Вот и хорошо. — И Алекса вышла из комнаты, но все же услышала обращенное к ней «Спасибо!». На это она лишь усмехнулась, продолжая путь. В конце концов, и она сама отдохнет от слуг.

Вампирша направлялась к Лазель. Ведь она обещала, а свое слово держала всегда. Алекса не стала седлать коня, отправилась пешком. Тут идти-то всего ничего, минут пятнадцать, не более.

Ночное небо было затянуло свинцовыми тучами, опять валил снег, отчего ранняя темнота не казалась абсолютной. И Алекса брела в этой серебристой темноте темным пятном. Но сегодня она не была единственным путником. Первые сумерки окутывали город уже часа в четыре, а теперь было что-то около семи. Так что, несмотря на снег, улицы не были пустынны. Проезжали кареты, сани, всадники. Работали лавки. Кто-то торопился домой.

Прямо перед домом Лазель небольшая ватага ребятишек играла в снежки. Даже мороз был им нипочем. То и дело раздавался заливистый детский смех.

Один из неумело пущенных снежков угодил прямо в спину Алексе. Она резко обернулась. Смех замер на устах детей, они испуганно смотрели на вампиршу. Тот, который бросил снежок, подошел к ней, пролепетав:

— Простите, господин. Я не хотел! Простите. Это был мальчик лет семи, с огромными зелеными глазами и непослушными рыжими волосами. Он напомнил Алексе кое-кого, кого она знала очень давно. Она сказала, улыбнувшись:

— Ничего страшного. — Потом вампирша придала своему лицу наигранную мрачность и добавила: — Разве что…

С этими словами она быстро слепила снежок и кинула его в ребят, конечно, лишь в сотую долю своей силы, вызвав их веселый визг. Снежная возня тотчас возобновилась с шумом и гамом.

Когда Алекса все же добралась до дверей дома Лазель, то была в снегу чуть ли не с ног до головы.

Эта снежная забава немало ее позабавила. Даже сейчас искорки смеха продолжали мерцать в ее глазах.

Лазель открыла ей еще до того, как Алекса постучала, и на ее лице тоже отражалась веселость. Она проговорила:

— Алекса! Я так рада, что ты пришла! Проходи скорее. — Сегодня, как и вчера, она была в своем истинном облике. Наряд вампирши состоял из длинного платья изумрудно-зеленой парчи, застегивающегося под самое горло. Довольно простое, без корсета. А ее волосы свободно спадали на плечи, лишь у висков прихваченные изумрудными заколками.

Лазель сама помогла Алексе снять плащ и проворно отряхнула его от снега, проговорив:

— Ты так весело и просто возилась с теми детьми, — в ее голосе промелькнуло что-то очень похожее на грусть, но ни в глазах, ни на лице ничего подобного и в помине не было.

— Почему нет? — едва заметно улыбнулась Алекса. — У всех нас когда-то было детство.

— У меня о детстве остались довольно смутные воспоминания, хотя и приятные, — как-то безразлично пожала плечами Лазель, и уже совсем другим тоном добавила: — Там, на улице, с теми детьми, ты совсем не походила на вампира.

— Это плохо? — подняла бровь Алекса, садясь на диван и вытягивая ноги к огню.

— Нет, просто очень непохоже на наших. Большинство вампиров, даже едва разменявшие второе столетие, такие чопорные. Будто когда их сделали вампирами, то, по меньшей мере, возвели в титул императора! Ты совсем не такая.

— Мне это уже говорили, — улыбнулась вампирша. — Я знаю, что многие считают меня странной.

— Ну, это уже их проблемы.

— Я тоже так считаю. — И обе невольно рассмеялись. Смех Лазель поход ил на звон горного ручья. Алекса подумала, какой же он эффект должен производить на обычных людей, если даже у нее от него теплело на душе.

Тут вампирша вспомнила вопрос, который хотела задать прошлой ночью, но как-то не успела. Теперь времени было предостаточно, так что Алекса произнесла:

— Лазель, можно спросит тебя об одной вещи?

— Конечно, спрашивай, о чем хочешь.

— Вчера, на балу, у меня создалось такое ощущение, что Екатерина тебя узнала, но что-то смутило ее.

Лазель ответила не сразу. Присела возле вампирши, поправила юбки, только потом подняла голову и сказала, усмехнувшись, но усмешка вышла какая-то грустная:

— Это давняя история. Конечно, по нашим меркам не очень, но все же. Прошло уже более двадцати лет. Императрица не обозналась, хотя сама, безусловно, думает иначе. Я хорошо знаю ее… знала. Тогда она еще не была императрицей, да и по-русски практически не говорила. Дочь знатного, но небогатого рода Софья Фредерика Августа Анхальт-Цербстская. Фике — так ее звали все. Молоденькая девушка четырнадцати лет.

Я была вынуждена остановиться в их замке из-за сильной снежной бури. Ехать куда-либо было немыслимо. Тогда я тоже, как и сейчас, носила титул князя и была в своем другом образе.