Алия Якубова - История одного вапира

Вдруг эта сила стала как-то плотнее, Лазель словно впитывала, втягивала ее обратно в себя. И в то же время ее кожа пришла в движение, как вода от брошенного камня, и создалось ощущение, что она светится изнутри.

Черты лица и тела стали меняться. Чуть более резкие линии, плечи стали шире, женская грудь исчезла в грудной клетке, но появились половые признаки мужчины. Алекса видела, как перекидываются оборотни, как из человека поднимается зверь. Во всем этом было нечто общее, но далеко не все. То, что она видела сейчас, казалось таким естественным, плавным.

Всего минуту назад рядом с ней сидела девушка, теперь на том же месте находился юноша. Юноша-вампир. Вот вихрь силы вокруг него совсем стих, и он вздохнул и открыл глаза. Его взгляд потряс Алексу гораздо больше всего остального. Казалось, сама душа Лазель раскрылась через них. За какой-то миг слишком многое отразилось в них и слишком честно. Доверие и боязнь отвергнуть своим видом, сила и опасение и еще что-то такое завораживающе-затягивающее, для чего просто не было названия.

Лазель неуверенно улыбнулся (мужской род теперь подходил ей… ему гораздо больше) и тихо сказал:

— Вот так. Теперь ты видела все.

— Да… — так же тихо, словно боясь спугнуть что-то или кого-то, ответила Алекса. — Это… это поразительно! Это действительно надо увидеть, чтобы поверить до конца!

— Я удивил тебя… но не шокировал. — В голосе Лазель, который стал чуть ниже и глубже, послышалось облегчение.

— Это в самом деле удивительно. Шокирует же что-то совершенно невообразимое, неприятное или ужасное. А все это кажется мне вполне естественным.

— Спасибо, — очень серьезно сказал Лазель.

— Да не за что. Я не привыкла лгать или лукавить и говорю, как есть.

— Это-то меня и радует, — улыбнулся вампир — Да, мне, наверное, надо одеться. Прости, я сейчас.

Лазель легко, одним плавным движением, которое больше всего свидетельствовало о его нечеловеческой природе, поднялся на ноги и вышел из комнаты. Алекса смотрела ему вслед, наблюдая как движутся мышцы под кожей стройных ног и ягодиц. Она поймала себя на мысли, что сейчас воспринимает Лазель как мужчину так же легко, как несколько минут назад воспринимала ее как женщину.

Вампир скоро вернулся. Теперь на Лазель тоже был камзол, изумрудно-зеленый, чуть темнее глаз. Склонившись над Алексой, которая опять сидела на диване, он спросил с лукавой улыбкой:

— Ну, нравлюсь я тебе таким?

— Тебе одинаково хорошо и в платье, и в камзоле, если ты об этом, — улыбнулась в ответ вампирша.

— А вообще? — В его глазах продолжали плясать веселые искорки, но голос стал серьезен.

— О чем ты?

— А ты как думаешь? — Их лица находились прямо друг напротив друга, между ними расстояние было меньше ладони.

— Я думаю, не ударило ли тебе в голову мужское начало, — шутливо ответила Алекса.

Лазель громко рассмеялся, потом наконец отошел от спинки дивана и сел уже рядом с вампиршей. Изящным жестом поправил кружева манжет и только потом сказал:

— По-моему, тебе не очень по нраву то, что я стал мужчиной.

— С чего ты взял?

— Предположим, подсказала интуиция.

— Вовсе нет. Просто дай мне чуть привыкнуть. Прости, если чем-то обидела тебя.

— О, ты не можешь меня обидеть. Во всяком случае, не этим.

Говоря это, Лазель взял ее за руку, и было что-то в этом прикосновении, что заставило Алексу пристальнее всмотреться ему в лицо. То, что она там увидела, ее слегка озадачило: нежность, переходящая в нечто большее.

Алекса не знала точно, что отразилось в этот момент на ее лице, но то, что последовало потом, она никак не ожидала. Лазель склонился ближе и поцеловал ее почти целомудренным поцелуем. Почти. Для Алексы это было настолько неожиданным, что она и не подумала отстраниться. Да и не захотела. В конце концов было приятно.

Наконец Лазель отстранился сам. Их взгляды встретились, и он первым отвел глаза, сказав:

— Прости. Наверное, мне не стоило этого делать.

— Не извиняйся. Все нормально, — ее слова были искренны. Алекса была не из тех, кто готов делать трагедию из простого поцелуя. Ну, может, не совсем простого.

Остаток ночи они больше не касались этой темы, говоря обо всем другом, но не об этом. Потом, с рассветом, вернее, чуть позже, Алекса вернулась к себе. Похоже, им обоим нужно было о многом подумать.

Алекса, проснувшись следующим вечером, честно пыталась уложить в голове все то, что произошло прошлой ночью. И гораздо больше ее мысли занимало не перевоплощение Лазель, а то, что случилось потом.

Хотелось, конечно, свалить все на стечение обстоятельств, но думать так значило лгать себе. А Алекса была не из таких.

Сидя на подоконнике, она думала о том, где же все-таки та грань, миновав которую дружба переходит в нечто иное. Вампирша просто не знала, как ко всему этому относиться. И дело было не в том, что Лазель как бы девушка. Она стала Алексе добрым другом, и не хотелось этого терять. Алексе всегда трудно давались привязанности. Что же до большего, тут ее сердце молчало, не желая давать ни малейшей подсказки.

Устав от бесплодных размышлений, Алекса соскочила с подоконника, решив, что хватит терзать себя. С самокопанием можно повременить, и пока лучше чем-нибудь отвлечься. Она решила написать письмо Рамине, своему птенцу, да мало ли еще дел.

И все равно долго не думать об этом не удавалось. Только забудешься, и мысли Алексы снова соскакивали в старое русло. «Да что ж с тобой такое? — спросила она сама себя. — Ты давно уже не ребенок и видела на этом свете едва ли не все. Что же тебя тут так зацепило?» Но ответа на все эти вопросы не было.

«Неужели нашей дружбе пришел конец?» — в который уж раз задавалась вопросом Алекса. Четырежды она собиралась пойти и все наконец выяснить, но каждый раз что-то ее останавливало. Она ненавидела себя за трусость. Ведь это было так на нее непохоже!

Но через две ночи Лазель пришла сама. Она снова была в своем истинном облике, правда, в мужском платье. Стоило лишь глянуть в окно, чтобы понять почему: снега намело много, да и ударили сильные морозы. В женском платье пешком далеко не уйдешь, а Лазель пришла именно пешком.

Увидев ее на своем пороге, Алекса первая приветливо улыбнулась и протянула руку со словами:

— Привет! Проходи скорее, на улице холод страшный!

— Да уж, — кивнула Лазель.

Ее рука оказалась холодной, как ледышка, будто в ней вовсе не было жизни. Алекса побыстрее повела ее к камину, говоря при этом:

— Ты что, совсем не питалась? У тебя сердце почти не бьется, да и бледная как смерть!

— На таком холоде никакое питание не поможет! — буркнула Лазель. — Ты не против того, что я зашла?

— Нет, конечно! Как ты могла такое подумать! — воскликнула Алекса. — Я как раз сама к тебе собиралась. Давай сюда плащ.