Алексей Абвов - По следам Алхимика

— Чего ж в этих артефактах столь ценного, что аж на три золотых тянет? — удивился, сравнивая с самым дорогим своим амулетом, который стоил мне всего один золотой.

— Буси из них мощные боевые амулеты делают, которые пробивают практически любую защиту и не заставляют брать в себя много силы. Там обычно два очень ценных компонента — накопитель силы, который вообще непонятно как работает, и формирователь действующего эффекта связанной силы, «эффектор», выдающий то самое основное воздействие ловушки на свою жертву. Ничего близкого к ним наши мастера и буси сами сделать не могут. Просто кое-как научились использовать уже готовое, если оно ещё действует. С остальными частями ловушки пока никто так до конца и не разобрался, до сих пор неизвестно, откуда ловушки черпают силу. Разве что выяснили, что точно не из тепла воздуха и не из земли, иначе их было бы просто обнаружить. И неясно, как сами ловушки обнаруживают свою жертву, отличая её. На животных они не действуют, только на людей. Правда, если животное оказалось рядом с человеком, попавшим в ловушку, достанется и ему.

Посмотрел на своего собеседника с некоторым сомнением во взгляде, откуда он знает такие занятные инженерные подробности и так складно о них говорит. Но тот истолковал мой взгляд немного иначе, как будто я сам чего-то не понял из его слов.

— Ничего, Хитрован, годика через два, если выживешь тут, сам станешь прекрасно со всем этим разбираться, иначе много не заработаешь. Если хочешь получать хорошую цену за свою добычу, надо знать, к кому её нести, и зачем она тому нужна. Принесёшь артефакт ловушки не тому мастеру, он и дюжину серебряков тебе за неё не всегда даст, не будучи уверенным в её частичной работоспособности. А если знаешь того, кто их переделывает на боевые амулеты и за что он больше всего заплатит, то получишь по максимуму. Чем больше знаешь — тем больше выгоды ходить в поиск, вот!

Так, стоит отметить явное наличие боевых артефактов подобных ловушкам по действию у местных богатеньких Буртин. Не такими ли интересными штучками меня встретили маги первый раз у Сома? Лишь одно радует, что расстояние эффективного огня у таких амулетов будет не больше пяти метров, как и у самой ловушки, но если под него попадёшь — никакие доспехи и щиты не спасут. Против большой толпы в коридоре тоже неплохо должно подействовать, это как-то стоит учесть, в случае чего.

А некоторые местные искатели, в лице Проныры Хорька, сумели приятно удивить. Прямо-таки ходячий инженер, только занимается чем-то не тем.

Тем временем большой дождь сменился маленьким, гроза сместилась в сторону, и стало заметно светлее. Наша команда опять растянулась вдоль дороги, стараясь прижиматься то к одному, то к другому её краю, когда рядом чувствовались ловушки. Их в округе действительно становилось всё больше, ощущал сигналы направления на них практически каждые несколько секунд.

Первый привал Хорёк скомандовал глубоко за послеобеденное время, когда мелкий моросящий дождь временно прекратился. Ещё раз похвалил себя за утреннюю предусмотрительность, иначе к этому времени мой желудок начал бы уже переваривать сам себя. Отдохнув и перекусив, прямо не сходя с дороги, снова тронулись в путь, вместе с возобновившимся мелким дождём. В этот раз меня отправили в замыкающую группу к молчаливому мужику, которого мне так и не представили. Типа — раз ты тут только «пассажир», самого главного среди нас знаешь — тебе хватит. Разговорить своего нового напарника так и не удалось. На любые мои попытки чего-либо спросить он только криво улыбался, как будто бы ничего не понял, и так же молча шел дальше. По пути наша группа повстречала отряд искателей, возвращавшихся обратно в город. Их заплечные мешки совсем не выглядели лопающимися от большого количества собранного хабара, но лица выглядели довольными. Хорёк, так и идущий в центре нашей колонны, обменялся парой-тройкой фраз с одним мужиком из той группы, видимо они были хорошо друг с другом знакомы, и мы опять пошагали каждый в свою сторону. К вечеру дождь окончательно прекратился, и небо постепенно расчистилось от туч. На западе разгорался закат, яркое солнце, краснея и увеличиваясь в размерах, медленно садилось в где-то далеко-далеко в тёмный лес. В отличие от боящегося лесов Следопыта, наш командир устроил ночную стоянку, свернув с дороги далеко в сторону. Где совсем рядом с краем леса обнаружилась небольшая полянка, где мы и расположились на отдых.

— Здесь в лесу вокруг сплошные ловушки, — пояснил он, когда высказал ему всё, что думаю по поводу этого места. — Другие люди не пройдут сюда незамеченными, тут только одна узкая тропинка, по которой мы сюда и вошли.

Действительно, наша тропа к лесу от дороги была на редкость кривой и извилистой, я постоянно отмечал близкорасположенные ловушки. Вокруг тоже чувствовалось их присутствие. Но сама полянка была на редкость чистой, из-под корней высокого дерева вытекал небольшой родник и терялся где-то в лесу. Следы костровища говорили о том, что здесь времени от времени останавливаются на отдых искательские группы, которые знают об этом укромном месте.

— Зверей тоже можно не опасаться, — тем временем продолжил говорить Хорёк. — Лесные коты так близко к городу не подходят, а волки и стаи диких псов по ночам не охотятся. Если их сейчас рядом нет, иначе бы напали или как-то проявили себя, то до завтра точно никто не объявится. Волны дикой силы после обильного дождя несколько дней можно не ждать, деревья сильно заняты своими делами.

Дрова, хоть и немного подмокшие, тоже нашлись невдалеке в виде нескольких умерших деревьев, с которых уже осыпалась кора и ветви. Как мне было известно, такое с ними происходит из-за сильных вихрей дикой силы, возникающих при прохождении волны на краях леса. Но гибнут, в основном, достаточно молодые деревья, которым просто не хватает накопленной силы. В качестве стройматериалов они не годятся, только как топливо для костра. Тут мне не помешали немного поработать пилой, и у нас получился хороший пионерский костёр. Ещё с детства любил вот так просто посидеть у огня в лесу, отдохнуть душой, глядя на пляшущие языки жаркого пламени, протянуть к нему руки и попытаться вобрать в себя их тепло…

Все уже давно легли спать, приготовив на огне обильный ужин и насытившись им практически до отвала, и только один я так и сидел напротив небольшого костра и задумчиво глядел в его мерцающие угли. Как когда-то в детстве протянул к огню руки и мысленно потянул тепло в себя. Огонь мигнул, и стал резко угасать практически в одно мгновение. Даже угли погасли, совсем перестав дымить. Во мне внутри вдруг возникло волнующее ощущение бурлящей силы, которую надо куда-то сбросить, придав ей какую-либо форму, иначе она сожжет всё нутро. Но ничего, кроме вида пламени не появилось перед моим мысленным взором. Направив силу из своих рук обратно к потухшему костру, даже вздрогнул от неожиданности, когда он мгновенно вспыхнул вновь, как будто ничего не произошло. Это заставило меня немного задуматься. Повторил эксперимент, опять сначала резко потушил, а потом снова зажег пламя. Выходило это у меня как-то совсем легко, раз — и готово. А вот попытки отобрать тепло огня маленькими кусочками, с первого раза не получились. Или бери сразу всё, или ничего. Но у меня разыгрался азарт, и возникающие трудности только подстёгивали следующие попытки. Раза с двадцатого началось постепенно получаться. Схватив частичку силы пламени, направлял её на сухую ветку в своей руке, мгновенно поджигая её конец, точно так же, как если бы опустил эту ветку в костёр. Мне понравилось. Повторил ещё несколько попыток, каждый раз отмечая возрастающую лёгкость исполнения. Дальше пришла интересная мысль о том, чтобы проверить, с какого расстояния у меня получится брать силу от огня. Отойдя на несколько шагов от костра, почувствовал первые затруднения. Если мне не видно того места, откуда беру силу, то ничего не получается, контакт рвётся. Подхожу ближе — всё опять хорошо. Закрыв глаза и тщательно представив перед внутренним взором горящую в костре головню, сразу пришло ощущение потерянного контакта. Отошел дальше, удерживая картинку в голове, тяну силу и направляю её на ветку в руке — всё получается, огонёк вспыхивает вновь и вновь. И только на расстоянии двадцати метров контакт с костром постепенно совсем ослабевал. Стал постепенно приближаться обратно, но контакт сильнее не становился. Странно. Когда подошел и увидел огонь своими глазами, отметил, что дрова частично прогорели, и структура костра существенно изменилась. Мой внутренний образ уже не соответствовал ему в должной мере, а потому и контакта не было. Подложив свежих дров и дав им разгореться, снова запомнил облик костра и опять стал отходить от него, совершенно ничего не делая. Дойдя до самого края поляны, примерно метров на пятьдесят от костра, полностью сохранял ощущение близости с горящим огнём. Мой внутренний образ не был статичен, в нём плясали языки алого пламени, переливались красными всполохами горячие угли, он точно так же постепенно изменялся, как и живой огонь, горящий где-то неподалёку. Через полчаса моих блужданий по краю поляны с закрытыми глазами, внутренний образ костра стал рассыпаться в стороны многочисленными искрами и быстро гаснуть. Открыв глаза, заметил, что кто-то из нашей компании проснулся, и, не обнаружив никого рядом с огнём, решил раскидать горящие дрова, чтобы они зря не пропадали. Удерживая теряющийся контакт с гаснущим костром, вобрал в себя всю его силу, тем самым резко потушив его и напугав незадачливого пожарного. Ещё больше он испугался, когда я преобразовал поглощённую силу в небольшой огненный шар, над своей правой рукой, между тем думая, куда бы его так побыстрее забросить, ибо он хорошо жжётся даже на расстоянии. В том, что именно таким образом и надо действовать, нисколечко не сомневался. Не найдя никакой подходящей цели, просто резко швырнул огненный сгусток ввысь, мысленно оттолкнув его от себя. Промелькнув ярким росчерком, он скрылся в вышине, потерявшись среди редких облаков на ночном небе.